Главная специализация Пермской химической компании — травить газом. И делает она это настолько эффективно, что заметная доля мирового производства смартфонов и прочей микроэлектроники не обходится без российской составляющей.
Газы, которые Пермская химическая компания (ПХК) поставляет на экспорт, не простые, а электронные, произведенные по запатентованной технологии методом химического синтеза.
Чтобы разобраться, зачем они нужны современной микроэлектронике, достаточно вспомнить о простых технологиях, которые еще лет двадцать назад любой радиолюбитель применял в домашних условиях. Прежде чем заняться пайкой радиодеталей, необходимо было изготовить основу — печатную плату: протравить на куске диэлектрика с медным напылением электропроводящие цепи. Дорожки фанаты радиодела увлеченно рисовали на меди лаком или краской, а потом травили плату, окунув на пару часов в раствор хлорного железа. В эру микропроцессоров ничего принципиально не изменилось: роль платы выполняет пластинка монокристаллического кремния, а вместо хлорного железа для травления на производстве используют как раз те самые электронные газы. Поменялся только масштаб. Современный микропроцессор — это несколько десятков слоев монокристаллического кремния или его оксида площадью в считаные квадратные миллиметры, а электропроводящие дорожки имеют толщину в несколько атомов. Столь тонкое травление уже не под силу растворам — только «умному» газу.
С точки зрения технологии электронные газы — настоящий хайтек. Цикл по производству гексафторбутадиена занимает на пермской площадке почти три недели и состоит из семи этапов. Это цепочка химических реакций, частью довольно токсичных и взрывоопасных, с последующей ректификацией (очисткой от побочных продуктов реакции). При этом необходимо добиться чистоты газа на «четыре с половиной девятки» (99,995%); малейшее отклонение в параметрах всегда означает только брак — прожженные кремниевые пластинки на производстве или избыточную толщину слоя на микросхемах — либо, что еще хуже, из‑за примесей образуются токопроводящие дорожки там, где их не должно быть.
На выходе у ПХК — товарные баллоны с газом, который продается на экспорт по цене около $400 за килограмм. Природный газ, который «Газпром» гонит по трубам в Европу, обходится покупателям ровно в тысячу раз дешевле, если пересчитать с кубометров на килограммы. Жаль только, что электронный газ не требуется промышленным потребителям в таких же объемах, что и природный.
«Травильных газов в мире разрабатывается немало, — рассказывает генеральный директор ПХК Алексей Нестеров. — Но в серию идут считаные единицы — только недорогие, экологичные и технологичные, то есть удобные в применении». Разработать и начать производить такой газ и посчастливилось пермской компании чуть более десяти лет назад, после чего ПХК встроилась со своим передовым продуктом в глобальную цепочку создания добавленной стоимости одной из самых передовых индустрий — микроэлектронной. Как это получилось?
Чистая химия
Пермская химическая компания — прямая наследница старого советского завода со славной историей и сложной постперестроечной судьбой, которая не раз ставила предприятие на грань закрытия, а однажды все-таки довела до банкротства. В начале 2000‑х площадку приобрели акционеры холдинга «Биопроцесс» с целью диверсификации бизнеса. Предприятие на тот момент уже ничего не производило, но имело компетенции в производстве галогеносодержащих продуктов, в основном на основе брома и йода. Однако было очевидно: чтобы по-настоящему встать на ноги, ему нужно нащупать правильную нишу. Помог случай: на собственников вышла японская компания, искавшая в России промышленную площадку и партнера, который разделил бы все риски запуска нового производства. Японцы имели «сырую» методику синтеза нового перспективного электронного газа, которой готовы были поделиться (в дальнейшем разработка собственных методов синтеза стала отдельным направлением бизнеса ПХК), необходимые компетенции в сфере организации химического производства и выходы на промышленных потребителей такого рода продукции. Риск же заключался в том, что новый газ мог элементарно на рынке «не пойти». Ведь новые электронные газы разрабатываются для каждого поколения микросхем. Производители микрочипов настраивают под них свои технологии и оборудование, поэтому выбор газа для работы принципиально важен для них. Так что запуск производства нового технического газа превращается в чистой воды венчур.
ПХК в 2004 году рискнула. И не прогадала, став в итоге одним из двух поставщиков «драгоценного» газа в мире, на который сделали ставку крупные производители микроэлектроники. В то время один килограмм газа стоил тысячу долларов. Однако в первый год потребность в нем была невелика — всего-навсего около сотни килограммов в месяц. Сейчас, когда газ с аналогичными характеристиками в мире производят уже около пяти компаний, цена снизилась до $400 за килограмм, однако и спрос вырос в несколько десятков раз. «Понадобилось время, прежде чем производители микроэлектроники смогли реконструировать старые и построить новые травильные камеры под новый газ, после чего объемы потребления резко подскочили», — объясняет Алексей Нестеров.
Основным заказчиком пермской компании по-прежнему остается японский партнер, который поставляет российский газ для Toshiba, Samsung и других предприятий в Азиатско-Тихоокеанском регионе; часть объемов экспортируется в Северную Америку и Западную Европу. Сейчас российский газ используется прежде всего для производства чипов памяти по технологии 15 нанометров для мобильных устройств последнего поколения — шестого «Айфона» и новых моделей «Самсунга». «У нас джентльменское соглашение об эксклюзивных поставках в Японию, — говорит Нестеров. — Оно может прекратиться в тот самый момент, когда основной заказчик не сможет выкупать весь объем».
А как обстоят дела с российским рынком? Ему электронного газа требуется совсем немного — в виду слабой развитости микроэлектронной промышленности. Сегодня ПХК производит несколько тысяч килограммов электронных газов в месяц, а потребности отечественного рынка, по оценкам компании, до недавнего времени не превышали десяти килограммов в год — и только сейчас возросли до нескольких десятков килограммов в месяц. Зато наша страна может быть выгодным поставщиком наукоемкой химической продукции. «У России уникальное положение, — говорит Елена Касимова, директор по стратегии и инвестициям управляющей компании «Биопроцесс Кэпитал Партнерс» (акционер ПХК, вложивший в нее более 350 млн рублей). — С одной стороны, есть Европа со сверхдорогой и защищенной всеми патентами продукцией, с другой — азиатские рынки, которые специализируются на массовом производстве, гораздо более дешевом за счет климатических условий и избытка рабочей силы. А между этими полюсами существует ниша, в которой может найти свои преимущества Россия как страна с большим человеческим капиталом и прекрасной научной базой. Мы способны выпускать высокотехнологичную продукцию, которая будет более конкурентоспособна, чем североамериканская или европейская. Тонкая химия — это как раз та самая ниша, которую могут занять наши компании».
Газ и противогаз
Был момент, когда излишняя уверенность в своих рыночных позициях сыграла с пермской компанией злую шутку. Во время мирового финансового кризиса 2008–2009 годов производители микрочипов сбавили обороты, а параллельно на рынок вышли новые производители электронных газов, сбивая цены на продукцию. И в ПХК вдруг с удивлением обнаружили, что и выпуск электронных газов может быть убыточным направлением. Тогда Алексея Нестерова и поставили во главе компании — в роли антикризисного управляющего. По его словам, тогдашние проблемы ПХК заключались в основном в том, что компания делала ставку только на электронный газ, продажи которого составляли 90% ее доходов, а также развивалась, исходя из представления, что ее продукция всегда будет продаваться дорого. К падению цен она просто оказалась не готова. «Это ошибка многих управляющих, — рассуждает Нестеров. — За время, пока дела идут в гору, они перестают обращать внимание на рынок. Между тем подъем рынка всегда нужно использовать для того, чтобы обеспечить условия для развития в менее благоприятной ситуации: улучшать производство, делать его более эффективным, укрупняться и в результате снижать себестоимость».
На ПХК антикризисный план действий начался с того, что стали избавляться от всех непроизводственных затрат, которых, как это часто бывает, оказалось множество. Параллельно управляющий занялся поиском новых клиентов. «Мы стали браться за все, — вспоминает гендиректор ПХК. — Даже если заказ не приносил прибыли, а лишь покрывал стоимость материалов, зарплаты и налоги. В те годы удалось найти заказы в Англии, Франции и Германии, а также наладить производство несложных химических веществ для нескольких российских компаний». Пытаясь удержаться на плаву, Нестеров одновременно искал новые ниши, позволяющие в конечном итоге уйти от монопродукта. Для этого ПХК сконцентрировалась на продукции в области тонкой химии и стала наращивать объем выпуска для фармацевтических компаний, которым для синтеза лекарственных препаратов требуются специальные соединения — интермедиаты (промежуточные вещества, которые необходимы для реакции, но не входят в состав конечного продукта), освоила выпуск еще двух новых электронных газов, нашла потребителей среди производителей средств защиты растений и даже в алмазодобывающей промышленности. Кроме того, появились заказчики из авиакосмической индустрии и ВПК. Как объясняют эксперты, каждый из этих рынков является очень перспективным, к тому же такая диверсификация обеспечивает ПХК большой запас прочности. Как раз накануне кризиса в компанию и вошел инвестор. Причем на мировой кризис, затронувший рынок микроэлектроники, пришлось начало инвестиционного цикла. «Кризис, у компании заканчиваются деньги, уменьшается объем заказов… — вспоминает Елена Касимова из «Биопроцесс Кэпитал Партнерс». — В какой-то момент у нас даже начали опускаться руки. Однако компания не только сумела его пройти и выжила, но за это время смогла еще и расширить линейку продукции. Мало какой венчурный стартап может похвастаться среднегодовыми темпами роста в 60–70%».
Кризис для предприятия закончился к концу 2011 года, когда компания начала приближаться к точке безубыточности, а три года назад она уже показывала небольшой «плюс». Теперь портфель заказов ПХК таков, что электронные газы приносят лишь около половины доходов, 35% приходится на фармацевтику. «Любой кризис — это всегда возможность, — говорит Алексей Нестеров. — В такие моменты перед менеджментом встает альтернатива — либо умереть, либо найти что-то новое, что позволит вывести компанию из штопора».
Изначально Нестеров планировал остаться в ПХК ненадолго — однако неожиданно для себя задержался. Бизнес сложный, но очень интересный: с тех пор он ездит по миру и устанавливает «химические связи» с новыми заказчиками. Среди перспективных рынков — Индия, где бурно развивается микроэлектроника и фармацевтика. Следом может быть Китай, который пока электронных газов потребляет не много. Там же, в КНР, как опасается Нестеров, со временем могут появиться новые сильные конкуренты. «Чрезвычайно эффективная страна, — говорит он. — С китайцами сложно конкурировать, когда они решают прийти на новый рынок. В первую очередь потому, что государство там очень сильно поддерживает инновационный бизнес субсидиями и льготами, особенно если речь идет об экспортоориентированных компаниях. Китайцы умеют работать быстро и качественно, а господдержка позволяет им демпинговать, вытесняя конкурентов с рынка».
Санкции Запада в отношении России повлияли на бизнес ПХК, хотя пермское предприятие, разумеется, не фигурирует ни в каких санкционных списках. Несмотря на успешные переговоры в прошлом году, две крупные западные компании отказались подписывать контракт. Никакой политики — только бизнес: зарубежным партнерам нужна определенность и полная уверенность в стабильности поставок; их пугает даже призрачная угроза усиления санкций, ведь процесс включения нового сырья в цепочку изготовления продукта требует слишком много времени и затрат, чтобы рисковать.
Чувство риска
Бизнес своей компании Алексей Нестеров описывает как постоянное пребывание в зоне риска: «В любой момент у нас может что-то не получиться, могут также появиться конкуренты с более низкими ценами. Но не рисковать мы не можем. Нам постоянно нужно делать что-то новое, иначе окажемся в хвосте».
В прошлом году ПХК вложила 60 млн рублей в оборудование под контракт с производителем фармацевтики, который планирует наладить в России производство ряда дженериков. Как раз сейчас проект находится на самом сложном и ответственном этапе: отработанную в лаборатории технологию пытаются превратить в промышленную. «Переход от колбочек к крупным реакторам — это всегда трудно и занимает много времени, — объясняет Нестеров. — Научиться делать не грамм, а хотя бы килограмм соединения с сохранением всех параметров — это уже очень сложно, не говоря о реакторах объемом в 100–200 литров». В этом году ПХК рассчитывает инвестировать еще 200 млн рублей в оборудование, предназначенное для фармацевтики. Новые «ингредиенты» планируется продавать американским, индийским и европейским компаниям, которые подтвердили свою заинтересованность в пермской продукции, необходимой им для производства лекарств нового поколения — антибиотиков, противовирусных средств и лекарства против рака. Впрочем, инвестиционную активность своей компании Алексей Нестеров в текущей ситуации признает несколько «аномальной» — на фоне ситуации в российской промышленности в целом.
«Среда для развития бизнеса в стране крайне некомфортна, — говорит Алексей. — А когда у бизнеса нет уверенности в будущем, он решает «затаиться». В производстве это означает одно: компании перестают вкладывать в модернизацию основных средств, предпочитая скорее исключить из продуктовой линейки какую-то продукцию в случае износа оборудования, чем инвестировать в покупку нового». Что же до Пермской химической компании, то рисковать ей приходится поневоле: жизнь на острие хайтека требует выдумки и инвестиций в основные фонды и разработки. На R&D в ПХК регулярно закладывается в бюджет несколько десятков миллионов рублей в год. Срок жизни каждого инновационного продукта ограничен; чтобы сохранить свои позиции на рынке, необходимо постоянно расширять продуктовую линейку. В номенклатуре ПХК каждый год появляются несколько новых продуктов, и до демонстрации их заказчику компания должна отработать 10–15 модификаций. С фармацевтическими компаниями ПХК работает напрямую, а вот с производителями микроэлектроники — пока через партнера. Как объясняет Александр Локтионов, председатель экспертного совета LOGA Group, этот рынок давно устоялся, основными игроками являются крупные компании — производители «электронных газов», которые жестко между собой конкурируют.
«Фактически это олигопольный рынок, — объясняет эксперт. — Чтобы войти на него, нужно вложить сотни миллионов долларов. Высокий чек объясняется сложившейся бизнес‑моделью на рынке. Его лидеры поставляют определенные наборы газов, позволяющие обеспечить полный производственный цикл. Новые газы постоянно разрабатываются и сертифицируются. Потребителям важны такие факторы, как комплексная поставка и сертификация, которые позволяют без лишних издержек поддерживать гарантийное обслуживание дорогостоящего оборудования». Однако в последнее время тренд меняется в пользу новых перспективных игроков. По словам Алексея Нестерова, еще пару лет назад небольшой производитель электронных газов как самостоятельный игрок не рассматривался. А сегодня даже крупные корпорации, производящие микроэлектронику, для того чтобы уйти от диктата традиционных поставщиков, начинают смотреть в сторону небольших, локальных производителей. И не исключено, что в скором времени на этом рынке марка «Пермская химическая компания» будет известна не только в узком кругу газовых оптовиков. Причем, в отличие от крупных производителей, у небольшой компании намного больше места для маневра — хотя бы в силу ее компактности. Здесь на руку пермскому предприятию играет то, что этот рынок и не требует «химикатов» в особо крупных размерах. Здесь главное — уметь заглядывать вперед и разрабатывать продукты, которые могут оказаться востребованными на следующем витке развития микроэлектроники.
Начать дискуссию