По ходу валютного кризиса в декабре 2014‑го Центральный банк РФ не раз поднимал свою учетную ставку — по сути, ставку предоставления его собственных кредитов крупнейшим коммерческим банкам — и к концу года довел ее до 17% годовых, втрое выше предкризисных 5,5%. А ведь и это вдесятеро выше 0,5% — держащейся уже не первый год ставки Федеральной резервной системы США и Центрального банка зоны евро. Поэтому еще в мирное время нашим деловым людям, включая банки, было выгоднее кредитоваться за рубежом. Отсюда и рост валютных резервов ЦБ: он обменивал взятую взаймы валюту на рубли, используемые внутри РФ.
Вследствие такого обмена ЦБ РФ может, в принципе, в одночасье погасить все валютные долги российских граждан и организаций, переведя их в долги перед самим ЦБ РФ. Такой возможностью и мотивируют режим полного резервирования — выпуска собственной валюты в обращение только в обмен на другие валюты, поступающие в резерв банка. Еще долго будут обсуждать, почему ЦБ не поступил так в разгар кризиса, вызванного западным запретом на дальнейшее кредитование российского бизнеса, а предоставил людям возможность самостоятельно добывать валюты из других источников (чем и вызвано катастрофическое падение курса рубля: необходимость своевременного погашения ранее сделанных долгов при невозможности перекредитоваться породила ажиотажный внутрироссийский спрос на доллары и евро). Наши «либероиды» — адепты веры в благотворность неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество — объясняют это ссылками на обязательную среди них экономическую теорию.
Рост учетной ставки (то есть создание препятствий кредитованию) объясняют необходимостью исключить попадание заемных средств на валютный рынок. Мол, заемщик купит валюту, через день–другой продаст ее подороже — и кредит вернет, и сам внакладе не останется.
Вроде бы логично. Пока не перейдешь от логики к арифметике. За 2014 год курс рубля упал более чем в полтора раза. В пиковые дни декабря он падал на несколько процентов в день. На фоне возможной прибыли от валютной спекуляции нынешние 17% в год — мелочь, не заслуживающая внимания. Конечно, прибыль от сделки должна еще покрывать и риск неудачи — но в данном случае риска никакого: западная кредитная блокада в сочетании с ценовой войной Саудовской Аравии против разработки сланцевых нефтяных месторождений гарантирует заметное падение рубля на пару лет вперед — хотя, возможно, и с некоторыми зигзагами, заметными при однодневных сделках, но неощутимыми в расчете на недели и месяцы. Обвал действительно сменился сравнительно плавным спуском — но вовсе не благодаря сверхвысокой кредитной ставке, а по совершенно иным причинам. Прежде всего, очевидно, потому, что первоочередные долги погашены, а дальнейший выход из долговой ямы можно вести плавно, опираясь в основном на текущие поступления от экспорта.
Но довод в пользу удорожания кредита впервые в нашей стране прозвучал вовсе не в декабре 2014‑го. Я слышал его еще в 1992 году — на заре изготовления рынка. Правда, тогда говорили не о валютном курсе, а о росте всех цен — инфляции. Ведь иностранных валют в ту пору в стране вовсе не было — зато имелись номинированные в этих валютах многомиллиардные долги, и почти все доллары, фунты, марки, франки (евро еще и в проектах не появился), попадающие в страну в виде новых кредитов или редких крох экспортного дохода, тут же уходили на погашение долгов, почти не попадая на биржу. Зато был массированный и с каждым днем растущий импорт всего подряд: отечественное производство, полупарализованное потоком реформ и разрывом технологических цепочек вследствие бартера (на нем можно организовать взаимодействие двух–трех предприятий, но никак не десятков), давало с каждым днем все меньше. Вот тогда наши финансовые гуру — в основном в ответ на просьбы дать предприятиям оборотные средства, дабы те заменили бартер нормальными сделками и восстановили технологически необходимое взаимодействие, — в один голос заявили: ставки кредита должны быть выше инфляции, а то любой делец возьмет кредит, купит товар, немного подождет и продаст с прибылью, позволяющей и расплатиться с кредитором, и самому заработать. Сделка нарастит денежную массу — значит, подтолкнет инфляцию.
Опять же убедительно. Если забыть, что о кредитах просили в основном не торговцы, а производственники. Именно падение производства породило дефицит товаров — а дефицит неизбежно поднимает цены. Инфляция — рост не просто денежной массы, а отношения денежной массы к товарной. Кредиты обычно берут не для того, чтобы просто подержать товар на складе, а ради производства или хотя бы закупки за рубежом, то есть роста товарной массы. Грамотный и честный бизнес даже в кредит противодействует инфляции.
Цены берутся не с потолка: они должны покрыть все издержки бизнеса. В том числе и плату за кредит. Если кто-то один не может удержаться поблизости от общеотраслевого уровня издержек — он разорится. Но учетная ставка центрального банка одна для всей страны; в марксовой терминологии — общественно необходимая издержка. Включать в цены надбавку, покрывающую связанные с кредитом расходы, вынуждены все. Эмитент национальной валюты, пытаясь удерживать свою ставку выше уровня инфляции, гарантирует: инфляция вскоре превысит его ставку.
Это и было в лихие девяностые. Тогда ЦБ РФ чуть ли не ежедневно поднимал ставку, ссылаясь на текущий уровень инфляции, — и буквально на следующий же день цены реагировали на это, задирая инфляцию выше новой ставки. Классический порочный круг удалось разорвать, только когда наладилось кредитование российского бизнеса за рубежом, по сравнительно низким ставкам: инфляция стала ориентироваться на оплату дешевых кредитов.
Да и опыт 2014 года доказал: низкая ставка ЦБ никоим образом не способствует разгону инфляции. На протяжении большей части года она составляла 5,5% — и все это время, пока не началась кредитная блокада РФ, инфляция держалась около 6–7% в пересчете на год.
Центробанк РФ, пытаясь удерживать свою ставку выше уровня инфляции, гарантирует: инфляция вскоре превысит его ставку. Так было и в 1990‑е, когда ЦБ поднимал ставку чуть ли не ежедневно — и буквально на следующий же день цены реагировали на это, задирая инфляцию еще выше.
Уже кувырсот швырнадцать раз я отмечал: либеральная религия разработана ради защиты интересов торговцев, без оглядки на производственников. Но проистекающая из нее теория удержания ставки кредитора последней инстанции — эмитента национальной валюты — выше уровня инфляции бьет и по интересам торговцев в классическом смысле слова — тех, кто покупает товар для его доставки реальным потребителям. Она вовсе не задумывается о том, откуда берутся товары — в том числе и для спекуляции, то есть покупки исключительно ради ожидания роста цены. Она рассматривает именно спекулятивные сделки (с товаром, возникшим за пределами ее поля зрения) как единственно возможные. Формально пытаясь их пресечь, она создает условия, обеспечивающие именно им наибольшую прибыльность: дороговизна кредита препятствует производству и торговле, поэтому нехватка товарной массы задирает цены — и спекулятивные сделки оказываются тем выгоднее, чем дороже кредит. Таким образом, современный извод либеральной религии выгоден уже даже не всем торговцам, а лишь тем, кто делает деньги из денег, вовсе не заморачиваясь столь низменными материями, как реальные товары и услуги.
Конечно, при равном и свободном доступе к деньгам часть должников действительно займется спекуляциями: для них нужно куда меньше ума и фантазии, чем для торговли, не говоря уж о производстве. Если объем спекуляций вовсе не ограничивать, в них могут уйти едва ли не все свободные деньги — как и случилось во время кризисов рубля в 2008‑м и 2014‑м.
Но ограничения возможны разные. Что мешает, например, прямо прописывать в кредитном договоре цель взятия кредита — и потом проверять выполнение его условий? Взял кредит на строительство предприятия — покажи, когда оно построено и как работает. Собирался купить товар на продажу — сообщи, где взял и кому отдал. Не смог подтвердить исполнение условий контракта — отвечай по обычным деловым правилам за его нарушение.
Такая работа требует от банков, и прежде всего от Центрального банка, немалых усилий. Зато помогает делу. А не душит экономику страны по рекомендациям либеральной религии.
Начать дискуссию