Модель «энергетической империи» дала трещину. Что ждет Россию завтра?

Источник: E-xecutive  

Ни «лихие» 1990-е, ни «стабильные» 2000-е не содержат в себе готовых ответов на вопросы, стоящие перед современной Россией. Для решения проблем, которые обнажил экономический кризис, стране придется завершить «невыполненную домашнюю работу», отложенную «на потом» всеми российскими правительствами, находившимися у власти со времен перестройки, объявленной в 1985 году. Речь идет о реструктуризации экономики, ее освобождении от бремени советского наследства. Кроме того, предстоит отделить власть от собственности, создать условия для свободной конкуренции, победить коррупцию, перенастроить государственную машину с обслуживания ее собственных интересов на обслуживание интересов общества. На вопросы E-xecutive отвечает один из авторов доклада, директор по социально-экономическим проблемам развития ИНСОР, доктор экономических наук Евгений Гонтмахер.

E-xecutive: В 1990-е страна предприняла попытку модернизации, однако реформы привели к обнищанию и озлоблению людей. Почему?

Евгений Гонтмахер: Сегодня можно сказать однозначно, что настоящего плана рывка в 1990-х не было. Было ощущение краха советской системы. И было понимание Бориса Ельцина, что надо что-то менять. Схватились за две реформы: экономики и политической системы. Все остальное было, к сожалению, вне поля зрения правительства. Например, вопросы обороны и безопасности - не было реформы вооруженных сил. КГБ ликвидировали, наспех, неудачно, без какого-либо продуманного плана. Внешняя политика тогда была абсолютно ситуативной. И даже если взять две проблемы, которым тогда уделялось большое внимание (экономика и политика), надо сказать, что в политической сфере действительное продвижение от начала реформ до расстрела парламента в октябре 1993 года было несущественным. Многие институты, о которых мы пишем в докладе, начали было работать, но потом были свернуты, потому что забуксовал экономический процесс. Проблема, безусловно, не в Егоре Гайдаре и не в его команде. Гайдар, как мы помним, был в правительстве очень непродолжительное время, около года. При этом многие решение принимал не он, а Борис Ельцин. Многое делалось в спешке, «с колес». Программы действий не было. В результате через нескольких месяцев после начала экономических реформ возникло колоссальное социальное давление на власть, потому что у населения упали доходы. Экономические реформы были свернуты.

E-xecutive: Что не было сделано?

Е.Г.: Не была проведена реструктуризация экономики, страна не освободилась от груза СССР, мы до сих пор тащим на себе советскую индустриальную экономику с ее устаревшими предприятиями. Моногорода - только один из примеров. Были иллюзии, что рынок сам все расставит на места. Правительство не набралось смелости провести действительную реструктуризацию экономики, по-настоящему раскрыть каналы для инвестиционного процесса. Речь идет о западных инвестициях, потому что своих денег тогда у России не было. Отсутствие реструктуризации - это первая проблема. Вторая состояла в том, что у группы людей, которые были у власти в 1990-е, появился соблазн немножко поучаствовать в управлении собственностью.

После парламентских выборов 1993 года и президентских 1996 года в России произошло сращивание власти и собственности. Понятно, что такая комбинация препятствовала какой-либо хозяйственной модернизации. Собственно говоря, нереформированность экономики сыграла ключевую роль в обвале всего политического проекта 1990-х. Если реформы были бы проведены, России пришлось бы пережить пару тяжелых лет, я имею в виду всплеск безработицы. Но если бы одновременно удалось запустить инвестиционный процесс, то началось бы создание новых рабочих мест. В результате мы имели бы совершенно иную экономику, где большинство людей получает нормальную зарплату. Однако этого не произошло, в 1990-е люди продолжали нищать, а в 1998 году последовал дефолт.

В результате жители страны ассоциировали разговоры о демократии со своим обнищанием: «Ага, мы начали демократический проект, и чем это закончилось?» Тем самым демократия была дискредитирована на 100%, и винить в этом население России нельзя.

E-xecutive: А что изменилось в плане модернизации в 2000-е?

Е.Г.: Власть сохранила внешние имитационные атрибуты демократии, такие как выборы, парламент, и, имея огромное количество денег, решила заняться некой авторитарной модернизацией страны. Не экономики (здесь никаких реформ не было), а страны. Политическая система застыла, замерла, недавно Владимир Путин сравнил ее с жидким студнем. Людям дали денег, население существенно повысило уровень жизни, при этом увеличилась дифференциация по доходам. Воспринималось это так: вот доходы от продажи нефти и газа, мы немножко поможем этими деньгами нуждающимся, они тоже будут спокойны. Чем это закончилось - мы сейчас видим. Кризис все расставил на свои места. Дмитрий Медведев говорит, что мы уже не можем вернуться к той экономике, которая была до кризиса. Иными словами, теперь у нас путь только вперед, назад дороги нет.

За последние 20 лет мы пережили сразу несколько экспериментов. Первый эксперимент - демократический (перестройка и гласность) закончился развалом страны. В тот период, я не знаю, было это предопределено или нет, власти тоже не давали возможности развиваться экономике. Вы помните, республики Прибалтики требовали экономической самостоятельности, территориального хозрасчета? Им этого не дали, и они взяли власть сами. Развал СССР - это первая неудача.

Вторая - период 1991-93 годов, когда действительно шли демократические реформы, но без экономической подоплеки. Затем страна перешла к мягкому авторитаризму, который сейчас вошел в кризисную стадию. Мы стоим перед очередным выбором: что нам делать? Я повторяю: к трем прошедшим этапам возврата нет. Ни к одному из них. Нам нужно строить какую-то новую модель, которая и обеспечит стабильное развитие хотя бы на десятилетия вперед.

E-xecutive: У России больше нет мобилизационного ресурса?

Е.Г.: Слово «мобилизация» имеет отрицательный оттенок. Мы сразу вспоминаем период войны или 1930-е годы. Но слово не виновато. Мобилизация может быть и абсолютно сознательной, добровольной. Я бы сказал так: если есть драйв, настроение, то люди мобилизуют собственные ресурсы не из-под палки, не под какими-то навязанными лозунгами. Они сами себя, что называется, инициируют, и когда образуется некая критическая масса пассионарности, общество начинает прогрессировать. Поэтому мобилизация ныне возможна, но только на основе освобождения человека. Свободный человек - это человек, у которого есть чувство собственного достоинства. Над которым не издеваются ни мелкий чиновник в жилищной конторе, ни политическая система. 

Выборы, которые мы видим в последнее время - это издевательство. Людям говорят: «Вы – ничто, мы за вас все решим. Ваша задача только в том, чтобы прийти вот туда, проголосовать вот за этих и сидеть на своей кухне и, может быть, что-то там обсуждать. А также смотреть телевизор, который вам дает строго то, что мы хотим, чтобы вы смотрели». Это очень оскорбляет людей. Реакция может быть разная. Кого-то оскорбления могут задеть так, что он придет на митинг в Калининграде, или примет участие в протестных действиях автомобилистов в Приморском крае. А кто-то от этого оскорбления начнет просто деградировать, выпадать в осадок, спиваться. Алкоголизм, наркомания, преступность, асоциальное поведение, очень распространенные, к сожалению, в России, объясняются и тем, что люди недовольны своей жизнью. Тем, что чувство их достоинства попрано. Попранием достоинства людей занимались и сталинский, и брежневский режим, да и мы сейчас немного добавили. Чувство собственного достоинства человека, ощущение свободы - это условие дальнейшего развития России. Понятно, что свобода не может быть безграничной, она ограничена свободой других людей. В этом самоограничении тоже есть свое достоинство. Когда в обществе образуется критический слой людей, которые ощущают себя людьми, гражданами, тогда у страны появляется шанс. Вот о чем мы говорим в докладе.

Беседовал Андрей Семеркин, E-xecutive

В ходе дискуссии, состоявшейся в Институте современного развития, оценку докладу дали представители экспертного сообщества – российские экономисты, социологи, политологи, топ-менеджеры. Приводим комментарии трех из них.

Научный руководитель ГУ Высшей школы экономики профессор Евгений Ясин назвал доклад исключительно своевременным и подчеркнул, что экономические преобразования невозможны без политических реформ. По мнению Ясина, документ недостаточно критично оценивают сложившуюся ситуацию: «Не все вызовы прописаны. Положение намного более серьезно. Когда в стоимости одного километра автодороги 60% занимает коррупционная составляющая, это семинарами и летними школами не исправишь». Времени на многоходовые комбинации у России нет: в течение ближайших десяти лет на планете произойдут системные изменения – США перейдут к инновационной экономике, КНР, выбрав все ресурсы экстенсивного роста, вступит в следующую фазу своего развития. «Если в ВВП России не будет инновационного компонента в размере 10%, то благополучными отчетами дело не обойдется», – считает Ясин.

«Производительность в России сегодня такая, какая была в США в период выхода из Великой депрессии, - констатировал директор Института мировой экономики и международных отношения РАН академик Александр Дынкин, - чем дольше Россия будет баюкать себя консервативной романтикой (энергетическая сверхдержава, суверенная демократия) и размазывать имперские слезы, тем хуже для нее».

«Фундаментом для модернизации должна быть либерализация общества, считает заместитель гендиректора, директор по стратегии и корпоративному развитию СУЭК Анна Белова. Есть ли спрос на модернизацию? Есть конкуренция за административный ресурс, в условиях которой возможности для обновления страны сильно ограничены».