Так уж вышло, что кипрский кризис и последовавшая за ним «тотальная деофшоризация» случились спустя ровно 50 лет после начала эпохи расцвета офшоров. В далеком 1963 году итальянская компания Autostrade осуществила первый классический заем долларов в Европе, что породило новый финансовый инструмент — еврооблигации. Их выпуск и погашение происходили в офшорах, что позволяло избегать налогов тех стран, в которых эмитенты вели бизнес. В итоге по всему миру появилась сеть низконалоговых юрисдикций, по которой свободно перемещались капиталы. Это стало основой глобальной финансовой системы.
В наше время офшоры используются российскими компаниями не столько для оптимизации налогообложения, сколько для защиты собственности. Для России, где риск отъема бизнеса очень велик, это особенно актуально. Ведь в настоящее время рейдерство угрожает бизнесу не меньше, чем в лихие 90-е. Разница лишь в том, что силовые и откровенно криминальные методы захвата используются все реже. На смену им приходят тонкие юридические и финансовые технологии вроде создания кабальной зависимости от банка или другого предприятия, перераспределения долей и работы с миноритарными акционерами. Вот почему российские предприниматели выводят в налоговые гавани не только прибыль, но и активы. По нашим оценкам, порядка 40% крупнейших российских предприятий принадлежит компаниям, зарегистрированным в офшорах.
Другая существенная причина использования офшоров российским бизнесом — несовершенство российского законодательства. У нас, например, не принят закон о холдингах, поэтому почти все российские группы компаний структурируются с участием офшорных предприятий. Также в России юридически не оформлено понятие траста — поэтому все вопросы наследования и раздела имущества между супругами состоятельные россияне предпочитают решать за рубежом. До 80% проектов, которые реализуются в России в режиме проектного финансирования, имеют юрисдикцию Великобритании, Нидерландов, Люксембурга и ряда других стран, так как там в отличие от РФ есть законы, регламентирующие и защищающие эту деятельность.
Из различия в причинах использования офшоров вытекает и различие в основных предпосылках деофшоризации в России и в мире. Западные страны стремятся к возврату неуплаченных налогов, чтобы восполнить дефициты бюджетов и снизить государственный долг (по данным Евростата, в среднем по 27 странам ЕС он достиг 85% ВВП, тогда как еще в 2007 году составлял 59%).
В России же деофшоризация проходит в рамках процесса «национализации элит», и нацелена она прежде всего на возврат государству контроля за крупнейшими предприятиями. Вертикальная система управления российским государством не может эффективно работать, если крупный бизнес будет подчиняться законодательству офшорных юрисдикций. С тем же связан тренд правоприменительной практики последних лет — повышение приоритетности российского закона над международным.
Весьма выгодную позицию в отношение офшоров удалось занять Соединенным Штатам. Американцам удается навязывать всему миру свои правила игры в виде FATCA (закона о раскрытии иностранных счетов для целей налогообложения), но самим уклоняться от его строгого соблюдения. FATCA вступает в силу с 1 января 2014 года и создает правовую основу для международного обмена налоговой информацией. Члены ОЭСР выразили желание присоединиться к акту. Неоднократные заявления высшего руководства нашей страны не оставляют сомнений, что Россия, стремящаяся в ОЭСР, официально присоединится к FATCA до конца года. При этом офшоры, в которых заинтересованы американские компании (Пуэрто-Рико, Доминикана, Сент-Китс и Невис) де-факто остаются неприкосновенными. Американские банки открывают счета компаниям, зарегистрированным в этих юрисдикциях. И заключать соглашения об обмене информацией пуэрто-риканские, доминиканские и невисовские власти не торопятся.
Заинтересованность же российских властей в деофшоризации экономики не вызывает сомнений. Еще до известных событий на Кипре в одном из инаугурационных указов Владимир Путин призывал повысить прозрачность финансовой деятельности хозяйственных обществ, включая противодействие уклонению от налогов с помощью офшорных компаний и фирм-однодневок. В рамках этого указа в прошлом году был разработан законопроект «пяти шестерок», серьезно расширяющий доступ налоговиков к банковской тайне. На прошлой неделе этот закон был подписан президентом (Федеральный закон от 28 июня 2013 года №134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части противодействия незаконным финансовым операциям».) Помимо прочего закон ввел в российское законодательство понятие «бенефициарный владелец», обязывая банки устанавливать конечного собственника клиентских денег.
После провозглашенного президентом «курса на деофшоризацию» в администрации президента была создана рабочая группа для разработки предложений по выведению российской экономики из офшоров. Возглавила ее тогдашний помощник президента Эльвира Набиуллина. О том, что она покинула эту рабочую группу после назначения на должность главы Центробанка, не сообщалось. Так что деофшоризация теперь в приоритете не только в Кремле, но и в красивом здании на Неглинной.
Лично у меня такая последовательность российского политического истеблишмента в данном вопросе вызывает удивление. Ведь отечественная экономика в значительной степени зависит от офшоров. По нашим оценкам, на них пришлось 39% иностранных инвестиций в 2012 году. Если лишить бизнес возможности использовать низконалоговые юрисдикции, то эти деньги могут так и остаться за рубежом.
Начать дискуссию