Королева Французской Республики

Патрис де Мэстр (ПдМ): Вы передали остров Аррос в управление швейцарскому фонду.
Лилиан Бетанкур (ЛБ): Погодите-погодите! Вы хотите сказать, что фонд владеет островом?!
ПдМ: Именно так. Фонд является собственником.
ЛБ: А фонд кому принадлежит?
ПдМ: Официально — никому.
ЛБ: А неофициально?
ПдМ: Франсуа-Мари Банье.
ЛБ: О!
ПдМ: Вот именно. Вы сами приняли это решение четыре года назад.
ЛБ: Я что же — подарила ему остров?!

Мы только что подслушали беседу, состоявшуюся 11 мая 2010 года между 87-летней Лилиан Бетанкур и ее финансовым советником Патрисом де Мэстром. Этот разговор, как, впрочем, и десятки других, был тайно записан дворецким Паскалем Боннфуа1.

Пленки с записями приватных бесед, зафиксированных в резиденции Бетанкур, верный дворецкий передал дочери Лилиан — Франсуазе Бетанкур-Мейер, а та отнесла их в полицию. Из полиции, в свою очередь, записи утекли в Интернет, в результате чего разра­зился самый страшный в истории Франции нового времени политический скандал, уже окрещенный «Бетанкургейтом».

Если бы в записях Боннфуа фигурировала лишь старушка, отмывающая личные сбережения в Швейцарии и на Сейшельских островах (один из которых она и отдарила своему другу Франсуа-Мари Банье через подставной фонд), вся эта история так и осталась бы тем, чем являлась последние три года, — семейной разборкой матери с дочерью. Лилиан Бетанкур — не только самая богатая дама Старого Света (20 млрд долларов, по версии Forbes), но еще и влиятельнейшая фигура французского политического бомонда, пребывающая на короткой ноге с первыми лицами государства.

В непринужденных беседах между Лилиан и ее финансовым советником, бухгалтером и прочими приближенными обсуждаются самые разнообразные формы материального вспомоществования таким мало обеспеченным гражданам, как министр труда Эрик Верт и президент Николя Саркози.

Помимо финансовых пикантностей, страна узнала много интересного и о морально-этической составляющей руководства Пятой республики. Так, Лилиан Бетанкур, доведенная до отчаяния судебным преследованием любезного ее сердцу протеже Франсуа-Мари Банье со стороны дочери, отправилась в Елисейский дворец просить президента Франции повлиять на ход дела, а еще лучше — просто его замять. Николя Саркози обещал посодействовать и замолвить словечко в арбитражном суде.

3 сентября 2009 года госпрокурор снял все обвинения, выдвинутые государством против Франсуа-Мари Банье, и закрыл дело. Единственное, чего не учла Лилиан Бетанкур, так это упрямство дочери: Франсуаза сразу же возобновила травлю, переквалифицировав иск на частное обвинение.

Оскорбленные чувства 87-летней миллиардерши, обиды ее 57-летней дочери, увязшие в откатах члены кабинета министров, президент Французской республики — страстей хватило бы за глаза даже для сатиры Мольера. Словно этого мало, из вертепного ящика «Бетанкургейта» выглядывает еще одна кукла-жертва — L'Oreal, крупнейшая в мире косметическая фирма с годовым оборотом в 17 млрд евро, из которых почти 2 млрд — чистая прибыль.

Проблема в том, что героиня нашей истории Лилиан Бетанкур — единственная дочь и наследница создателя L'Oreal, химика-фармацевта Евгения Шуллера. Даже после обмена в 1974 году половины своих акций на бумаги швейцарского продовольственного гиганта Nestle экстравагантная старушка сохранила контрольный пакет L'Oreal2.

65 тысяч сотрудников L'Oreal, наслаждающиеся высокими заработками, стабильностью доходов и комфортом рабочих мест в 130 странах мира, даже не подозревают, до какой степени их судьба и благополучие зависят от того, чем закончится противостояние Лилиан и Франсуазы. Ведь частная природа этого противостояния — лишь иллюзия, которую упорно тиражируют средства массовой информации.

Считается, например, что Лилиан Бетанкур уже передала своей дочери Франсуазе принадлежащий ей пакет акций L'Oreal. И к тому же, по французскому законодательству, очень сложно обойти прямого наследника в завещании. Франсуаза Бетанкур-Мейер, подавая иск в суд на протеже матери Франсуа-Мари Банье, неоднократно подчеркивала, что деньги ее не интересуют, ей лишь хочется вырвать хрупкое тельце и душу родительницы из рук бессовестного манипулятора и афериста.

Между тем не все однозначно в «Бетанкургейте». По состоянию на 31 декабря 2009 года из 185 661 879 (31%) акций L'Oreal, находящихся в собственности Лилиан Бетанкур, только 76 440 541 (12,76%) были переданы в траст на имя ее дочери Франсуазы. Остальные бумаги, равно как и 320 млн долларов ежегодных дивидендов, находятся в полном распоряжении старушки.

О легкости, с которой Лилиан умеет пускать по ветру «лишние» деньги, общественность узнала из материалов судебного разбирательства: за годы тесной платонической любви и дружбы 63-летний Франсуа-Мари Банье, художник, писатель, фотограф и видный французский гомосексуалист, получил от своей покровительницы подарков на сумму более... 1 млрд 300 млн евро!!! Изобретательность Лилиан не знала границ: в 2003 и 2006 годах она отписала на имя Банье страховку собственной жизни на суммы 253 и 262 млн долларов соответственно, в 2001 подарила 12 картин Пикассо, Матисса, Мондриана, Делоне и Леже, приблизительная стоимость которых оценивается на уровне 25—30 млн евро. Чеки на «мелочи» вроде 2—3 млн евро для оплаты ремонта бассейна или отделки очередной прикупленной Банье квартиры с видом на Булонский лес вообще не поддаются учету.

Подарки королевской щедрости возможны лишь в ситуации безоговорочного психологического контроля, который протеже оказывает на свою благотворительницу. Безусловно, Франсуа-Мари Банье подобной «нездоровой» властью над Лилиан Бетанкур обладает. Тем более что под их отношения легко подвести научную базу: тема уникальной привязанности пожилых дам к молодым гомосексуалистам детально проработана в монографии Байрама Карасу, ведущего психиатра нью-йоркского медицинского центра «Монтефьоре».

Было бы все же непростительной ошибкой объяснять противостояние Франсуазы Бетанкур-Мейер матери только меркантильными соображениями. Не случайно судебный иск против Банье предусматривает лишь символическую материальную компенсацию — 1 евро! Корни семейной войны скрыты глубоко в истории L'Oreal. От этих же корней самым непосредственным образом зависит и будущее самой компании. Попробуем разобраться.

***

История L'Oreal — это история бесконечной схизмы. Схизмы психологической и социальной, нравственной и политической. При этом казалось, что судьбы людей, создававших и возносивших L'Oreal к корпоративному Олимпу, внешне никак не пересекались с судьбой самой компании. Люди коверкали душу, страдали, метались, предавали собственные взгляды, мстили себе и окружающим за непостоянство, компания же уверенно продвигалась к мировому триумфу по прямой накатанной дороге. Шутка сказать: 23 года кряду L'Oreal демонстрировала прибыль, стабильно превышающую 10 процентов!

Евгений Шуллер родился в Париже в семье булочника, выходца из немецкого Эльзаса. В 1904‑м окончил Институт прикладной химии, в том же году получил должность ассистента профессора Виктора Оже в Сорбонне.

В 1907 году Шуллер синтезировал уникальную капиллярную краску для волос, которую назвал Aureale. В 1909-м молодой химик женился и учредил «Французское общество безопасной краски для волос», будущий L'Oreal.

Читатель несказанно удивится, когда узнает, что на этом бравом аккорде столетняя корпоративная история L'Oreal не только начинается, но и заканчивается. Во всяком случае, в том виде, в каком эта история излагается в открытых информационных источниках. Даже на портале компании вехи корпоративной биографии подаются в скупом телеграфном стиле: в 1912-м Шуллер покупает журнал «Парижская прическа», в 25-м — изобретает осветлитель волос L'Oreal d'Or, в 28-м поглощает «Французское мыло», в 33-м — изобретает шампунь без мыла Dopal, в 40-м учреждает Институт прически для обучения стилистов, в 45-м — изобретает холодный перманент Oreol и т. д. Никаких пертурбаций, никаких кризисов, никаких отклонений от поступательной корпоративной экспансии, которую не в силах остановить и прервать ни бесчисленные конкуренты, ни вихри истории.

Войны, бомбардировки, инфляции, дефляции, Великая Депрессия — всё мимо. Непотопляемый корабль L'Oreal уверенно плывет к мировой доминации. На фоне тусклой корпоративной истории биография рода Евгения Шуллера и примкнувших к ней семейств ошеломляет неистовством страстей.

В 1935 году Евгений Шуллер вместе с группой единомышленников учредил «Секретный комитет революционного действия», получивший в прессе романтическое прозвище La Cagoule (плащ с капюшоном). Идеология «Капюшона» была абсолютно неприемлема для мейнстрима Третьей республики: яростный антикоммунизм, не менее яростный антисемитизм, восхищение итальянским фашизмом, концентрация политической воли на свержении ненавистной буржуазной демократии.

Евгений Шуллер был не просто учредителем и активным участником «Капюшона», а подлинной душой организации: съезды La Cagoule проходили в штаб-квартире L'Oreal, гонимые отовсюду члены «Секретного комитета» тут же принимались на работу в компанию Шуллера на хлебные места. Так, глава La Cagoule Жак Коррез после Второй мировой войны возглавил американский филиал косметической компании.

Под сенью «Капюшона» учредитель L'Oreal познакомился с Андре Бетанкуром, юным активистом организации и будущим супругом единственной дочери Евгения Шуллера Лилиан. В годы Второй мировой войны Андре зарабатывал на хлеб написанием памфлетов в La Terre Franзaise, финансируемой напрямую министерством пропаганды Третьего рейха. Стержнем творчества Андре Бетанкура в те лихие годы стали призывы избавить Францию от «расы лицемерных фарисеев, запятнавшей себя навеки кровью праведников».

ИСТОРИЯ L’OREAL — ЛЕТОПИСЬ БЕСКОНЕЧНОЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ, СОЦИАЛЬНОЙ, НРАВСТВЕННОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ СХИЗМЫ

Сразу после высадки союзников в Нормандии в 1944 году Андре Бетанкур раскаялся в «грехах молодости» и одухотворенно влился в ряды Сопротивления. Когда во Франции начались гонения на коллаборационистов, Андре Бетанкур, женившись на наследнице косметической империи Лилиан, энергично встал на защиту Евгения Шуллера, засвидетельствовав не только участие тестя в Сопротивлении, но и его активную помощь французским евреям. В дальнейшем судьба Андре Бетанкура сложилась безоблачно: он занял почетное место в правлении L'Oreal, поступил на государственную службу, стал министром в правительстве Шарля де Голля и удостоился высшей награды Франции — Ордена Почетного легиона с формулировкой «За храбрость, проявленную в борьбе за освобождение страны от нацистских захватчиков».

Не все граждане республики, однако, поверили, подобно французскому правительству, в политический трансвестизм руководства L'Oreal. Начиная с 1945 года вокруг семейного клана Шуллеров-Бетанкуров стала складываться мощная пелена общественного неприятия и порицания. Обвинения в антисемитизме, реакционизме, коллаборационизме, шовинизме и расизме быстро вышли за рамки частных упреков конкретных личностей и распространились на всю компанию.

Обструкция L'Oreal в средствах массовой информации левого и либертарианского толка стала признаком хорошего тона. Жан Фридман, член правления кино- и телевизионного подразделения Paravision, заявил, что его уволили из-за того, что L'Oreal испугалась арабского бойкота компаний с еврейскими корнями. Моника Вайцфельдер издала книжку «L'Oreal украл мой дом», в которой поведала о том, как нацистские власти в городе Карлсруэ выселили ее семью из родового гнезда и передали помещение Евгению Шуллеру для открытия филиала L'Oreal в Германии.

Обвинениям же в дискриминации по цвету кожи моделей, рекламирующих косметику L'Oreal, вообще несть числа: у широкой общественности почти не остается сомнений в том, что расовые приоритеты выведены золотыми буквами на стенах каждого филиала компании от Калифорнии до Новой Зеландии.

В таких, прямо скажем, непростых условиях в 1953 году появилась на свет единственная дочка Лилиан и Андре — Франсуаза. Английская гувернантка воспитала девочку именно так, как это нельзя было делать ни при каких обстоятельствах: в лучших традициях Туманного Альбиона Франсуазу с детства научили прятать в самых сокровенных глубинах души любые переживания и проявления эмоций.

Результат воспитания превзошел худшие опасения отца и матери: дочка не только выросла холодным интровертом, но и пала жертвой «комплекса родовой вины». Франсуаза вышла замуж за Жана-Пьера Мейера, внука раввина, сгинувшего в Аушвице, отреклась от католичества, приняла иудаизм и настояла на том, чтобы оба ее сына воспитывались в традициях еврейской ортодоксии. Остаток жизненной энергии Франсуаза Бетанкур-Мейер отдала написанию многочисленных трактатов на тему канонического родства христианства и иудаизма. «Ума не приложу, какая муха укусила мою дочь, — пожаловалась Лилиан Бетанкур в интервью Le Journal du Dimanche в декабре 2009 года, — слишком уж она интровертна, и поэтому любая яркая личность вроде Франсуа-Мари Банье выводит ее из себя. Впрочем, я давно не общаюсь со своей дочерью, и у меня нет ни малейшего желания что-то менять в этой привычке».

В 1989 году Лилиан Бетанкур познакомилась с Франсуа-Мари Банье, фотографом, которого прислал журнал «Эгоист» для проведения фотосессии на обложку. Банье очаровал 67-летнюю хозяйку L'Oreal безудержным оптимизмом, тонкой лестью, эмоциональной открытостью и творческим беспределом. Франсуа-Мари зарабатывал на хлеб с маслом, продавая эксклюзивные «портреты» пожилых дам за баснословные деньги. «Шедевры» и в самом деле выходили отменными: сначала Банье бабушек фотографировал, затем доводил остановившееся мгновение до ума, добавляя шарма и красоты масляной кистью прямо в отпечатанную фотографию. Получалось клёво, а главное сытно — «шедевры» отлетали по 100 тысяч долларов за штуку как пирожки.

Лилиан Бетанкур совершенно потеряла голову, на долгие годы растворившись в капризах ловкого гея. Об отношениях «сладкого мальчика» (между прочим, шестидесяти трех лет!) и Королевы Французской республики слагали легенды. Как-то зимой, отдыхая на Сейшельских островах, Франсуа-Мари восхитился ласковой игрой полуденного солнца на одном из живописных холмов. «Какая жалость! Мне так хочется рисовать, а мольберт с красками и кистями остался в Париже! Cherie, у меня родилась прекрасная идея: давай отправим твой реактивный джет домой за мольбертом!» — «Oui», — безропотно отвечала старушка Лилиан, украдкой смахивая слезу умиления.

Франсуаза с укоризной наблюдала за похождениями Банье 18 лет, но никаких действий не предпринимала. Терпение новообращенной иудейки лопнуло в 2007 году, когда умер ее отец Андре Бетанкур, а Франсуа-Мари Банье обратился к Лилиан с просьбой его... усыновить! Раньше фотограф-гей уже представлялся на светских раутах «сыном, которого у Лилиан никогда не было». Однако теперь, после смерти Андре Бетанкура, шутка обрела весьма пикантный оборот: что, если Лилиан и в самом деле юридически оформит усыновление проходимца?! Клэр Тибу, главный бухгалтер компании, управляющей личными капиталами Лилиан Бетанкур, в интервью Mediapart говорила, что Банье неоднократно подкатывал к ней с просьбой организовать его встречу с Франсуазой, на которой он собирался успокоить наследницу фразой: «Денег хватит нам обоим!»

Как бы там ни было, в 2007 году Франсуаза Бетанкур-Мейер подала в суд на Франсуа-Мари Банье, и с каждым днем в этом деле увязают все новые и новые протагонисты политической сцены Франции. Думаю, Франсуаза уже сама не рада каше, которую заварила: после утечки записей дворецкого Паскаля Боннфуа в прессу в доме Бетанкур-Мейеров был проведен шестичасовой обыск, а 87-летнюю Лилиан два часа держали под перекрестным огнем следователи прокуратуры. Не удивительно, что ходатайство о переносе рассмотрения иска к Бенье на неопределенный срок в июле 2010 года поддержали все стороны процесса.

Нам осталось обосновать последнюю гипотезу: прямую зависимость судьбы косметической империи L'Oreal от семейной драмы Шуллеров-Бетанкуров. Полагаю, инвесторам из элементарного чувства самозащиты должно быть не безразлично, в чьих руках по итогам судебного разбирательства окажется компания, раздираемая даже на уровне семьи-учредительницы смертельными культурными и идеологическими противоречиями. Если дочь готова ради принципа (иск на 1 евро!) уничтожить не только репутацию матери, но и ее финансовое благополучие (Лилиан Бетанкур после откровений дворецкого светят колоссальные неприятности и не менее колоссальные штрафы за уклонение от уплаты налогов, подкуп политических лиц и прочие непотребства), то где гарантия, что ради какого-то иного — к примеру, религиозного — принципа Франсуаза Бетанкур-Мейер не раздербанит L'Oreal, пустив средства на строительство кибуцев где-нибудь на Ближнем Востоке?!

1. Символично, что фамилия дворецкого Bonnefoy переводится как «правдивость» и «чистосердечие». Боннфуа пользовался полным доверием у семьи Бетанкур, в доме которой прослужил 10 лет, после чего «правдиво» сдал старушку со всеми потрохами.

2. У Лилиан Бетанкур 31%, Nestle — 29,8%, остальные акции L'Oreal находятся в биржевом обороте.