Прошлое бьет по будущему

7 апреля 2011 года на пленарном заседании Общественной палаты РФ было заслушано более трех десятков докладов о нынешнем положении детей в стране и перспективах его изменения.

Картина, мягко говоря, далеко не радостная. По ходу заседания мне довелось обсуждать услышанное с соседями по залу. Довольно быстро пришел к выводу: по меньшей мере 9/10 перечисленных сложностей и несчастий можно довольно простыми и очевидными цепочками причинно-следственных связей вывести всего из двух — но стратегических! — ошибок коммунистических идеологов (которых я предпочитаю именовать идеолухами) — поворота от промышленной экономики к сырьевой после 1973 года и поворота от государственного капитализма к частному после 1985-го.

О человеческом аспекте сырьевой экономики я писал очень много. В частности, в «Бизнес-журнале» посвятил этому добрую дюжину заметок в 2007–2008 годах. Поэтому сейчас лишь вкратце укажу ключевые взаимосвязи этого вида хозяйствования с темой обсуждения в Общественной палате.

Чем глубже разделение труда, тем выше его производительность. В промышленной экономике, где труд может быть сколь угодно разнообразен, каждый способен найти себе применение. Сырьевая же экономика монокультурна, число возможных в ней видов деятельности невелико. Если буровую вышку должны обслуживать десять человек с разными обязанностями, то добавление еще сотни не ускорит бурение ни на минуту. Зато делить нефть придется уже не на десятерых. Поэтому желаемое число жителей сырьевой страны ограничено. Отсюда, в частности, упадок здравоохранения и отказ государства от насаждения физической культуры и здорового образа жизни (фактического, а не на словах).

Те же, кто еще не устранен из жизни, должны поглупеть достаточно, чтобы не понимать, что их ждет. Да и не нужны сырьевой экономике умные! Большинство употребляемых в ней технологий опирается на давние рецепты, а новые разработки востребованы в ничтожном количестве. Кроме того, умным человеком сложнее манипулировать. Тут все как в американской пословице: собака виляет хвостом потому, что она умнее хвоста, а если бы хвост был умнее, он бы вилял собакой. Отсюда, в частности, упадок образования, выхолащивание его смысла, подмена законоцентричного образования, исходящего из единства мира и цельности управляющих им закономерностей, зазубриванием разрозненных фактов без понимания их взаимосвязей и взаимозависимостей.

Вторая стратегическая ошибка отразилась на наших детях прежде всего потому, что частный капитализм даже в промышленной экономике относится к образованию не вполне положительно. Тут в полной мере проявляется одна из проблем, сложность которой либертарианство полагает обоснованием полного отказа от общего владения чем бы то ни было в пользу частного, — избыточность употребления общедоступных благ. Частный владелец далеко не всегда поощряет дополнительное профессиональное совершенствование своих сотрудников: вдруг кто-то из них, обретя лучшую квалификацию, предпочтет иную работу, унеся с собой все ресурсы, вложенные фирмой в его обучение?

По сходным соображениям социальный пакет — от медицинской страховки до абонемента в фитнес-центр — предоставляется только самому работнику. Членов его семьи включают в пакет разве что на условиях кредита, подлежащего погашению при увольнении.

Государственный капитализм рассматривает всю страну как единое производственное предприятие, а всех ее граждан — как работников этого предприятия. Если не действующих в данный момент, то по крайней мере потенциальных или же когда-то действовавших. Соответственно, общедоступные ресурсы используются заведомо с пользой для предприятия. Ему нужны кадры высшей квалификации, здоровые, умные и творческие. Да еще и уверенные в своем благополучии после утраты работоспособности — чтобы не экономили силы, а всецело отдавались труду. А в каком из множества цехов и конструкторских бюро они будут работать — не так уж важно. Даже специальность можно поменять в меру сил и способностей: лично я — инженер-теплофизик по диплому — сразу после института ушел в программисты, да и среди моих знакомых немало перепробовавших далеко не одну профессию.

Разве что уход на другие предприятия может быть ограничен. Так, в брежневские времена эмигрант из СССР должен был возместить государству часть расходов на образование, еще не погашенную его трудом. Как правило, лет через десять после вуза платить при выезде уже не приходилось. Хотя бы потому, что первые три года после получения высшего образования человек работал там, куда его распределяла государственная комиссия. В те годы это казалось насилием над личностью. Нынче многие выпускники, обивающие пороги десятков кадровых служб, могут долго завидовать тогдашнему принуждению.

Государственный капитализм в полной мере сформировался как средство выхода из предыдущей Великой депрессии. Три совершенно разных по убеждениям и личным привычкам политика — Сталин, Рузвельт и Гитлер — в совершенно разных странах построили удивительно сходные системы. Это доказывает: государственный капитализм — не историческая или политическая случайность, а неизбежный и необходимый этап развития общества.

Правда, в СССР после Сталина многие компоненты государственного капитализма были уничтожены по идеологическим соображениям. Хрущев удушил налогами и прямыми запретами кустарей вроде портных и сапожников, промышленные артели, перевел немалую часть сельскохозяйственных артелей (колхозов) в государственные предприятия (совхозы). Но общая структура экономики в основном сохранилась.

Почвой для нынешней Великой депрессии послужил демонтаж государственного капитализма и возврат к частному, где единственными ограничителями действий каждого хозяйствующего субъекта служат конкуренты и потребители. Маргарет Тэтчер удостоилась даже титула «железной леди» за решительность при разрушении сложившейся в ее родной стране структуры. Рональд Рейган не уступал ей прежде всего в силу своей легендарной недальновидности: хороший актер второго плана и в политике всего лишь освящал действия советников.

Впрочем, Михаил Горбачев и его главный политический советник Александр Яковлев многократно затмили своей недальновидностью даже Рейгана. Правда, после развала СССР и разрушения его экономической структуры они не раз уверяли, что изначально стремились к уничтожению коммунизма. Но их метания на ключевых партийных постах доказывают: они просто пытались отвечать на сиюсекундные вызовы, вовсе не задумываясь о долгосрочных последствиях своих рывков.

Именно открытие «на поток и разграбление» нашего богатейшего хозяйства удержало частный капитализм во всем мире от очередного уже назревшего кризиса. «Железную леди» уже в 1990-м сменил Джон Мэйджор: слишком уж сильно били по карману большинства британцев катастрофические нестыковки между звеньями экономики. Да и Джордж Буш, сменивший в 1988 году Рейгана, в 1992-м не был переизбран: в условиях экономического спада избиратель искал новые решения и лица.

Ныне наш потенциал, созданный в режиме государственного капитализма, уже далеко не достаточен для подкормки капитализма частного. Даже в нашей стране, не говоря уж обо всех наших победителях в Третьей мировой — «холодной» — войне. Отсюда и обвал, до поры до времени маскируемый безудержными финансовыми манипуляциями — прежде всего в Соединенных Государствах Америки.

Между тем государственный капитализм строит Китайская Народная Республика. И пока более чем успешно.

Не берусь гадать, нужно ли для выхода из нынешней Великой депрессии в целом и спасения наших детей в частности вновь построить государственный капитализм, рьяно отрицаемый экономическими советчиками нашего президента. Слишком уж много нового появилось в стране и мире после 1930-х. Но в том, что последепрессионный строй будет очень мало похож на классический частный капитализм времен Маркса или Эдуарда VII, сомневаться не приходится. Выход из безвыходного положения с там, где был вход.