Все нефтедобывающие страны несчастливы по-своему, пишет The Economist, случайно придав макроэкономический уклон хрестоматийной фразе из «Анны Карениной». Речь в публикации журнала идет о том незавидном положении, в каком оказались кредитные учреждения основных экспортеров нефти.
Казалось бы, что общего, задается вопросом The Economist, между решением Нигерии отпустить свою валюту в свободное плавание и слиянием двух крупных банков в Объединенных Арабских Эмиратах? Нигерия — страна со 180 млн жителей и ВВП на душу населения на уровне примерно $3 тыс. На другом полюсе — ОАЭ. Их население в 18 раз меньше, а благосостояние на каждого жителя приблизительно в 13 раз выше. Объединяет два государства принадлежность к Организации стран — экспортеров нефти, по которым очень чувствительно, хотя и по-разному, ударило падение цен на топливо.
В результате слияния National Bank of Abu Dhabi (NBAD) и First Gulf Bank (FGB) появится новый, как пишет журнал, «национальный чемпион» с активами 640 млрд дирхамов ($175 млрд). Козырные карты FGB — розничный банкинг, кредитные карты и ипотечные займы. NBAD позиционирует себя как банк с правительственными связями и сильным инвестиционным направлением. Он и до слияния считался самым крупным в ОАЭ. Возникший в результате сделки бесспорный лидер банковского сектора поможет Абу-Даби расширить финансовое влияние по ту сторону государственной границы, считает Саймон Китчен из EFG-Hermes, крупнейшего инвестиционного банка на Ближнем Востоке, которого цитирует The Economist.
В самих эмиратах коммерческим банкам становится тесно. С падением цен на нефть упал и приток иностранной валюты. Из-за привязки курса дирхама к американскому доллару дешевая нефть обернулась замедленным ростом денежной массы. Все последние два года он фактически топтался на месте. И в результате всем 46 коммерческим банкам (по одному на 280 тыс. жителей) приходится сражаться за оскудевший запас депозитов. Некоторые мелкие банки стоят меньше балансовой стоимости. И в дальнейшей консолидации банковской отрасли был бы большой экономический смысл, считает глава NBAD Джеймс Бёрден, на которого ссылается The Economist.
Однако, как ни печальны последствия происходящего на рынке нефти, у ОАЭ достаточно валютных и фискальных ресурсов, чтобы выдержать проверку на прочность. В прошлом году правительство могло позволить бюджетному дефициту достичь 3,7% ВВП. Журнал ссылается на данные родственной исследовательской фирмы The Economist Intelligence Unit.
Не столь благополучные страны стоят перед более жестким выбором. Им для поддержания необходимых объемов денежной массы пришлось мириться с девальвацией собственных валют. 20 июня Нигерия отказалась от дальнейшей привязки курса найры к доллару, и всего за один день местные деньги по отношению к иностранным валютам обесценились на 30%.
В отличие от ОАЭ в Нигерии очень мало банков — всего 21, или по одному кредитному учреждению на 8,5 млн жителей. Подешевевшая найра заставила банковский сектор столкнуться с нехваткой капитала. По данным Fitch, которые приводит The Economist, 45% кредитов, выданных банками, номинированы в долларах. А собственный капитал — исключительно в найре. Когда курс последней снижается, то тянет за собой коэффициент достаточности капитала. Установленная регулятором минимальная планка уже находится в опасной близости. И если падение национальной валюты продолжится, то под вопросом окажется кредитоспособность банковской системы.
В других нефтедобывающих странах обесценение местной валюты ударило по банкам с противоположной стороны. Там объем обязательств перед владельцами вкладов превысил стоимость активов. В Азербайджане и Казахстане долларовая составляющая депозитной базы выше, чем в кредитных портфелях. В результате могут возникнуть валютные дисбалансы, предупреждает The Economist. Тут-то журнал, сам, видимо, того не ведая, и применяет формулу Толстого под макроэкономическим углом.
Начать дискуссию