Нынешняя Великая депрессия доказала: классический рынок, свободный от любого принуждения, способен приводить к катастрофам. Отсюда неизбежный интерес к разнообразным формам его ограничения или даже полной замене централизованным управлением.
Ограничение это во многом связано с уровнем развития информационных технологий. Уже к концу нынешнего десятилетия станет возможным точно ставить и столь же точно решать задачу управления производством и распределением всех материальных благ и услуг во всем мире по меньшей мере раз в сутки. Это само по себе обеспечит прирост производства в несколько раз — так же, как рыночное управление дает аналогичный прирост по сравнению со старыми, слабо компьютеризованными способами директивного планирования.
Увы, централизованное управление очень чувствительно к точности исходных данных. Между тем любой деловой человек легко представит себе множество путей извлечения дополнительной прибыли из сокрытия части сведений, доступных его бизнесу, от планирующего органа. Правда, эта прибыль неизбежно оборачивается несообразно б’ольшими убытками в каких-то других звеньях единого мирового хозяйственного механизма. Но далеко не каждый столь сознателен, чтобы ограничить себя ради всеобщего процветания.
Как и предупреждали классики марксизма, единое управление всем хозяйством возможно только при едином же собственнике всего хозяйства. Опять-таки в соответствии с марксизмом, производительные силы определяют производственные отношения. Рост общей эффективности требует не только развития информационных технологий, но и общественной собственности на средства производства. Грядет новый социализм.
Обобществление может обойтись без насилия. Те собственники, кому по вкусу руководство, останутся начальниками созданных ими же деловых структур. Те, кто предпочитает нанимать профессиональных управленцев, перейдут в статус рантье: им гарантируют прежнюю сумму регулярного дохода, ибо эти издержки неощутимы на фоне прироста эффективности хозяйства в целом.
Но у собственника есть не только чисто управленческая работа. Современная экономическая теория считает главной его задачей предвидение. Прежде всего — предвидение изобретений и поведения потребителей.
Изобретения по сей день появляются в основном стихийно. Даже Эдисон с его многолюдной изобретательской лабораторией Менло-Парк и Альтшуллер со своей теорией решения изобретательских задач не научили весь мир придумывать то, что нужно, и тогда, когда нужно. Более того, Альтшуллер показал: крупное изобретение должно обрасти непредсказуемым множеством мелких, прежде чем станет массово применимым.
Предугадать вкусы потребителей еще сложнее. Когда Акио Морита придумал карманный проигрыватель аудиокассет Walkman, все эксперты в один голос объявили новинку никому не нужной. Хотя к тому времени уже во многих странах молодые люди таскали на плече громоздкие приемники и кассетники, все же казалось, что это делается только для коллективных развлечений, а слушать музыку в одиночку неинтересно. По счастью, Морита — основатель и владелец Sony — располагал достаточной властью для риска. И создал новый сектор рынка, развивающийся по сей день.
Приверженцы свободного рынка не без основания указывают на невозможность компьютерного моделирования такого предвидения. Отсюда они выводят неэффективность централизованного планирования. Мол, оно может только продолжать уже намеченные тенденции, но не способно уловить новое.
Рассуждение вроде бы логичное. Даже способность практически мгновенно реагировать на уже возникшие изменения, предоставляемая грядущим развитием информационных технологий, не заменяет возможности предвидеть эти изменения. Особенно если учесть: потребитель сам не знает, чего он захочет, пока ему это не покажут и не дадут попробовать.
Увы, предвидение — в отличие от расчета — лежит далеко за пределами допустимого наукой. Бесчисленные гадалки, астрологи, пророки веками завоевывают массовое доверие только выдачей прогнозов столь расплывчатых, что в них каждый может увидеть что угодно. Попробуйте прочесть не только гороскоп для вашего знака зодиака, но всю дюжину подряд: в каждом найдете хоть что-то подходящее под ваши обстоятельства. Вряд ли деловые люди обладают большей силой проницания — иначе они бы к гадалкам не ходили.
Нарушение закона причинности — кажущееся. Сбывшиеся предсказания привлекают наше внимание, несбывшиеся — забываются. Победитель лотереи попадает во все выпуски новостей, а многие миллионы неудачников, чьи деньги (за вычетом доли организаторов) перешли к нему, остаются за кадром. Мы помним «леденцовый» iMac, которым Стивен Джандали (по приемному отцу — Стивен Джобс) в 1998-м спас Apple от краха. Но давно забыли провал проекта Lisa, вынудивший его уйти из Apple в 1985-м. Полагаю, любой читатель «Бизнес-журнала» вспомнит и собственные неудачные решения, казавшиеся беспроигрышными в момент принятия.
Деловая пресса насыщена рассказами об успехах множества разнообразных деятелей — и, увы, об ошибках ничуть не меньшего множества. Бизнес в целом — непрестанная лотерея. Единственный надежный способ не проиграть — вовсе не участвовать в ней. Значительная доля историй успеха вовсе не содержит рассказов о риске — только о методичной работе по разумным правилам.
Впрочем, на случай неудачи можно подстраховаться. Проще всего — запасом, позволяющим заполнить провал пачками денег. Морита вложил в Walkman далеко не последние гроши Sony. Чем богаче фирма, тем больше рискованных шагов может себе позволить. Это — одна из массы причин неизбежного перехода нерегулируемого рынка в состояние монополизации. И централизованное внутрикорпоративное управление становится централизацией управления всем рынком. Так что отказ от социализма диалектично приводит к тому же социализму, но с другой стороны.
Правда, монополизация лишена некоторых существенных особенностей классического социализма. Обучение, культурное развитие, здравоохранение — непрофильные для корпорации расходы. Она идет на них лишь применительно к собственному персоналу и лишь в той мере, в какой не может переложить их на общество в целом. В рыночном обществе, независимо от степени его монополизации, существуют обширные социальные группы, лишенные всякой защиты и возможности развития.
Причем экономия на этих группах — иллюзия. Неизбежные среди них социальные болезни — от туберкулеза до бандитизма — так же неизбежно затрагивают и благополучный мир бизнеса. Защита от них обходится в конечном счете куда дороже профилактики — и подавно дороже социализации изгоев, их вовлечения в общественно полезную деятельность.
В долгосрочной перспективе ни от централизации управления экономикой, ни от обобществления средств производства не уйти. Значит, надо и не пытаться уходить, а заранее готовить оптимальный путь деятельности во вновь возникающих условиях.
Так, общество в целом — как крупнейший бизнес — может себе позволить куда больше проб и ошибок, чем меньший хозяйствующий субъект. Вспомним создание нового поколения истребителей в предвоенном СССР. Организовали пару десятков независимых творческих коллективов. На испытания вышло более десятка самолетов. По утогам испытаний в серию пошли три. Правда, по результатам боевых действий истребитель МиГ 3 оказался мало востребован и сошел с производства, а ЛаГГ 3 пришлось переоснастить двигателем воздушного охлаждения, в результате чего получился Ла 5. И все это обошлось несравненно дешевле массовой конкуренции десятков мелкосерийных машин, случившейся в ту же пору во Франции.
Но главное — общедоступность информации. Она, как известно, мать интуиции. Централизованный ее сбор и анализ поможет любому, кто чувствует в себе предпринимательский потенциал. Так что и в обществе централизованного управления каждый желающий может попробовать свои силы и в открытии новых потребительских ниш, и в поиске самых перспективных изобретений.
А общество наградит всех, кто предложит ему наилучшие решения. Кого — деньгами, кого — славой: воздастся каждому по вере его.
Позиция автора не обязательно совпадает с мнением редакции.
Начать дискуссию