глава ФСФР Владимир Миловидов убежден, что нынешний год для российского финансового рынка станет эпохальнымПринятие многострадального закона об инсайде, создание компенсационного фонда для частных инвесторов, изменение системы регулирования профучастников - все это может уложиться в ближайшие несколько месяцев. В результате российский финансовый рынок может стать гораздо более зрелым и развитым, чем раньше, уверен глава ФСФР Владимир Миловидов.
О грядущих переменах в жизни профучастников, инвесторов и самой Федеральной службы он рассказал в эксклюзивном интервью НБЖ.
ФИНАНСОВЫЙ РЫНОК ВРОС В ЭКОНОМИКУ
НБЖ: Владимир Дмитриевич, кризис, поразивший российский финансовый рынок в конце прошлого года, по общему мнению, оказался весьма сильным и болезненным. Он действительно грянул внезапно, или в ФСФР знали о его скором наступлении и готовились к нему?
В. МИЛОВИДОВ: Знаете, кризис на то и кризис, что он наступает неожиданно. Но мы еще за несколько месяцев до его наступления отдавали себе отчет в том, что период бурного роста не может продолжаться бесконечно и что он закончится скорее рано, чем поздно. Особенно это стало очевидным летом 2007 года, когда начались проблемы с ипотекой subprime в США. После этого оставалось только ожидать, когда волна кризиса докатится до нас. И, конечно, предпринимать меры для укрепления инфраструктуры рынка, с тем чтобы минимизировать негативные последствия этой волны.
НБЖ: Но складывается впечатление, что к этому готовились только в ФСФР, а большинство профучастников финансового рынка были застигнуты врасплох и самим фактом наступления кризиса, и его разрушительной силой.
В. МИЛОВИДОВ: В этом, на мой взгляд, нет ничего удивительного. Средний возраст людей, работавших на момент кризиса в инвестиционных фондах, управляющих компаниях, не превышал 30 лет. А зачастую в качестве брокеров, трейдеров и дилеров работали совсем молодые люди, которым едва исполнилось 26-27 лет. Эти специалисты, в силу объективных причин, начали свою трудовую деятельность уже после кризиса 1998 года. Все, что они видели до сих пор, - это период устойчивого роста финансового рынка. И та же самая картина сложилась в экспертном сообществе. Естественно, что это сказывалось на ожиданиях профучастников: молодые люди настроены на успех, на то, что позитивный фон на рынке будет всегда. Понятно, что им было сложно принять горькую истину, что периоды роста сменяются периодами кризиса и спада.
НБЖ: А аналитика? Неужели не было даже мыслей о грядущих проблемах?
В. МИЛОВИДОВ: Мысли были, но все их от себя гнали. Мы видели, что грядут проблемы по тем прогнозам, которые давались в 2008 году,вплоть до наступления печально известных сентябрьских событий. Однако большинство аналитиков были настроены на продолжение роста рынка, и даже самые опытные, самые профессиональные из них не ожидали глубокого падения котировок ценных бумаг. Хотя раздавались и редкие предостережения, и даже предложения создать специальную группу для обсуждения проблем надвигающегося кризиса.
досье
Миловидов Владимир Дмитриевич родился 13 января 1960 г. в Москве. В 1984 году окончил Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова по специальности «экономист». В 1998 году был назначен на должность консультанта секретариата премьер-министра Е.М. Примакова. В мае 2000 года занимал пост заместителя председателя Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, а в июле того же года назначен первым заместителем председателя ФКЦБ. В 2003 году возглавил департамент финансовых рынков и имущественных отношений аппарата правительства. С 2004 года - помощник председателя правительства. 17 мая 2007 года назначен руководителем Федеральной службы по финансовым рынкам.
НБЖ: Эти предложения раздавались на уровне экспертного сообщества?
В. МИЛОВИДОВ: Да. Более того, эксперты ФСФР принимали участие в обсуждении таких предложений. Нашу задачу мы формулировали предельно четко: она заключалась не столько в том, чтобы заниматься обороной от грядущего кризиса, сколько в том, чтобы скорейшим стратегические планы по укреплению финансового рынка, развитию его инфраструктуры, принятию важных законов,регулирующих деятельность профучастников. Благодаря этой позиции ФСФР удалось до конца прошлого года разработать и принять Стратегию развития финансового рынка России на период до 2020 года, удалось подготовить многие принципиально важные законопроекты, и прежде всего законопроект о противодействии манипулированию ценами на фондовом рынке.
НБЖ: Но кризис все равно наступил раньше, чем удалось создать прочный фундамент, не так ли? Наверное, поэтому он и оказалсятаким болезненным не только для профучастников финансового рынка, но и для российской экономики в целом?
В. МИЛОВИДОВ: Не только поэтому. Конечно, кризис выявил те слабые точки, которые нам не удалось устранить до него. Но на мой взгляд, куда важнее другое: кризис показал, что наш финансовый рынок, несмотря на свою относительную молодость и неразвитость, стал играть важную роль в экономике. Ценные бумаги благодаря устойчивому росту цен на них стали использоваться банками и нефинансовыми компаниями как инструмент для привлечения ресурсов и как залоговый
инструмент для привлечения кредитных ресурсов.
Это, безусловно, было позитивным явлением. Но с другой стороны, это привело к тому, что проблемы фондового рынка перестали бытьлокальными, они начали отражаться на состоянии банковской системы, состоянии других секторов экономики. События сентября-октября прошлого года - лучшее тому подтверждение. Все началось с обвала котировок акций, после этого последовали маржинколы, возникли «узлы» на рынке РЕПО, ряд банков оказался на грани банкротства, предприятия реального сектора столкнулись с проблемами при привлечении кредитных средств.
НБЖ: То есть заявления, что наш финансовый рынок остался таким же слабым, как в 1998 году, не соответствуют действительности?
В. МИЛОВИДОВ: Нет. 10 лет назад этот рынок был, скорее, площадкой для совершения различных спекуляций, а теперь он обеспечивает реальные потребности экономики в привлечении финансовых ресурсов. То есть сейчас мы наблюдаем первый кризис уже сформировавшегося, подросшего рынка, который достиг определенного уровня развития. Поэтому он воспринимается так остро. А в 1998 году речь можно было вести о чем угодно - о кризисе тогдашней бюджетной политики, о крахе выбранного курса реформ, но только не о фондовом кризисе. Потому что тогда падение цен акций было побочным явлением, результатом реакции инвесторов на совершенно иные процессы, происходившие на совершенно иных рынках.
НБЖ: А есть ли у ФСФР какие-либо среднесрочные прогнозы по дальнейшему развитию ситуации на российском фондовом рынке? Когда он начнет восстанавливаться после обвала в конце прошлого года?
В. МИЛОВИДОВ: В нашу задачу не входит составление таких прогнозов. Могу сказать одно: если мы проанализируем нынешнее состояние российских торговых площадок, то увидим, что основные индексы деловой активности — индекс РТС и индекс ММВБ — колеблются в диапазоне 500-600 пунктов на протяжении последних трех месяцев. Это, с моей точки зрения, говорит о том, что…
НБЖ: …рынок, наконец, нашел «дно»?
В. МИЛОВИДОВ: Это можно называть «дном», это можно называть ощущением цен, которые сейчас кажутся инвесторам обоснованными. По-видимому, с этого уровня в среднесрочной перспективе начнется рост. Но, естественно, он будет происходить по мере стабилизации экономической ситуации, по мере ее выравнивания и улучшения. И по мере того как будут вступать в силу антикризисные законы, которые как раз были приняты для решения проблем, стоящих сейчас перед российской экономикой.
ЗАКОН ОБ ИНСАЙДЕ НЕОБХОДИМ КАК ВОЗДУХ
НБЖ: К числу антикризисных законов относится и законопроект о противодействии манипулированию ценами на финансовом рынке?
В. МИЛОВИДОВ: Не просто относится — по моему убеждению, это один из самых важных законопроектов. По целому ряду причин. Во-первых, из стран, которые претендуют сейчас на роль мирового финансового центра, Россия — единственная страна, не имеющая практики противодействия инсайду и манипулированию ценами на торговых площадках. Во-вторых, кризис показал, что в условиях падения проблема инсайда становится острой, как никогда ранее. Ведь в такие периоды объемы торгов резко снижаются, и отклонения вповедении тех или иных профучастников становятся особенно заметными и особенно опасными для всего рынка.
НБЖ: А в сентябре-октябре прошлого года, когда котировки акций буквально обваливались, были попытки манипулировать ценами?
акцент
Борьба с инсайдом необходима. Само это слово уже набило оскомину. Не может страна претендовать на роль мирового финансового центра и не иметь при этом такого закона.
В. МИЛОВИДОВ: Сложно сказать. И сложно именно потому, что у нас до сих пор нет четкого закона и четких определений, которые прописывали бы, что такое инсайд, что такое манипулирование. Можно предположить, что подобные прецеденты были хотя бы потому, что были возможности манипулирования рынком. Другое дело, что выявить их и тем более наказать на сегодняшний день не представляется возможным именно в силу того, что нет законодательной базы для этого.
НБЖ: Но похоже, что эта законодательная база появится уже совсем скоро: законопроект об инсайде уже внесен в Госдуму.
В. МИЛОВИДОВ: Я бы не стал торопить события. Мы ожидаем, что в первом чтении этот документ будет рассмотрен в конце марта, и, скорее всего, со стороны депутатов будет много предложений и дополнений к нему.
НБЖ: У законопроекта по инсайду вообще сложная судьба, его «грозились» принять в течение последних 10 лет, но так и не приняли до сих пор. Это результат сильного противодействия ему?
В. МИЛОВИДОВ: В данном случае я не склонен говорить о том, что кто-то целенаправленно стремится сорвать одобрение этого документа. 9 февраля, как известно, был подписан закон, предусматривающий ужесточение административной ответственности за нарушение законодательства об акционерных обществах, об обществах с ограниченной ответственностью, о рынке ценных бумаг и об инвестиционных фондах. Перед подписанием он, конечно, принимался Госдумой, и никакого ожесточенного сопротивления не встретил. Более того, я хотел бы поблагодарить депутатов Думы за то, что они очень ответственно отнеслись к обсуждению этого законопроекта. Думаю, в случае с принятием закона о противодействии манипулированию ценами на финансовом рынке их поведение будет таким же. Тем более что сейчас все прекрасно понимают, что борьба с инсайдом необходима, что само это слово уже набило оскомину и что не может страна претендовать на роль мирового финансового центра и не иметь при этом такого закона.
НБЖ: Но этот законопроект, насколько нам известно, предусматривает весьма суровые наказания за манипулирование ценами. Озвученные сроки наказания впечатляют — 6 и даже 7 лет тюремного заключения. Не слишком ли это строго?
В. МИЛОВИДОВ: Как правильно говорят юристы, наказание следует за виной. Цель этого закона — не в том, чтобы посадить как можно больше людей на максимально возможные сроки, а в том, чтобы исключить любую возможность неправомерного влияния на рынок. Необходимо создать систему, при которой манипуляции с ценами будут позволять себе только самые «отвязанные» игроки. А таких маргиналов на рынке по определению немного, поэтому я уверен — после вступления закона об инсайде в силу случаи привлечения к уголовной ответственности профучастников будут носить единичный характер.
У нас до сих пор нет четкого закона и четких определений, которые прописывали бы, что такое инсайд, что такое манипулирование
НБЖ: А при разработке этого закона и определения возможных сроков наказания учитывался опыт стран с развитой экономикой?
В. МИЛ0ВИД0В: Безусловно. И должен сказать, что во многих странах предусматриваются куда более суровые наказания, чем те, которые предлагаем мы.
НБЖ: Чисто с технической точки зрения - действия «отвязанных» профучастников будет отслеживать ФСФР, а потом она будет передавать соответствующую информацию в правоохранительные органы?
В. МИЛ0ВИД0В: В основном да. Но при этом мы хотим добавить такую систему дополнительными мерами по контролю и надзору путем привлечения к этому процессу саморегулируемых организаций. СРО могли бы подготовить кодексы добросовестной деятельности участников рынка и следить за тем, чтобы положения этих кодексов строго соблюдались. В случае их нарушения СРО передавали бы информацию нам, а мы, в свою очередь, привлекали бы к этим фактам внимание правоохранительных органов.
НБЖ: Саморегулируемые организации согласны с этим предложением?
В. МИЛ0ВИД0В: Конечно. Ведь от инсайда страдает не ФСФР, а прежде всего профучастники и инвесторы, а в конечном счете экономика в целом.
НБЖ: Вы сказали, что законопроект будет рассмотрен в первом чтении в конце марта. Это значит, что он вряд ли вступит в силу раньше середины этого года, а то и конца 2009 года. Вас не смущает, что ждать этого придется еще несколько месяцев?
В. МИЛОВИДОВ: Не смущает. Это достаточно сложный законопроект, и принять его сразу в трех чтениях просто нереально. И если он вступит в силу с 1 января 2010 года, это будет очень хороший результат. Это станет настоящей вехой в развитии национального финансового рынка. И очень символично, что все чтения и согласования этот законопроект пройдет в 2009 году, который является для нас годом, насыщенным юбилейными датами.
КОМПЕНСАЦИИ ЗА ФОНДОВЫЕ ПОТЕРИ - ЭТО РЕАЛЬНО
НБЖ: Вы справедливо заметили, что от инсайда страдают и профучастники, и рынок в целом. Но наверное, больше всего страдают инвесторы, и прежде всего частные лица, которые не слишком хорошо разбираются в ситуации на рынке. В конце прошлого года вы говорили о необходимости создания некоего компенсационного механизма для «физиков». Каким он должен быть и кто в случае его создания сможет рассчитывать на получение компенсации?
В. МИЛОВИДОВ: Помоему мнению, этот механизм должен быть аналогичен уже созданному механизму по компенсации банковских вкладов частных лиц. С той лишь разницей, что в данном случае речь будет идти о выплате компенсаций гражданам, пострадавшим от недобросовестных действий профучастников финансового рынка. Понятно, что полностью суммы, переданные брокерам, или в коллективное управление, или в пенсионные фонды, возвращаться людям не будут. Но на какую-то компенсацию люди смогут рассчитывать, и это укрепит их доверие к финансовому рынку.
НБЖ: Речь идет именно о потерях, понесенных в результате недобросовестных действий профучастников? Или инвесторы смогут рассчитывать и на компенсацию потерь, понесенных из-за падения цен на рынке?
В. МИЛОВИДОВ: В случае, если нет нарушений законодательства, инвесторы не получат компенсации. Они принимают на себя рыночные риски, что является обычной практикой.
НБЖ: А размеры этих компенсаций пока неизвестны?
В. МИЛОВИДОВ: Сейчас рассматриваются различные модели расчета, и окончательные суммы компенсаций будут определяться в зависимости от того, какая из моделей будет выбрана. Также в рамках выбранной модели будет решаться вопрос, будет ли страховой резерв находиться под контролем и управлением саморегулируемых организаций или эти функции возьмет на себя АСВ, коль скоро у агентства уже есть успешный опыт управления системой страхования банковских вкладов.
НБЖ: Но в любом случае ФСФР не будет заниматься этим?
В. МИЛОВИДОВ: ФСФР является в этой части не компенсатором, а надзирающим органом. Наше дело — допускать участников рынка к участию в системе страхования.
НБЖ: То есть вы будете устанавливать требования, которым должны будут соответствовать будущие участники этой системы?
В. МИЛ0ВИД0В: Да, мы будем смотреть их отчетность, анализировать их деятельность.
Проблема обеспечения эффективного пруденциального надзора является куда более важной, чем проблема доступа на рынок той или иной компании.
НБЖ: А как будет формироваться страховой резерв для выплаты компенсаций? По аналогии с тем, как формируется система страхования вкладов, за счет отчислений ее участников?
В. МИЛ0ВИД0В: Мы считаем, что в эту систему в обязательном порядке должны войти все профучастники, управляющие средствами физических лиц. Если компания по каким-то причинам не допущена к системе страхования, то она автоматически лишается права работать с частными лицами.
НБЖ: А как сами профучастники относятся к инициативе по созданию фонда страхования?
В. МИЛ0ВИД0В: Положительно. Ведь создание такой системы выгодно прежде всего им. Инвесторы будут чувствовать себя более защищенными, а следовательно, будет расти их доверие к фондовому рынку в целом и к профучастникам в частности.
НБЖ: Вы сказали, что рассматривается возможность передачи страхового фонда под управление АСВ. Агентство согласно с этим?
В. МИЛ0ВИД0В: Во всяком случае, оно против этого не возражает. Да и большая часть участников рынка поддерживает это предложение. Нам важно, чтобы эта схема не была обременительной для участников рынка и чтобы появился инструмент компенсации потерь частных инвесторов.
НБЖ: Опыт АСВ показал, что наступление страховых случаев - явление нечастое даже в условиях кризиса. Наверное, не следует ожидать массового наплыва страховых случаев и на фондовом рынке?
В. МИЛ0ВИД0В: Никаких оснований для таких ожиданий нет. Кризис показал, что случаи банкротств среди профучастников носят единичный характер. И вообще, резюмируя итоги последних нескольких месяцев, хотел бы сказать: профучастники очень достойно показали себя в эти нелегкие времена. Практически все крупные фонды и инвест-компании удержались на плаву, не растеряли клиентов и продолжили свою деятельность. Хотя, конечно, сейчас им приходится нелегко.
ГЛАВНОЕ НЕ ЛИЦЕНЗИРОВАНИЕ, А НАДЗОР
НБЖ: Под занавес прошлого года вы сделали еще одно очень примечательное заявление - о том, что ФСФР может радикально пересмотреть подход к регулированию участников рынка. В частности, речь шла о возможности отказа службы от лицензирования всех профучастников. Эти планы в силе? И зачем идти на такие послабления - чтобы облегчить профучастникам жизнь?
В. МИЛ0ВИД0В: Это заявление нельзя вырывать из контекста. Я имел в виду следующее: на сегодняшний день существующая система регулирования деятельности профучастников устаревает. Она формировалась тогда, когда важнейшим пунктом для регулятора и для рынка был выход на рынок нового участника, причем далеко не всегда подобное решение принималось новой компанией обдуманно. Сегодня такие прецеденты тоже случаются, но они носят единичный характер. Поэтому новых «спящих» лицензий появляется все меньше, зато старых накопилось довольно много. Участники, обладающие ими, не ведут никакой практической деятельности, подают «пустые» отчетности. И мы на этом фоне все отчетливее понимаем: важно регулировать не процесс выдачи лицензии, а процесс деятельности профучастников. Необходимо контролировать выполнение ими требований к «прозрачности» отчетности, добросовестности работы и т.д. И, как это ни покажется странным, принципиально важно отслеживать выход профучастника с рынка. В этой части существующего надзора явно недостаточно.
НБЖ: А почему необходимо регулировать процесс выхода компании с рынка? Уходит - и бог с ней.
В. МИЛ0ВИД0В: В том-то и дело, что все не так просто. Легкий уход профучастника с рынка создает очень опасные последствия. Во-первых, начинается торговля лицензиями. Владельцы «спящих» компаний рассуждают так: я сумел создать юрлицо с лицензией профучастника, она мне не нужна, ну так я предложу ее кому-то. Во-вторых, естественно, что частью лицензионных требований является наличие у сотрудников компании аттестации. В результате на продажу выставляется не только лицензия, но и сотрудники, которые, конечно, не работают в «компании-пустышке», а только числятся в ней. И в-третьих, были случаи, когда профучастник получал лицензию, а занимался в результате совсем иным видом деятельности. Это было очевидно по отчетам, которые мы получали. Но при этом они развивали огромную активность в строительстве различных финансовых пирамид.
НБЖ: И этому нельзя было воспрепятствовать?
В. МИЛОВИДОВ: Нельзя. Получалось, что компания выдавала желаемое за действительное, люди доверяли ей деньги, потому что знали — у нее есть лицензия, выданная госслужбой. Именно поэтому я и настаиваю: вопрос лицензирования и вопрос ухода профучастников с рынка требует очень серьезной проработки. Я пока не готов сказать, как они должны решаться. Но уже сейчас очевидно, что проблема обеспечения эффективного пруденциального надзора является куда более важной, чем проблема допуска на рынок той или иной компании. Мы должны отслеживать деятельность профучастников на ежедневной основе. И случаи, когда компания безнаказанно «сдает» лицензию, не должны повторяться.
НБЖ: А как ее следует наказывать в этом случае?
В. МИЛОВИДОВ: Я, может быть, сейчас выскажусь достаточно резко, но моя точка зрения такова: если компания «сдает» лицензию, значит, следует ставить вопрос о ликвидации ее как юридического лица. В банковской сфере, насколько я понимаю, действует как раз такая норма. И я считаю, что этот опыт может быть распространен и на профучастников финансового рынка.
НБЖ: Если продолжать аналогию с банковским рынком, то невольно бросается в глаза, что ЦБ отзывает куда больше лицензий, чем ФСФР. Это как раз связано с неэффективностью пруденциального надзора?
В. МИЛОВИДОВ: В какой-то мере да. Но должен сказать, что за прошлый год мы отозвали достаточно много лицензий у «спящих» компаний. У тех, которые годами не сдавали отчеты и не вели какой-либо профессиональной деятельности.
НБЖ: Почистили рынок?
В. МИЛОВИДОВ: Можно и так сказать.
НБЖ: Основной пик отзывов пришелся на кризис?
В. МИЛОВИДОВ: Нет, отзывали весь год: и до кризиса, и во время, и продолжаем это делать сейчас.
ГОД ЮБИЛЕЕВ
НБЖ: Говоря о законе об инсайде, вы сказали, что он, возможно, будет окончательно доработан и принят в 2009 юбилейном году. А что за круглые даты мы будем отмечать?
В. МИЛОВИДОВ: По какому-то магическому стечению обстоятельств на этот год действительно приходится несколько эпохальных дат для нашего фондового рынка. Начнем с того, что 260 лет назад - в 1749 году — был осуществлен первый внешний займ Российской империи. 200 лет назад — в 1809 году — был осуществлен первый внутренний займ. Причем та ситуация двухсотлетней давности по иронии судьбы чем-то напоминала нынешнюю.
НБЖ: Странно, какое же тут может быть сходство?
В. МИЛОВИДОВ: Я уже говорил, что в 1749 году Россия выпустила первый внешний займ и с тех пор все средства привлекала за рубежом — преимущественно в Голландии и Франции. В начале XIX века начались наполеоновские войны, и Европа как рынок привлечения инвестиций и займов оказалась закрытой для России. То есть у нашей страны исчезли внешние источники финансирования. И тогда Александр I подписал указ о проведении первого внутреннего государственного займа. И тогда же, по существу, впервые сформировался у нас внутренний финансовый рынок.
НБЖ: Действительно, похожая ситуация.
В. МИЛОВИДОВ: Но это еще не все юбилеи. 185 лет назад, в 1824 году, была создана Особая канцелярия по кредитной части Минфина. В ее обязанности входил надзор за рынком ценных бумаг, за деятельностью банков, за первыми биржевыми площадками.
НБЖ: Так это был тот самый мегарегулятор, о необходимости которого еще недавно столько говорили?
В. МИЛОВИДОВ: По сути, да. И более того, в течение короткого времени в эту канцелярию входил монетный отдел, который отвечал за чеканку монет. Поэтому я считаю, это тоже очень важная веха, и мы должны о ней помнить, а не мерить историю российского финансового рынка 10 или 15 годами. Она гораздо длиннее, насыщеннее и интереснее. И в этом контексте становится понятным, почему принятие закона об инсайде именно в 2009 году будет новой точкой отсчета истории нашего рынка.
НБЖ: Планируется ли отмечать все эти юбилеи так, чтобы об этом узнали не только профучастники рынка?
В. МИЛОВИДОВ: Конечно. Например, будет выпущен памятный конверт, как раз посвященный созданию фондового рынка в России. Будем писать письма и отправлять в таких конвертах! Пусть даже в самых отдаленных уголках России узнают, что фондовый рынок был и будет и что он переживет и этот кризис, как пережил все предыдущие испытания.
факт
10 лет назад российский фондовый рынок был площадкой для совершения различных спекуляций. Теперь он обеспечивает реальные потребности экономики в привлечении финансовых ресурсов.
Беседовала Анастасия Скогорева
Принятие многострадального закона об инсайде, создание компенсационного фонда для частных инвесторов, изменение системы регулирования профучастников - все это может уложиться в ближайшие несколько месяцев. В результате российский финансовый рынок может стать гораздо более зрелым и развитым, чем раньше, уверен глава ФСФР Владимир Миловидов.
О грядущих переменах в жизни профучастников, инвесторов и самой Федеральной службы он рассказал в эксклюзивном интервью НБЖ.
ФИНАНСОВЫЙ РЫНОК ВРОС В ЭКОНОМИКУ
НБЖ: Владимир Дмитриевич, кризис, поразивший российский финансовый рынок в конце прошлого года, по общему мнению, оказался весьма сильным и болезненным. Он действительно грянул внезапно, или в ФСФР знали о его скором наступлении и готовились к нему?
В. МИЛОВИДОВ: Знаете, кризис на то и кризис, что он наступает неожиданно. Но мы еще за несколько месяцев до его наступления отдавали себе отчет в том, что период бурного роста не может продолжаться бесконечно и что он закончится скорее рано, чем поздно. Особенно это стало очевидным летом 2007 года, когда начались проблемы с ипотекой subprime в США. После этого оставалось только ожидать, когда волна кризиса докатится до нас. И, конечно, предпринимать меры для укрепления инфраструктуры рынка, с тем чтобы минимизировать негативные последствия этой волны.
НБЖ: Но складывается впечатление, что к этому готовились только в ФСФР, а большинство профучастников финансового рынка были застигнуты врасплох и самим фактом наступления кризиса, и его разрушительной силой.
В. МИЛОВИДОВ: В этом, на мой взгляд, нет ничего удивительного. Средний возраст людей, работавших на момент кризиса в инвестиционных фондах, управляющих компаниях, не превышал 30 лет. А зачастую в качестве брокеров, трейдеров и дилеров работали совсем молодые люди, которым едва исполнилось 26-27 лет. Эти специалисты, в силу объективных причин, начали свою трудовую деятельность уже после кризиса 1998 года. Все, что они видели до сих пор, - это период устойчивого роста финансового рынка. И та же самая картина сложилась в экспертном сообществе. Естественно, что это сказывалось на ожиданиях профучастников: молодые люди настроены на успех, на то, что позитивный фон на рынке будет всегда. Понятно, что им было сложно принять горькую истину, что периоды роста сменяются периодами кризиса и спада.
НБЖ: А аналитика? Неужели не было даже мыслей о грядущих проблемах?
В. МИЛОВИДОВ: Мысли были, но все их от себя гнали. Мы видели, что грядут проблемы по тем прогнозам, которые давались в 2008 году,вплоть до наступления печально известных сентябрьских событий. Однако большинство аналитиков были настроены на продолжение роста рынка, и даже самые опытные, самые профессиональные из них не ожидали глубокого падения котировок ценных бумаг. Хотя раздавались и редкие предостережения, и даже предложения создать специальную группу для обсуждения проблем надвигающегося кризиса.
досье
Миловидов Владимир Дмитриевич родился 13 января 1960 г. в Москве. В 1984 году окончил Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова по специальности «экономист». В 1998 году был назначен на должность консультанта секретариата премьер-министра Е.М. Примакова. В мае 2000 года занимал пост заместителя председателя Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, а в июле того же года назначен первым заместителем председателя ФКЦБ. В 2003 году возглавил департамент финансовых рынков и имущественных отношений аппарата правительства. С 2004 года - помощник председателя правительства. 17 мая 2007 года назначен руководителем Федеральной службы по финансовым рынкам.
НБЖ: Эти предложения раздавались на уровне экспертного сообщества?
В. МИЛОВИДОВ: Да. Более того, эксперты ФСФР принимали участие в обсуждении таких предложений. Нашу задачу мы формулировали предельно четко: она заключалась не столько в том, чтобы заниматься обороной от грядущего кризиса, сколько в том, чтобы скорейшим стратегические планы по укреплению финансового рынка, развитию его инфраструктуры, принятию важных законов,регулирующих деятельность профучастников. Благодаря этой позиции ФСФР удалось до конца прошлого года разработать и принять Стратегию развития финансового рынка России на период до 2020 года, удалось подготовить многие принципиально важные законопроекты, и прежде всего законопроект о противодействии манипулированию ценами на фондовом рынке.
НБЖ: Но кризис все равно наступил раньше, чем удалось создать прочный фундамент, не так ли? Наверное, поэтому он и оказалсятаким болезненным не только для профучастников финансового рынка, но и для российской экономики в целом?
В. МИЛОВИДОВ: Не только поэтому. Конечно, кризис выявил те слабые точки, которые нам не удалось устранить до него. Но на мой взгляд, куда важнее другое: кризис показал, что наш финансовый рынок, несмотря на свою относительную молодость и неразвитость, стал играть важную роль в экономике. Ценные бумаги благодаря устойчивому росту цен на них стали использоваться банками и нефинансовыми компаниями как инструмент для привлечения ресурсов и как залоговый
инструмент для привлечения кредитных ресурсов.
Это, безусловно, было позитивным явлением. Но с другой стороны, это привело к тому, что проблемы фондового рынка перестали бытьлокальными, они начали отражаться на состоянии банковской системы, состоянии других секторов экономики. События сентября-октября прошлого года - лучшее тому подтверждение. Все началось с обвала котировок акций, после этого последовали маржинколы, возникли «узлы» на рынке РЕПО, ряд банков оказался на грани банкротства, предприятия реального сектора столкнулись с проблемами при привлечении кредитных средств.
НБЖ: То есть заявления, что наш финансовый рынок остался таким же слабым, как в 1998 году, не соответствуют действительности?
В. МИЛОВИДОВ: Нет. 10 лет назад этот рынок был, скорее, площадкой для совершения различных спекуляций, а теперь он обеспечивает реальные потребности экономики в привлечении финансовых ресурсов. То есть сейчас мы наблюдаем первый кризис уже сформировавшегося, подросшего рынка, который достиг определенного уровня развития. Поэтому он воспринимается так остро. А в 1998 году речь можно было вести о чем угодно - о кризисе тогдашней бюджетной политики, о крахе выбранного курса реформ, но только не о фондовом кризисе. Потому что тогда падение цен акций было побочным явлением, результатом реакции инвесторов на совершенно иные процессы, происходившие на совершенно иных рынках.
НБЖ: А есть ли у ФСФР какие-либо среднесрочные прогнозы по дальнейшему развитию ситуации на российском фондовом рынке? Когда он начнет восстанавливаться после обвала в конце прошлого года?
В. МИЛОВИДОВ: В нашу задачу не входит составление таких прогнозов. Могу сказать одно: если мы проанализируем нынешнее состояние российских торговых площадок, то увидим, что основные индексы деловой активности — индекс РТС и индекс ММВБ — колеблются в диапазоне 500-600 пунктов на протяжении последних трех месяцев. Это, с моей точки зрения, говорит о том, что…
НБЖ: …рынок, наконец, нашел «дно»?
В. МИЛОВИДОВ: Это можно называть «дном», это можно называть ощущением цен, которые сейчас кажутся инвесторам обоснованными. По-видимому, с этого уровня в среднесрочной перспективе начнется рост. Но, естественно, он будет происходить по мере стабилизации экономической ситуации, по мере ее выравнивания и улучшения. И по мере того как будут вступать в силу антикризисные законы, которые как раз были приняты для решения проблем, стоящих сейчас перед российской экономикой.
ЗАКОН ОБ ИНСАЙДЕ НЕОБХОДИМ КАК ВОЗДУХ
НБЖ: К числу антикризисных законов относится и законопроект о противодействии манипулированию ценами на финансовом рынке?
В. МИЛОВИДОВ: Не просто относится — по моему убеждению, это один из самых важных законопроектов. По целому ряду причин. Во-первых, из стран, которые претендуют сейчас на роль мирового финансового центра, Россия — единственная страна, не имеющая практики противодействия инсайду и манипулированию ценами на торговых площадках. Во-вторых, кризис показал, что в условиях падения проблема инсайда становится острой, как никогда ранее. Ведь в такие периоды объемы торгов резко снижаются, и отклонения вповедении тех или иных профучастников становятся особенно заметными и особенно опасными для всего рынка.
НБЖ: А в сентябре-октябре прошлого года, когда котировки акций буквально обваливались, были попытки манипулировать ценами?
акцент
Борьба с инсайдом необходима. Само это слово уже набило оскомину. Не может страна претендовать на роль мирового финансового центра и не иметь при этом такого закона.
В. МИЛОВИДОВ: Сложно сказать. И сложно именно потому, что у нас до сих пор нет четкого закона и четких определений, которые прописывали бы, что такое инсайд, что такое манипулирование. Можно предположить, что подобные прецеденты были хотя бы потому, что были возможности манипулирования рынком. Другое дело, что выявить их и тем более наказать на сегодняшний день не представляется возможным именно в силу того, что нет законодательной базы для этого.
НБЖ: Но похоже, что эта законодательная база появится уже совсем скоро: законопроект об инсайде уже внесен в Госдуму.
В. МИЛОВИДОВ: Я бы не стал торопить события. Мы ожидаем, что в первом чтении этот документ будет рассмотрен в конце марта, и, скорее всего, со стороны депутатов будет много предложений и дополнений к нему.
НБЖ: У законопроекта по инсайду вообще сложная судьба, его «грозились» принять в течение последних 10 лет, но так и не приняли до сих пор. Это результат сильного противодействия ему?
В. МИЛОВИДОВ: В данном случае я не склонен говорить о том, что кто-то целенаправленно стремится сорвать одобрение этого документа. 9 февраля, как известно, был подписан закон, предусматривающий ужесточение административной ответственности за нарушение законодательства об акционерных обществах, об обществах с ограниченной ответственностью, о рынке ценных бумаг и об инвестиционных фондах. Перед подписанием он, конечно, принимался Госдумой, и никакого ожесточенного сопротивления не встретил. Более того, я хотел бы поблагодарить депутатов Думы за то, что они очень ответственно отнеслись к обсуждению этого законопроекта. Думаю, в случае с принятием закона о противодействии манипулированию ценами на финансовом рынке их поведение будет таким же. Тем более что сейчас все прекрасно понимают, что борьба с инсайдом необходима, что само это слово уже набило оскомину и что не может страна претендовать на роль мирового финансового центра и не иметь при этом такого закона.
НБЖ: Но этот законопроект, насколько нам известно, предусматривает весьма суровые наказания за манипулирование ценами. Озвученные сроки наказания впечатляют — 6 и даже 7 лет тюремного заключения. Не слишком ли это строго?
В. МИЛОВИДОВ: Как правильно говорят юристы, наказание следует за виной. Цель этого закона — не в том, чтобы посадить как можно больше людей на максимально возможные сроки, а в том, чтобы исключить любую возможность неправомерного влияния на рынок. Необходимо создать систему, при которой манипуляции с ценами будут позволять себе только самые «отвязанные» игроки. А таких маргиналов на рынке по определению немного, поэтому я уверен — после вступления закона об инсайде в силу случаи привлечения к уголовной ответственности профучастников будут носить единичный характер.
У нас до сих пор нет четкого закона и четких определений, которые прописывали бы, что такое инсайд, что такое манипулирование
НБЖ: А при разработке этого закона и определения возможных сроков наказания учитывался опыт стран с развитой экономикой?
В. МИЛ0ВИД0В: Безусловно. И должен сказать, что во многих странах предусматриваются куда более суровые наказания, чем те, которые предлагаем мы.
НБЖ: Чисто с технической точки зрения - действия «отвязанных» профучастников будет отслеживать ФСФР, а потом она будет передавать соответствующую информацию в правоохранительные органы?
В. МИЛ0ВИД0В: В основном да. Но при этом мы хотим добавить такую систему дополнительными мерами по контролю и надзору путем привлечения к этому процессу саморегулируемых организаций. СРО могли бы подготовить кодексы добросовестной деятельности участников рынка и следить за тем, чтобы положения этих кодексов строго соблюдались. В случае их нарушения СРО передавали бы информацию нам, а мы, в свою очередь, привлекали бы к этим фактам внимание правоохранительных органов.
НБЖ: Саморегулируемые организации согласны с этим предложением?
В. МИЛ0ВИД0В: Конечно. Ведь от инсайда страдает не ФСФР, а прежде всего профучастники и инвесторы, а в конечном счете экономика в целом.
НБЖ: Вы сказали, что законопроект будет рассмотрен в первом чтении в конце марта. Это значит, что он вряд ли вступит в силу раньше середины этого года, а то и конца 2009 года. Вас не смущает, что ждать этого придется еще несколько месяцев?
В. МИЛОВИДОВ: Не смущает. Это достаточно сложный законопроект, и принять его сразу в трех чтениях просто нереально. И если он вступит в силу с 1 января 2010 года, это будет очень хороший результат. Это станет настоящей вехой в развитии национального финансового рынка. И очень символично, что все чтения и согласования этот законопроект пройдет в 2009 году, который является для нас годом, насыщенным юбилейными датами.
КОМПЕНСАЦИИ ЗА ФОНДОВЫЕ ПОТЕРИ - ЭТО РЕАЛЬНО
НБЖ: Вы справедливо заметили, что от инсайда страдают и профучастники, и рынок в целом. Но наверное, больше всего страдают инвесторы, и прежде всего частные лица, которые не слишком хорошо разбираются в ситуации на рынке. В конце прошлого года вы говорили о необходимости создания некоего компенсационного механизма для «физиков». Каким он должен быть и кто в случае его создания сможет рассчитывать на получение компенсации?
В. МИЛОВИДОВ: Помоему мнению, этот механизм должен быть аналогичен уже созданному механизму по компенсации банковских вкладов частных лиц. С той лишь разницей, что в данном случае речь будет идти о выплате компенсаций гражданам, пострадавшим от недобросовестных действий профучастников финансового рынка. Понятно, что полностью суммы, переданные брокерам, или в коллективное управление, или в пенсионные фонды, возвращаться людям не будут. Но на какую-то компенсацию люди смогут рассчитывать, и это укрепит их доверие к финансовому рынку.
НБЖ: Речь идет именно о потерях, понесенных в результате недобросовестных действий профучастников? Или инвесторы смогут рассчитывать и на компенсацию потерь, понесенных из-за падения цен на рынке?
В. МИЛОВИДОВ: В случае, если нет нарушений законодательства, инвесторы не получат компенсации. Они принимают на себя рыночные риски, что является обычной практикой.
НБЖ: А размеры этих компенсаций пока неизвестны?
В. МИЛОВИДОВ: Сейчас рассматриваются различные модели расчета, и окончательные суммы компенсаций будут определяться в зависимости от того, какая из моделей будет выбрана. Также в рамках выбранной модели будет решаться вопрос, будет ли страховой резерв находиться под контролем и управлением саморегулируемых организаций или эти функции возьмет на себя АСВ, коль скоро у агентства уже есть успешный опыт управления системой страхования банковских вкладов.
НБЖ: Но в любом случае ФСФР не будет заниматься этим?
В. МИЛОВИДОВ: ФСФР является в этой части не компенсатором, а надзирающим органом. Наше дело — допускать участников рынка к участию в системе страхования.
НБЖ: То есть вы будете устанавливать требования, которым должны будут соответствовать будущие участники этой системы?
В. МИЛ0ВИД0В: Да, мы будем смотреть их отчетность, анализировать их деятельность.
Проблема обеспечения эффективного пруденциального надзора является куда более важной, чем проблема доступа на рынок той или иной компании.
НБЖ: А как будет формироваться страховой резерв для выплаты компенсаций? По аналогии с тем, как формируется система страхования вкладов, за счет отчислений ее участников?
В. МИЛ0ВИД0В: Мы считаем, что в эту систему в обязательном порядке должны войти все профучастники, управляющие средствами физических лиц. Если компания по каким-то причинам не допущена к системе страхования, то она автоматически лишается права работать с частными лицами.
НБЖ: А как сами профучастники относятся к инициативе по созданию фонда страхования?
В. МИЛ0ВИД0В: Положительно. Ведь создание такой системы выгодно прежде всего им. Инвесторы будут чувствовать себя более защищенными, а следовательно, будет расти их доверие к фондовому рынку в целом и к профучастникам в частности.
НБЖ: Вы сказали, что рассматривается возможность передачи страхового фонда под управление АСВ. Агентство согласно с этим?
В. МИЛ0ВИД0В: Во всяком случае, оно против этого не возражает. Да и большая часть участников рынка поддерживает это предложение. Нам важно, чтобы эта схема не была обременительной для участников рынка и чтобы появился инструмент компенсации потерь частных инвесторов.
НБЖ: Опыт АСВ показал, что наступление страховых случаев - явление нечастое даже в условиях кризиса. Наверное, не следует ожидать массового наплыва страховых случаев и на фондовом рынке?
В. МИЛ0ВИД0В: Никаких оснований для таких ожиданий нет. Кризис показал, что случаи банкротств среди профучастников носят единичный характер. И вообще, резюмируя итоги последних нескольких месяцев, хотел бы сказать: профучастники очень достойно показали себя в эти нелегкие времена. Практически все крупные фонды и инвест-компании удержались на плаву, не растеряли клиентов и продолжили свою деятельность. Хотя, конечно, сейчас им приходится нелегко.
ГЛАВНОЕ НЕ ЛИЦЕНЗИРОВАНИЕ, А НАДЗОР
НБЖ: Под занавес прошлого года вы сделали еще одно очень примечательное заявление - о том, что ФСФР может радикально пересмотреть подход к регулированию участников рынка. В частности, речь шла о возможности отказа службы от лицензирования всех профучастников. Эти планы в силе? И зачем идти на такие послабления - чтобы облегчить профучастникам жизнь?
В. МИЛ0ВИД0В: Это заявление нельзя вырывать из контекста. Я имел в виду следующее: на сегодняшний день существующая система регулирования деятельности профучастников устаревает. Она формировалась тогда, когда важнейшим пунктом для регулятора и для рынка был выход на рынок нового участника, причем далеко не всегда подобное решение принималось новой компанией обдуманно. Сегодня такие прецеденты тоже случаются, но они носят единичный характер. Поэтому новых «спящих» лицензий появляется все меньше, зато старых накопилось довольно много. Участники, обладающие ими, не ведут никакой практической деятельности, подают «пустые» отчетности. И мы на этом фоне все отчетливее понимаем: важно регулировать не процесс выдачи лицензии, а процесс деятельности профучастников. Необходимо контролировать выполнение ими требований к «прозрачности» отчетности, добросовестности работы и т.д. И, как это ни покажется странным, принципиально важно отслеживать выход профучастника с рынка. В этой части существующего надзора явно недостаточно.
НБЖ: А почему необходимо регулировать процесс выхода компании с рынка? Уходит - и бог с ней.
В. МИЛ0ВИД0В: В том-то и дело, что все не так просто. Легкий уход профучастника с рынка создает очень опасные последствия. Во-первых, начинается торговля лицензиями. Владельцы «спящих» компаний рассуждают так: я сумел создать юрлицо с лицензией профучастника, она мне не нужна, ну так я предложу ее кому-то. Во-вторых, естественно, что частью лицензионных требований является наличие у сотрудников компании аттестации. В результате на продажу выставляется не только лицензия, но и сотрудники, которые, конечно, не работают в «компании-пустышке», а только числятся в ней. И в-третьих, были случаи, когда профучастник получал лицензию, а занимался в результате совсем иным видом деятельности. Это было очевидно по отчетам, которые мы получали. Но при этом они развивали огромную активность в строительстве различных финансовых пирамид.
НБЖ: И этому нельзя было воспрепятствовать?
В. МИЛОВИДОВ: Нельзя. Получалось, что компания выдавала желаемое за действительное, люди доверяли ей деньги, потому что знали — у нее есть лицензия, выданная госслужбой. Именно поэтому я и настаиваю: вопрос лицензирования и вопрос ухода профучастников с рынка требует очень серьезной проработки. Я пока не готов сказать, как они должны решаться. Но уже сейчас очевидно, что проблема обеспечения эффективного пруденциального надзора является куда более важной, чем проблема допуска на рынок той или иной компании. Мы должны отслеживать деятельность профучастников на ежедневной основе. И случаи, когда компания безнаказанно «сдает» лицензию, не должны повторяться.
НБЖ: А как ее следует наказывать в этом случае?
В. МИЛОВИДОВ: Я, может быть, сейчас выскажусь достаточно резко, но моя точка зрения такова: если компания «сдает» лицензию, значит, следует ставить вопрос о ликвидации ее как юридического лица. В банковской сфере, насколько я понимаю, действует как раз такая норма. И я считаю, что этот опыт может быть распространен и на профучастников финансового рынка.
НБЖ: Если продолжать аналогию с банковским рынком, то невольно бросается в глаза, что ЦБ отзывает куда больше лицензий, чем ФСФР. Это как раз связано с неэффективностью пруденциального надзора?
В. МИЛОВИДОВ: В какой-то мере да. Но должен сказать, что за прошлый год мы отозвали достаточно много лицензий у «спящих» компаний. У тех, которые годами не сдавали отчеты и не вели какой-либо профессиональной деятельности.
НБЖ: Почистили рынок?
В. МИЛОВИДОВ: Можно и так сказать.
НБЖ: Основной пик отзывов пришелся на кризис?
В. МИЛОВИДОВ: Нет, отзывали весь год: и до кризиса, и во время, и продолжаем это делать сейчас.
ГОД ЮБИЛЕЕВ
НБЖ: Говоря о законе об инсайде, вы сказали, что он, возможно, будет окончательно доработан и принят в 2009 юбилейном году. А что за круглые даты мы будем отмечать?
В. МИЛОВИДОВ: По какому-то магическому стечению обстоятельств на этот год действительно приходится несколько эпохальных дат для нашего фондового рынка. Начнем с того, что 260 лет назад - в 1749 году — был осуществлен первый внешний займ Российской империи. 200 лет назад — в 1809 году — был осуществлен первый внутренний займ. Причем та ситуация двухсотлетней давности по иронии судьбы чем-то напоминала нынешнюю.
НБЖ: Странно, какое же тут может быть сходство?
В. МИЛОВИДОВ: Я уже говорил, что в 1749 году Россия выпустила первый внешний займ и с тех пор все средства привлекала за рубежом — преимущественно в Голландии и Франции. В начале XIX века начались наполеоновские войны, и Европа как рынок привлечения инвестиций и займов оказалась закрытой для России. То есть у нашей страны исчезли внешние источники финансирования. И тогда Александр I подписал указ о проведении первого внутреннего государственного займа. И тогда же, по существу, впервые сформировался у нас внутренний финансовый рынок.
НБЖ: Действительно, похожая ситуация.
В. МИЛОВИДОВ: Но это еще не все юбилеи. 185 лет назад, в 1824 году, была создана Особая канцелярия по кредитной части Минфина. В ее обязанности входил надзор за рынком ценных бумаг, за деятельностью банков, за первыми биржевыми площадками.
НБЖ: Так это был тот самый мегарегулятор, о необходимости которого еще недавно столько говорили?
В. МИЛОВИДОВ: По сути, да. И более того, в течение короткого времени в эту канцелярию входил монетный отдел, который отвечал за чеканку монет. Поэтому я считаю, это тоже очень важная веха, и мы должны о ней помнить, а не мерить историю российского финансового рынка 10 или 15 годами. Она гораздо длиннее, насыщеннее и интереснее. И в этом контексте становится понятным, почему принятие закона об инсайде именно в 2009 году будет новой точкой отсчета истории нашего рынка.
НБЖ: Планируется ли отмечать все эти юбилеи так, чтобы об этом узнали не только профучастники рынка?
В. МИЛОВИДОВ: Конечно. Например, будет выпущен памятный конверт, как раз посвященный созданию фондового рынка в России. Будем писать письма и отправлять в таких конвертах! Пусть даже в самых отдаленных уголках России узнают, что фондовый рынок был и будет и что он переживет и этот кризис, как пережил все предыдущие испытания.
факт
10 лет назад российский фондовый рынок был площадкой для совершения различных спекуляций. Теперь он обеспечивает реальные потребности экономики в привлечении финансовых ресурсов.
Беседовала Анастасия Скогорева
Начать дискуссию