Удержание имущества лица, не исполняющего обязательство, — естественная реакция кредитора. Существует оно столько же, сколько и обязательственные отношения между индивидами. При этом в теории гражданского права остается неразрешенным вопрос относительно юридической сущности удержания имущества, его места среди других гражданско-правовых институтов.
Под способами обеспечения исполнения обязательств в науке гражданского права понимаются специальные меры, которые гарантируют исполнение основного обязательства и стимулируют должника к надлежащему поведению. Способы обеспечения обязательств определяются через функции, которые они осуществляют.
В частности, Б. М. Гонгало выделяет две функции удержания имущества. Самая важная — обеспечительная. Она выражается в стимулировании должника к надлежащему исполнению своих обязанностей. Чтобы получить вещь, должнику следует совершить действие, составляющее содержание обязательства. Стимулирующий эффект удержания находится в прямой зависимости от того, насколько необходима данная вещь должнику. Если удержание имущества не оказало стимулирующего воздействия, требования кредитора удовлетворяются из стоимости имущества (ст. 360 ГК РФ). Обращение взыскания на удерживаемую вещь призвано компенсировать убытки кредитора. Таким образом, можно говорить о компенсационной функции права удержания (Гонгало Б. М., Обеспечение исполнения обязательств. — М.: Спарк, 1999. С. 99).
Данные функции в целом соответствуют общим функциям способов обеспечения исполнения обязательств, следовательно, отнесение удержания имущества к способам обеспечения обязательств обоснованно. Однако удержание имущества выполняет еще одну функцию — превентивную, связанную с обеспечительной. Последняя присуща всем способам обеспечения обязательств и осуществляется, когда наступил срок по обязательству и должник не произвел надлежащего исполнения. Превентивная функция состоит в объективном стимулировании должника к надлежащему поведению, поскольку для применения кредитором удержания имущества не нужно наличие соглашения, выполнение специальных процедур, обращение к юрисдикционным органам и т.д. Например, когда поклажедатель заранее знает, что в случае неоплаты услуг хранителя в срок имущество может быть ему не возвращено, он приложит максимум усилий, чтобы выполнить свое обязательство независимо от того, предусмотрены ли в соглашении способы обеспечения.
Сделка или субъективное право?
При рассмотрении института удержания имущества встречаются определения его как сделки. «Осуществление кредитором права удержания с последующим обращением взыскания на удерживаемое имущество представляет собой гражданско-правовую сделку» (Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право: Общие положения. — М., 1997. С. 448).
Согласно ст. 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юрлиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Односторонней считается сделка, для совершения которой в соответствии с законом необходимо и достаточно выражение воли одной стороны (ч. 2 ст. 154 ГК РФ). Б. М. Гонгало утверждает, что квалификация удержания имущества как сделки противоречит учению о сделках (в частности, потому, что действия по удержанию имущества не влекут модификации правовой связи кредитора и должника).
Вряд ли можно согласиться с указанной точкой зрения. По всей видимости, автор имеет в виду отсутствие модификации в основном обязательстве, связывающем должника и кредитора. Совершение действия по удержанию имущества, безусловно, приводит к изменению правовых связей, вызываемому самим юридическим фактом удержания.
Удержание имущества ведет к прекращению обязанности кредитора по передаче имущества должнику (пока последний не исполнит обязательство); к установлению права кредитора удерживать находящуюся у него вещь, несмотря на то что права на нее приобретены третьим лицом; к возникновению права должника требовать обеспечения сохранности удерживаемого имущества кредитором и т. д. Кроме того, удержание может принимать форму двусторонней сделки: должник и кредитор заключают соответствующее соглашение об удержании либо включают положения об удержании в основной договор.
Отрицая возможность причисления удержания к односторонним сделкам, Гонгало Б. М. рассматривает данный институт как субъективное право кредитора. Субъективное право — юридически обеспеченная мера возможного поведения управомоченного лица. Бесспорно, право удерживать имущество должника является субъективным правом кредитора, так как кредитор — управомоченное лицо. Кредитор сам решает, удерживать ли ему имущество должника либо возвратить его и использовать другие средства понуждения к исполнению обязательства либо вовсе отказаться от своего требования к должнику. Тем не менее, чтобы любое субъективное право вступило в действие, необходима определенная форма его реализации, которой и является односторонняя сделка.
Представляется неверным подход к сделке и субъективному праву как к взаимоисключающим понятиям. Необходимо разграничивать такие понятия, как «право на удержание» и «удержание имущества». Первое является субъективным правом кредитора, второе как гражданско-правовой институт относится к разряду сделок.
Оперативная санкция
Широкое распространение получило мнение об удержании как об одном из способов самозащиты гражданских прав. Сторонники данной точки зрения опираются на то, что действие по удержанию вещи осуществляется кредитором самостоятельно, без обращения за защитой права к юрисдикционным органам.
Этот подход нашел отражение и в судебной практике: ФАС МО в Постановлении от 04.04.2001 № КГ-А41/1363-01 указал: «Суд апелляционной инстанции, опровергая довод ответчика об удержании результата работ и другого оказавшегося у него имущества и оставляя решение в силе, сослался лишь на недоказанность задолженности истца. Однако в производстве Арбитражного суда МО имеется дело по спору между теми же сторонами о взыскании. Поскольку удержание является самозащитой гражданских прав, в случае подтверждения задолженности судебным актом эта мера оперативного воздействия на должника окажется окончательно утраченной без возможности ее поворота».
К допускаемым мерам самозащиты в гражданском праве относится применение к нарушителю так называемых оперативных санкций, например отказ совершить определенные действия в интересах неисправного контрагента (отказ от оплаты, от передачи вещи и т. п.). Вопрос о том, является ли удержание имущества оперативной санкцией, достаточно сложен. Дело в том, что теория права еще не выработала общепринятой концепции ни по правовой природе данных мер, ни тем более по их соотношению с такими институтами гражданского права, как меры самозащиты, способы обеспечения исполнения обязательств.
В. П. Грибанов указывает целый ряд признаков гражданско-правовых мер оперативного воздействия (Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. — М., 2001. С. 133—137):
все они имеют своей задачей охрану прав и интересов управомоченного лица;
односторонний и внесудебный характер их применения;
специфический характер гарантий их правильного применения (необходимость точного и императивного определения в законе условий и гарантий их применения; право обязанного лица в случае необоснованного применения к нему мер оперативного воздействия оспорить правильность их применения в суде или арбитраже);
характер невыгодных для правонарушителя имущественных последствий; наступают они, как правило, лишь в конечном счете;
меры оперативного воздействия связаны с невыгодными имущественными последствиями для правонарушителя, но, как правило, не с восстановлением имущественной сферы потерпевшего, и поэтому возмещение потерь, понесенных управомоченным лицом, не является их функцией. Они имеют своим назначением прежде всего побуждение другой стороны к надлежащему исполнению ее обязанностей. Поэтому обеспечение надлежащего исполнения и есть главная функция мер оперативного воздействия.
На наш взгляд, удержание имущества вполне соответствует признакам мер оперативного воздействия, выделяемым В. П. Грибановым.
М. С. Карпов осуществил систематизацию мер оперативного воздействия, причислив к таковым и право на удержание, в том числе отдельно закрепленное в особенной части право на удержание подрядчика, перевозчика, комиссионера и поверенного.
Одним из противников отнесения удержания к самозащите является С. В. Сарбаш, который указывает, что под самозащитой в российском праве понимается исключительный порядок защиты гражданского права, который рассчитан на такую чрезвычайную ситуацию, когда в силу особых условий, при которых совершается посягательство на гражданские права, обеспечить их защиту в судебно-арбитражном порядке не представляется возможным. Обстоятельства, при которых возможно применение удержания, не обладают признаками исключительности и чрезвычайности (Сарбаш С. В. Право удержания как способ обеспечения исполнения обязательств. — М.: Статут, 1998. С. 172).
Существует и другой подход: в отличие от гражданского законодательства советского периода, допускавшего самостоятельную защиту нарушенного гражданского права лишь в виде исключения, нормы ГК РФ (ст.12, 14) говорят об общем дозволении самозащиты. Эти нормы — логическое продолжение ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, где установлено, что каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом, и п. 2 ст. 1 ГК РФ, закрепляющего принцип свободного распоряжения каждым принадлежащими ему гражданскими правами. Из исключительного порядка защиты гражданских прав самозащита превратилась в универсальный (Д. Новак. Соотношение самозащиты гражданских прав и права удержания // Хозяйство и право, 2002, № 6).
С. В. Сарбаш ссылается также на п. 9 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 01.07.96 № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой ГК РФ», где указано: самозащита не может быть признана правомерной, если она не соответствует способу и характеру нарушения, а причиненный (возможный) вред более значителен, чем предотвращенный. С. В. Сарбаш отмечает: ретентор, применяя право удержания, должен оценивать, соответствует ли оно в данном случае нарушению и не причинит ли он должнику больший вред, чем размер его требований. Очевидно, что такой режим для права удержания неприемлем.
Между тем в литературе высказывается мнение, в соответствии с которым из текста Постановления следует, что самозащита не может быть признана правомерной лишь при совместном наличии двух выделенных Пленумами условий (см.: Эрделевский А. М. Самозащита гражданских прав // Юридический мир, 1998, № 8). Если причиненный при самозащите вред более значителен, чем предотвращенный, но при этом самозащита соответствует способу и характеру нарушения, она может быть признана правомерной. Сам факт наличия в ГК РФ норм об удержании свидетельствует о том, что законодатель признает удержание таким способом защиты, который соответствует нарушениям, при которых он применяется.
Против причисления удержания имущества к способам самозащиты высказывается Т. А. Фаддеева: «От самозащиты удержание отличается хотя бы тем, что при необходимости обращения взыскания на имущество кредитор осуществляет это не собственной властью, а в порядке, установленном для обращения взыскания при залоге, в то время как самозащитой достигается восстановление нарушенного права без обращения в суд или иные правозащитные органы».
Действительно, в соответствии с п. 1 ст.349 ГК РФ требования залогодержателя (кредитора) удовлетворяются из стоимости заложенного недвижимого имущества по решению суда. Но судебный порядок обращения взыскания не является при этом неизбежным. Согласно ч. 2 той же статьи удовлетворение требования залогодержателя за счет заложенного недвижимого имущества без обращения в суд допускается на основании нотариально удостоверенного соглашения залогодержателя с залогодателем, заключенного после возникновения оснований для обращения взыскания на предмет залога. Кроме того, основная функция удержания имущества — восстановление нарушенного права именно без обращения в суд. Удерживая имущество должника, кредитор стремится своими действиями побудить должника исполнить обязательство.
Юрисдикционная форма обращения взыскания на удерживаемое имущество может быть применена, только если уже имел место акт самозащиты гражданского права (оперативная санкция по удержанию имущества), чтобы удержание могло выполнить также компенсационную функцию.
Итак, право на удержание имущества недобросовестного должника – субъективное право кредитора, реализуемое им в форме односторонней сделки. Как гражданско-правовой институт удержание имущества представляет собой оперативную санкцию, которая по выполняемым ей функциям вполне обоснованно нашла свое место в ряду способов обеспечения обязательств.
Начать дискуссию