АЛЬТЕРНАТИВОЙ НЕЭФФЕКТИВНОМУ ИСПОЛЬЗОВАНИЮ ЧАЩЕ ВСЕГО ОКАЗЫВАЕТСЯ ЭФФЕКТИВНОЕ НЕИСПОЛЬЗОВАНИЕ. В САНАТОРИЯХ — ХОТЬ СОЧИНСКИХ, ХОТЬ ПОДМОСКОВНЫХ — НЫНЧЕ НЕ СЫСКАТЬ ТЕХ, КОМУ ПОКАЗАН СООТВЕТСТВУЮЩИЙ КЛИМАТ. ПОПЫТКА ЗАМЕНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ ЧАСТНЫМ ОБЕРНУЛАСЬ РАСТРАТОЙ ГРОМАДНЫХ РЕСУРСОВ.
Экономика — наука (а зачастую и искусство) распоряжения ограниченными ресурсами. Естественно, в силу их ограниченности весьма желательно распорядиться ими как можно рачительнее, дабы получить наибольший возможный эффект. Посему эффективность зачастую считают главной целью хозяйствования. А ее достижение — задачей любого управленца.
Само хозяйство мы ведем ради решения неких конкретных задач. Но современная экономическая теория исключает из рассмотрения не только сами задачи экономики, но и механизм их формирования. Она ограничивается понятием платежеспособного — то есть подтвержденного однозначным, наглядным и убедительным образом — спроса. При таком понимании предмета науки за ее пределами остается немалый спектр весьма важных практических вопросов. Один из них — распоряжение ресурсами, находящимися в общем достоянии.
Если такой ресурс вовсе бесплатен (то есть никому не принадлежит), эффективность его использования можно считать беспредельной: какой выход конечной продукции ни раздели на нулевые затраты — результат будет бесконечно велик. Если же его оплачивают вскладчину — у каждого возникает соблазн использовать больше, чем оплатил: чувствовать, что поживился из чужого кармана, куда приятнее, нежели даже получать доход «из ничего». В любом случае логическая цепочка событий приводит к хищнической эксплуатации природных (или унаследованных от предыдущих поколений) объектов, постоянным спорам о распределении оплаты мест общего пользования (в советское время — в коммунальных квартирах, нынче — в товариществах собственников жилья) и прочим осложнениям, описанным во множестве учебников экономики.
Выход из этих противоречий давно известен: нужно предоставить каждый ресурс конкретному владельцу. Английские землевладельцы XVI века, объявив общинные земли своей безраздельной собственностью и воспретив крестьянам использовать их, лишь предвосхитили позднейшие рекомендации экономических теорий. А то, что крестьяне при этом не могли эффективно распоряжаться и своими (точнее, арендуемыми у того же лендлорда) наделами, разорялись и уходили, освобождая землю под пастбища, — это уже бесплатный, но приятный побочный эффект.
В конечном счете огораживание действительно послужило предпосылкой для создания в Англии мощной промышленности. Экономисты вроде бы правы. Но далеко не всегда так же легко и просто организовать индивидуальное использование ценности, изъятой из общественного владения. Например, что делать в одиночку с оказавшейся в частной собственности лестничной клеткой многоэтажного дома? Даже если взимать плату за проход (как на частных автомагистралях), никто не помешает уже вошедшим на лестницу делать — за свои деньги! — нечто столь пакостное, чего они с коллективным (то есть хоть в малейшей степени собственным) имуществом не натворили бы: мол, ты лестницу приватизировал — ты на ней и наводи порядок.
Кстати, о плате за проезд. Нынешние российские властные экономисты то и дело предлагают сделать платными основные российские автомагистрали: мол, нет другого источника средств на их содержание, не говоря уж о строительстве новых. Да и несправедливо, по их мнению, вынуждать массового рядового налогоплательщика покрывать из собственного кармана затраты тех сравнительно немногих, кому нужны дальние переезды и перевозки. Похоже, нашим властям неведома транспортная теорема, многократно доказанная всей мировой историей: если межрегиональные связи развиваются медленнее самих регионов, государство разваливается. Мы еще не расхлебали последствия развала Союза, где межрегиональные связи парализовала в конце 1980-х скрытая инфляция (и, по моим расчетам, сможем восстановить экономику только после возрождения страны практически в исходной конфигурации СССР). Нужна ли нам новая геополитическая катастрофа? Не лучше ли считать часть налога, уходящую на дороги, платой за стабильность страны?
Во многих случаях, когда механизм взимания платы с конкретных потребителей ресурса столь же очевиден, коллективное поддержание этого же ресурса может оказаться выгоднее. Скажем, лекарства от туберкулеза вроде бы нужны только самим больным. Да и держать их в санаториях логично за их же собственный счет. Хотя бы во избежание злоупотреблений служебным положением. Я в детстве пару раз проводил лето в одном из подсобных помещений крупнейшего в Одессе туберкулезного санатория «Аркадия», где главным врачом два десятилетия была моя бабушка по отцовской линии (она предварительно проверила мой иммунитет — хотя полной гарантии незаражения туберкулезом медицина не дает). Но если хоть один туберкулезник не сумеет оплатить свое лечение — он может заразить многие сотни встречных прямо на улице. Суммарные затраты на их спасение многократно перекроют расходы на госпитализацию и медикаменты для этого бедняка. А потому противоэпидемические мероприятия обществу выгоднее вести за общественный же счет.
В БЕСЧИСЛЕННЫХ СОЧИНСКИХ И ЯЛТИНСКИХ САНАТОРИЯХ В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ ОБИТАЛИ НЕ ТОЛЬКО ТЕ, ПОД ЧЬИ НУЖДЫ ЭТИ МЕДУЧРЕЖДЕНИЯ «ЗАТАЧИВАЛИСЬ»
Далеко не каждому под силу накопить деньги на помощь кардиохирурга. Даже страховка — излюбленная либертарианцами вроде меня замена общественным фондам потребления — в данном случае спасет не всякого. Пусть есть надежда на то, что ребенок после устранения врожденного порока сердца станет работоспособен и успешен, — шансы на неблагоприятный исход столь велики, что страховая компания просто вынуждена задирать цену куда выше реальных расходов на операцию. Выходит, перевод этой отрасли медицины на самоокупаемость заведомо лишит все общество немалого потенциала. Хотя тут шанс на злоупотребление ресурсом близок к нулю: желающих лечь под нож хирурга просто халявы ради — еще меньше, нежели рискующих использовать туберкулезный санаторий в качестве дачи.
В советское время через общественные фонды потребления распределялось куда больше, нежели в порядке обычной заработной платы. Это выгодно далеко не всякому. Я тогда был достаточно молод, чтобы не нуждаться в доме отдыха. Выходит, там отдыхали в какой-то мере за мой счет. Правда, это частично компенсировали мои родители: отец с 1956-го работает в одесском Водном институте (все названия этого вуза вряд ли стоит перечислять), и путевки на межрейсовую базу моряков ему доставались несколько дешевле себестоимости. Но в любом случае идеально справедливого распределения достичь не удается: хотя бы потому, что само представление о справедливости у людей разное — и зачастую меняется в зависимости от текущего положения человека.
Я уж и не говорю о бесчисленных общеизвестных случаях, когда блага из общественных фондов достаются вовсе не тем, кому предназначены по исходному замыслу. Ведь далеко не все они столь специфичны, как парааминосалициловая кислота (уже более полувека — популярнейшее, хотя и далеко не эффективнейшее противотуберкулезное средство) или искусственные сердечные клапаны. Так, в бесчисленных сочинских и ялтинских санаториях в советское время обитали далеко не только те, под чьи нужды эти медицинские учреждения профессионально «затачивались». То есть изрядные средства, вложенные в специальное оборудование и обучение персонала общественно необходимого заведения, зачастую используются далеко не эффективно.
Увы, альтернативой неэффективному использованию чаще всего оказывается эффективное неиспользование. В тех же санаториях — хоть сочинских, хоть подмосковных — нынче, судя по рекламе, днем с огнем не сыскать тех, кому показан соответствующий климат, для кого десятилетиями накапливались аппаратура и навыки персонала. Попытка замены общественного потребления частным обернулась растратой громадных специализированных ресурсов.
Экономика — распоряжение ограниченными ресурсами — лишь один из множества инструментов общества. Прежде всего надо достичь общественно значимых целей, а уже потом думать, можно ли те же (или даже лучшие) результаты получить с меньшими затратами.
Выплеснув вместе с мутной водой чиновного распределения общественные фонды потребления, от чиновников мы все равно не избавились, а вот собственные потребности удовлетворяем куда хуже. Поневоле задумаешься над классическим вопросом Станислава Ежи Леца: «Если хорошее старое вытесняет плохое новое — это прогресс?»
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Начать дискуссию