В конце апреля истек срок действия договоров на размещение почти пяти с половиной тысяч московских ларьков — 70% от их общего числа. Часть из них столичные власти собираются снести, часть — заменить на павильоны нового образца. Мелкорозничные торговцы протестуют, а деловые общественные организации считают, что такой шаг серьезно навредит конкуренции в розничной торговле.
Павильон с корейскими паровыми пирожками «Пян-се и кофе», который начал работу в январе на Цветном бульваре, власти города снесли через две недели после открытия. Предпринимателю Ксении Малашенок дали на сборы два часа — а для большей убедительности подогнали к торговой площадке бульдозер. Между тем на открытие Малашенок и ее партнеры потратили 1,2 млн рублей: деньги ушли на оплату двухмесячной аренды, внесение страхового депозита и ремонт помещения. Ксения винит в произошедшем арендодателя (павильон сдавался в субаренду) и собственную доверчивость. Договор владельца киоска с Москвой истек спустя неделю после открытия «Пян-се», и точке пришлось неожиданно приостановить работу. Арендодатель утверждал, что контракт удастся продлить, однако городские власти решили «зачистить» место и демонтировать павильон.
Массовый снос киосков, ларьков и палаток, охвативший Москву с лета прошлого года, — результат «реорганизации сети мелкорозничных объектов», инициатором которой выступил городской Департамент торговли и услуг. Чиновники утверждают, что собираются не только ломать, но и строить: где мелкорозничных торговых точек не хватает — продлевать договоры аренды земельных участков, ставить новые павильоны и проводить аукционы, а где их слишком много или они мешают движению пешеходов и транспорта — дожидаться окончания действия текущих договоров, сносить и «засеивать газоном». У большинства владельцев некапитальных торговых павильонов контракты заканчиваются в апреле–мае: в 2011 году мэрия обязала предпринимателей закупить киоски нового образца (сегодня они уже объявлены устаревшими и подлежат замене) и перезаключить договоры аренды. То есть уже к лету часть киосков закроется безвозвратно.
— Сотни предпринимателей и десятки тысяч работников оказались в подвешенном состоянии, — говорит Сергей Рак, руководитель по потребительскому рынку московского отделения «ОПОРЫ России». — Невозможность планировать убивает любой бизнес, а малый — в особенности. Власть заняла удобную позицию: действительно, три года назад никто не обещал торговцам, что договоры будут пролонгированы. Но даже если предприниматель изъявляет желание участвовать в новом аукционе и запрашивает сроки его проведения, ему отвечают размыто: мол, неизвестно, будет ли объявлен аукцион по вашей специализации на том же месте, но точно известно, что нелегально, без договора аренды, объект функционировать не может.
Четкого понимания того, что будет происходить с каждой отдельно взятой торговой точкой, нет до сих пор: предприниматели теряются в догадках относительно планов городских властей. Конкурс на разработку схемы размещения киосков в Москве намечен на конец апреля, и на момент публикации итоги его не подведены. По условиям конкурса, схема дислокации будет подготовлена за 170 календарных дней. То есть некоторым предпринимателям придется ждать полгода, чтобы понять, могут ли они попытаться выиграть размещение на своем прежнем месте работы — или участок объявят свободным от торговли. Пока схема не готова, судьба каждого объекта будет решаться в индивидуальном порядке. Об этом власти договорились в середине апреля на заседании межведомственной комиссии при правительстве Москвы.
Не проще обстоит ситуация с торговыми павильонами в подземных переходах. Это пространство поделено между двумя организациями — ГУП «Московский метрополитен» и ГБУ «Гормост». Первая заведует выходами из метро, в ее ведении 135 переходов и более 3 000 торговых точек. Вторая — пешеходными переходами под улицами: торговля ведется в 26 из 400 переходов. Тем, как организована подуличная торговля, столичные власти недовольны. По их мнению, городская казна недополучает доходы от аренды из‑за большого количества посредников на этом рынке. Так, метрополитен сдает торговые площади по средней ставке в 10,5 тыс. рублей за кв. метр в год. А компании-посредники выручают за них в четыре–пять раз больше. Справляться с проблемой решено было привычными способами — сносом старых торговых рядов и вынесением на аукцион новых павильонов, где контракты заключаются уже напрямую с предпринимателем. При этом новые договоры подписываются на три года, а не на 11 месяцев, как было раньше, и предполагают ежегодную индексацию цены в соответствии с уровнем инфляции. Далеко не все предприниматели оказались способны выйти на аукционы и перезаключить контракты, тем более что возведение новых торговых рядов идет не так быстро, как демонтаж старых. В итоге без работы рискуют остаться около 14 тыс. человек. В апреле работники торговых точек в подземных переходах даже вышли на митинг, требуя запретить масштабный снос киосков, однако ответа от городских властей так и не дождались.
На вынос или под снос
Кампанию против ларьков попытался начать еще Юрий Лужков в середине 2000‑х, но быстро сдался: кризис вынудил его встать на защиту интересов малого бизнеса и оставить ларечников в покое. К 2010 году в столице функционировало примерно 20 тыс. объектов мелкорозничной торговли — около 7 тыс. стационарных киосков, ларьков и павильонов и 13,2 тыс. мобильных палаток, тележек и лотков. Однако осенью 2010 года с подачи нового мэра Сергея Собянина борьба развернулась с новой силой. Поводом для нее послужило недовольство главы города огромным количеством ларьков рядом с Белорусским вокзалом и вокруг станции метро «Улица 1905 года»: там торговые точки загораживали вид на памятник участникам Декабрьского восстания. Сначала досталось чиновникам (за «испорченный архитектурный облик» были уволены главы Тверской и Пресненской управ), а затем власти взялись за самих мелкорозничных торговцев.
В 2011–2012 годах в столице были ликвидированы ларьки, установленные с нарушениями или мешающие движению транспорта и пешеходов, разработана новая схема дислокации и новый дизайн палаток. Типовые проекты временных ларьков и киосков разработал Комитет по архитектуре и градостроительству Москвы. У каждого из них появилась своя специализация («Молоко», «Бакалея», «Цветы»…): ассортимент должен был соответствовать ей как минимум на 80%. Это же правило распространялось и на точки общественного питания: ларькам с шаурмой, к примеру, запретили торговать табаком и пивом. В соответствии с новой схемой дислокации торговых точек на карте Москвы нашлось место лишь для десяти тысяч объектов нестационарной мелкой розницы, то есть их количество сократилось вдвое. Активнее всего «зачистка» велась в ЦАО: здесь оставили лишь около полутора тысяч киосков и ларьков.
Формально мотивы для массовой ликвидации выглядели вполне обоснованными: власти заявили, что пытаются привести стихийную и зачастую теневую торговлю в «цивилизованный вид». «Крупнейший мегаполис Европы обязан раз и навсегда уйти от наследия 1990‑х — нецивилизованных форм торговли», — заявлял в 2012 году руководитель Департамента торговли и услуг города Москвы Алексей Немерюк. По словам заместителя мэра по имущественным вопросам Натальи Сергуниной, под снос пошли только те точки, которые предприниматели разместили незаконно, по которым задерживаются налоговые и арендные платежи. Ради этого московское правительство приняло специальное постановление №614-ПП, разрешившее сносить «незаконно размещенные» нестационарные торговые объекты даже без решения суда. Между тем председатель Всероссийского движения «За честный рынок» Илья Хандриков утверждал, что более 70% предпринимателей-ларечников (а никак не половина, бизнес которых ликвидировали!) исправно платили налоги. Ущерб от уничтожения объектов мелкой розницы, по оценкам их владельцев, составил 500 млн рублей недополученной выручки.
Право на размещение новых павильонов продавалось на аукционах. Согласно постановлению №26-ПП, если бизнес не пошел и предприниматель обанкротился или нарушил какие-либо требования, место снова выставлялось на торги. Первые аукционы проходили с грубыми нарушениями — причем как со стороны организаторов, так и со стороны представителей бизнеса. По словам Сергея Рака, до перевода торгов в электронную форму недобросовестные аукционисты «в упор не замечали» поднятую карточку одной компании, а видели только ту, в которой были лично заинтересованы. К торгам допускали непрофессионалов; зачастую в них участвовали рейдеры, задачей которых был захват целой торговой территории. Выиграв аукцион, они сдавали павильоны в субаренду с огромной наценкой.
Компания «Маркон» (владелец бренда «Стардогс»), генеральным директором которой является Рак, рассчитывала выиграть с помощью партнеров-франчайзи не менее сотни мест. Удалось же получить всего 34 объекта. «Мы готовы были платить до двух миллионов рублей за место, а оно уходило за 200 тысяч!» — негодует руководитель. Были и обратные ситуации. В июне 2011 года с молотка уходил ларек на Новинском бульваре площадью 6 кв. метров. За семь часов, что продолжались торги, стартовая сумма в 108 тыс. рублей выросла почти в три тысячи раз и превысила 300 млн рублей. Платить за право торговать в ларьке более $10 млн (по тогдашнему курсу) — какой в этом экономический смысл? Разумеется, никакого, поскольку «отбить» такие деньги в мелкой рознице невозможно. Игра на повышение цены на аукционе — лишь недобросовестный прием в конкурентной борьбе, который использует возможности, предоставляемые административным регламентом. Им нередко пользуются компании, ведущие торговый бизнес поблизости: выигрывают аукцион любой ценой, а потом отказываются заключать договор. При этом они теряют задаток в размере 20% от стартовой цены. Повторные торги назначат не ранее чем через два месяца, так что потерянный задаток можно рассматривать как весьма умеренную плату за то, чтобы не допустить на «свою» территорию конкурента.
Впрочем, вскоре выяснилось, что даже тем, кто вписывался в новую схему размещения и честно выкупал павильон, спокойная жизнь не гарантирована. В 2012 году Департамент транспорта начал строить рядом со станциями метро и железнодорожными платформами транспортно-пересадочные узлы. В зоне строительства оказалось около тысячи мелкорозничных объектов, владельцы которых по большей части только что заключили договоры и едва успели закончить монтаж павильонов. Все они тоже пошли под снос. «Узнав об этом, московское отделение «ОПОРЫ России» обратилось в Штаб по защите бизнеса, который курировал Сергей Собянин, — рассказывает Сергей Рак. — По нашей жалобе приняли положительное решение: киоски не ликвидировали до тех пор, пока владельцы не получили компенсационные места». По словам эксперта, это был один из последних примеров конструктивного диалога власти, малого бизнеса и общественной организации в Москве. «Сейчас есть ощущение, что малый торговый бизнес городу вообще не нужен», — добавляет он.
Киоск преткновения
— Все заявления о том, что правительство Москвы «играет в реформы» по сокращению количества объектов нестационарной торговли, неверны, — опровергает тезис о «ненужности» малого бизнеса глава городского Департамента торговли и услуг Алексей Немерюк. — Напротив, сегодня в схему дислокации добавлено 217 новых объектов. В основном это киоски печати, продуктовые ларьки, продажа овощей и фруктов, театральных билетов, цветов. Все они попадут на аукцион и будут разыграны на пятилетний, а не трехлетний срок через тендерный комитет по прозрачным правилам.
На торги будут выставлены павильоны нового образца, которые город предоставляет предпринимателям по схеме «арендуй и въезжай» — с подключенными инженерными сетями и установленным оборудованием. Внешний вид и специализация киосков разрабатывались совместно с отраслевыми союзами и представителями соответствующего бизнеса. Оборудование для палаток «Мороженое», например, продумывалось совместно с производителями мороженого. Установка новых павильонов городом за свой счет — инициатива бизнеса, утверждает глава департамента: многие предприниматели настаивали на том, что не хотят тратить время на подключение электричества, а предпочитают работать на готовом объекте. Первые семь киосков уже обрели арендаторов; стартовую цену установили, отталкиваясь от уровня трехлетней давности, когда средняя цена лота составляла около 650 тыс. рублей (за все три года аренды). Например, павильон на Покровке был оценен в 67,3 тыс. рублей в месяц, на Якиманке — в 41,6 тыс. По подсчетам предпринимателей, «владение» одним киоском вместе с коммунальными платежами и торговым сбором (он вводится с 1 июля 2015 года) выльется в среднем в 90 тыс. рублей в месяц. Такую сумму могут потянуть владельцы высокорентабельного бизнеса — например, по продаже цветов, — но никак не низкодоходные сегменты вроде мороженщиков или киосков с прессой.
Пролонгировать старые арендные договоры в городской администрации не намерены, как и предлагать владельцам компенсационные места. Да и с тем, что аренда по существующим расценкам может оказаться предпринимателям невыгодной, власти не согласны. «Стартап в мелкой рознице достаточно успешен: любой вложенный рубль отбивается в течение полутора лет, потому этот бизнес всем так интересен, — объясняет Алексей Немерюк. — Три года назад предприниматели пришли на аукцион, им предоставили место, условием аукциона было приобретение киоска установленного образца. За три года работы они полностью окупили свои затраты и заработали определенную доходную часть. Что Москва должна им компенсировать?» По словам чиновника, высокий конкурс на новые аукционы (до 10 предпринимателей на место) только подтверждает заинтересованность бизнеса в предложенной властями схеме. Замену всех киосков на новые город намерен завершить ко второму кварталу 2016 года.
По мнению Сергея Рака, текущая реформа вызвана желанием властей «зачистить поляну» в угоду сетевой рознице. Гипертрофированное развитие крупной розничной торговли, предостерегает эксперт, убивает конкуренцию и вредит потребителю. «В 2012–2013 годах, — говорит он, — когда в Москве активно ликвидировали киоски, стоимость минимальной продуктовой корзины в столице росла быстрее, чем во всех остальных городах страны. Причиной опережающего роста цен, на мой взгляд, было именно резкое сокращение конкуренции. Сейчас мы рискуем получить похожую ситуацию». Алексей Немерюк не отрицает, что мелкая розница является важным дополняющим сегментом торговли. Но при этом заостряет внимание на том, что ее значение в общем торговом обороте не так уж и велико. «В Москве работает около 43 тыс. предприятий розничной торговли, которые занимают 24 млн кв. метров торговых площадей, — приводит он статистику. — При этом нестационарная торговля — это всего около 7,5 тыс. предприятий и 100 тыс. кв. метров площадей. Оборот мелкорозничной торговли в Москве в 2014 году — 32 млрд рублей; это 0,7% всего торгового оборота».
Как бы то ни было, долгосрочных планов ни город, ни малый бизнес не строят: не исключено, что по истечении пятилетнего срока аренды киоскерам вновь придется бороться за право на жизнь и предпринимательскую деятельность. Да и гарантий того, что за эти пять лет рядом с объектом не начнут строить станцию метро или прокладывать новую трассу, никто дать не может. Пожалуй, непрозрачность системы принятия решений и недоверие предпринимателей к власти гораздо сильнее тормозят развитие «цивилизованной» торговли в Москве, чем несколько тысяч ларьков и палаток.
Начать дискуссию