Судьба – индейка

Одержимости Вадима Ванеева можно позавидовать. Лет пятнадцать назад он задумал накормить Россию мясом индейки, хотя потребность страны в этом была далеко не очевидна. Не имея первоначального капитала, замахнулся на масштабный проект. Чудом пробил кредит («Меня с моей идеей годами выгоняли из всех банков!» — чуть ли не с гордостью заявляет Ванеев сейчас). Несколько раз он оказывался на грани потери бизнеса. Но все-таки построил свою индюшиную империю.

Глава «Евродона» Вадим Ванеев как-то сказал: бог готовил его к индейке не один год. Ему явно доставляет большое удовольствие лично демонстрировать свое обзаведение заезжим журналистам. Впрочем, птицеводческий бизнес «Евродона» разросся уже так, что осмотреть его за один день невозможно. У компании 310 птичников (в каждом — 22 тысячи маленьких или 12 тысяч взрослых птиц), она выпускает в день 225 тонн индейки (в живом весе; это 20 фур). Объекты — товарные птичники, площадки родительского стада, инкубаторы — сконцентрированы в Октябрьском и Миллеровском районах Ростовской области и отстоят друг от друга минимум на несколько километров — для снижения рисков распространения птичьих болезней. Чтобы побывать во всех уголках этого птичьего царства, придется намотать не меньше трехсот километров. Но Ванеев готов скрасить поездки любой дальности подробными рассказами об индейке — объекте своей бизнес-страсти. Растят ее в птичнике 140 дней. Самец за это время достигает веса в 21 килограмм. Стелить в птичнике нужно именно стружку, а не опилки, потому что опилки неразумная птица норовит клевать… Походя Вадим развенчивает мифы о потреблении индюшатины в Америке: да, 7,5 кг в год на душу населения, но половину производимого в стране мяса съедают за один День благодарения (хотя нам в России подобные праздники с традиционной жареной индейкой тоже не грех бы завести). Не в восторге Ванеев и от американского индейководства. «Видели мы их деревянные птичники! — укоризненно качает головой предприниматель. — Помоют сапоги из шланга — и проходят внутрь…» То ли дело его индустриальные птицеводческие комплексы!

Птица высокого полета

Удивительно, но до начала индюшачьего проекта Вадим Ванеев не имел отношения к агропрому и сам никогда не фермерствовал. Был обычным предпринимателем-середняком регионального масштаба. Активы — супермаркет, ресторан и алкогольная дистрибьюторская компания «Мишель-Алко». Дистрибьюторский бизнес по меркам региона был довольно заметным: компания входила в число лидеров по объемам продаж алкоголя в Ростовской области; в 2010 году Ванеев оценивал ее оборот в 1,8 млрд рублей.

Казалось бы, с чего в такой предпринимательской биографии взяться индейке? На самом деле к тому моменту Ванеев уже давно подыскивал для себя новую сферу приложения сил — чтобы был масштаб, относительно свободный рынок и чтобы новый бизнес учитывал специфику Ростовской области. Многие «темы» уже были заняты: в российском агропроме в самом начале 2000-х был бум бройлерных, свиноводческих
проектов.

На индейку Вадим Ванеев обратил внимание в Венгрии, куда поехал по делам: понравился вкус. И в этой птице неожиданно сошлись его представления об идеальном бизнесе. Во-первых, красивый продукт, которым интересно заниматься. Во-вторых, промышленного производства индейки в России практически не существовало, все нужно было делать с нуля. А в-третьих, обильная кормовая база — вот она: в Ростовской области почти половина пашни под зерновыми. «Ну а дальше включился мой неугомонный характер, — улыбается предприниматель. — Все-таки по гороскопу я Бык и Стрелец».

Три года Вадим Ванеев колесил по области, месил сапогами грязь, присматривал подходящие площадки. То и дело выбирался в Москву искать финансирование. Затею с разведением индюков на мясо большинство окружающих воспринимали как блажь — отговаривали его от «странного проекта» всем миром. «Помню, заказал маркетинговое исследование, — говорит предприниматель. — И где-то в Москве в полутемном помещении крупный эксперт долго втолковывал мне, что промышленного производства индейки в России не будет никогда, потому что она здесь никому не нужна».

Даже приглашенные из Израиля консультанты по индейководству призывали к благоразумию и советовали приучать российский рынок к индюшатине постепенно, начав с птицеводческого комплекса с объемом выпуска в 3 тыс. тонн в год. Но Ванеев все равно заказал им бизнес-план производства на 30 тыс. тонн.

Банкиры, занимающиеся проектным финансированием, относились к идеям Ванеева с убийственным скептицизмом. Но ключик к заветному кредиту предприниматель все-таки подобрал. Познакомился со своим великим земляком Валерием Гергиевым, директором и худруком Мариинского театра, и попросил «как осетин осетина» познакомить с руководством ВТБ (банк — многолетний спонсор и партнер Мариинки), чтобы получить возможность презентовать проект. Обхаживал несколько лет, и Гергиев не выдержал. А дальше убежденность, напор и обаяние Ванеева сделали свое дело: проект понравился ВТБ, и банк одобрил ему кредит в размере 31 млн евро.

Сейчас, спустя десять лет после запуска первого комплекса «Евродона», можно сказать, что идея «выстрелила», а индейководческая отрасль в стране состоялась. К 2012 году компания «Евродон» производила 35–40 тыс. тонн мяса индейки в год, вошла со своей продукцией во все местные сети и до половины производимых объемов поставляла в Москву. Быстро наладить дистрибуцию помогли наработанные контакты «Мишель-Алко».

Рынок раскрутился, появились сильные конкуренты. В 2012 году Башкирский птицеводческий комплекс им. Мажита Гафури выпускал 20–24 тыс. тонн в год, «Краснобор» — 10–15 тыс. Несколько лет назад на рынок вышел пензенский проект по производству индейки группы компаний «Дамате», которую создал владелец Русской молочной компании Наум Бабаев (марка «Индилайт»). «Дамате» построила крупное производство на кредит Россельхозбанка в 12,2 млрд рублей и объявила о планах в ближайшее время выйти на объемы выпуска 60 тыс. тонн индейки в год. Индейководческий проект заявила также группа «Черкизово» («Тамбовская индейка»). Производство мяса индейки в России в 2015 году, по данным Минсельхоза, выросло на 35%.

Гонка наращивания мощностей в самом разгаре. Вадим Ванеев еще в 2012 году анонсировал строительство нового комплекса на 60 тыс. тонн в год в рамках проекта «Евродон-Юг» — с потенциалом быстро увеличить производство до 200 тыс. тонн. На это ВЭБ выделил кредит в размере 18 млрд рублей. Новые кредиты достаются куда легче. Во-первых, уже есть имущественные комплексы и акции, которые можно предоставить в залог. Во-вторых, у бизнеса сложилось определенное реноме. Компанию знают на самом высоком уровне и время от времени демонстрируют как успешный пример реализации крупного проекта в агропроме. Только в 2010 году сюда приезжали Владимир Путин (тогда премьер), вице-премьер Виктор Зубков, министр сельского хозяйства Елена Скрынник.

Кредитные истории

Большие кредиты — многие печали. Проект «Евродон» мог закончиться, едва начавшись, еще десять лет назад. По словам Ванеева, в 2005-м, когда у него на площадке вовсю шла большая стройка и объект был готов меньше чем наполовину, резко подорожали строительные материалы, что увеличило смету проекта почти на четверть. Банк-кредитор занервничал: потребовал возврата кредита или дополнительного обеспечения и конвертации части долга в акции. Все висело на волоске чуть ли не полгода. Но предприниматель продолжал стройку, вытягивая последние финансовые соки из своей дистрибьюторской компании, искал финансирование, договаривался с банком, пытаясь сохранить за собой контроль над компанией. Все закончилось благополучно — в конце концов удалось перекредитоваться и получить средства на завершение строительства в ВЭБе.

Другая история — совсем свежая. В феврале этого года Вадим Ванеев снова чуть не лишился бизнеса в ходе акционерного конфликта. Сейчас он рассказывает о нем очень неохотно, но канву событий можно восстановить по апрельскому интервью, которое он дал по горячим следам РБК. В свое время при выделении кредита «Евродону» менеджер ВЭБа настоял на том, чтобы 40% акций компании были проданы по номиналу некоему офшору «Бримстоун». У Ванеева сложилось впечатление, что «Бримстоун» —
одна из структур ВЭБа, что банку нужны дополнительные гарантии и таковы правила игры, поэтому он согласился на такой шаг. Однако в 2012 году выяснилось, что бенефициар «Бримстоуна» вовсе не банк, а физическое лицо — Фарит Газизуллин, бывший министр имущественных отношений РФ (в 1997–2004 годах). Так у «Евродона» появился «неожиданный» акционер. (Фарит Газизуллин оказался недоступен для комментария.) Позже, когда ВЭБ выделил кредит в 18 млрд рублей на реализацию проекта «Евродон-Юг» (а там Ванеев — единственный владелец) под поручительство «Евродона», акционер стал настаивать, что должен иметь долю и в нем. Ванеев наотрез отказался. Именно это и послужило причиной для акционерного конфликта, который в «холодной» фазе продолжался несколько лет. В «горячую» он вступил как раз в феврале. Оказалось, что Газизуллин продал «Бримстоун» компании А1, инвестиционному подразделению «Альфа-Групп», и новый акционер начинает через суд оспаривать договоры поручительства по кредитам и добиваться отстранения Ванеева от руководства.

Корпоративная война, впрочем, оказалась очень скоротечной: на помощь снова пришел ВЭБ и выкупил у А1 пакет «Евродона». Что сыграло свою роль — заступничество покровителей из властных структур или Гергиева, — стороны умалчивают. «К А1 я никаких претензий не имею, — говорит Вадим Ванеев. — У них такой бизнес: искать проблемные активы, встревать в корпоративные конфликты и зарабатывать на этом».

Что бы он делал, если бы отбиться не удалось? «Построил бы за забором новый «Евродон», — боевито говорит предприниматель. — А старый задушил бы в конкурентной борьбе. Это не хвастовство: всего-то и понадобилось бы забрать с собой трех–четырех топов из моей команды. Тех, вместе с которыми мы все эти годы тащили вперед идею. Бизнес строится на личности».

Как бы то ни было, акционерная война не просто подпортила нервы «Евродону». Компания в тот период снизила производство в несколько раз, а по некоторым позициям — почти до нуля. Когда по рынку пошли слухи, что главу «Евродона» вот-вот арестуют, с «проблемной» компанией стали прекращать работать партнеры, отношения с которыми налаживались годами, — поставщики зерна, оборудования, добавок и премиксов, зарубежные генетики. «Они прочли в прессе, что «Альфа» захватывает «Евродон», и просто хотели спасти свои деньги», — говорит Ванеев.

Даже в том, как выделялись средства в рамках кредитной линии, он видит элементы давления на себя. По словам предпринимателя, ВЭБ «включил» финансирование лишь в конце 2014 года. По первоначальному плану «Евродон-Юг» к этому моменту уже должен был быть построен и выйти на мощность 150 тыс. тонн в год. Но проект почти три года стоял без развития. «Так происходит именно тогда, когда кто-то хочет «отжать» бизнес, — рассуждает предприниматель. — У нас окупаемость — 8 лет, включая полтора года, которые требуются для строительства. А я четыре года не мог построиться».

Антикризисное переустройство

Новых масштабных планов глава «Евродона» пока не строит. «В стране не кризис, а кое-что похуже, — говорит он. — Банки спасают банки, а на производство всем плевать». Задача на ближайшее время одна — достроить «Евродон-Юг», благо уже немного осталось.

Бизнес удалось сохранить, но перемены все же неизбежны. «Мы вместе с ВЭБом сейчас проводим полную реструктуризацию бизнеса, — сообщает Ванеев. — 49% акций компании — у государства в лице ВЭБа, мои акции тоже в залоге у ВЭБа. Совместное решение акционеров — выйти из всего непрофильного бизнеса и сосредоточиться на сельском хозяйстве, где мы сильны».

Непрофильный бизнес — это домостроительный комбинат «Ирдон» (выручка в 2014 году — 243 млрд рублей) и завод по производству строительных металлоконструкций и сэндвич-панелей «Металл-Дон» (2 млрд рублей), которые создавались с целью диверсификации бизнеса и для обеспечения строек «Евродона» собственными стройматериалами. «У нас очень классные сэндвич-панели, — говорит он. — И строим мы быстро и хорошо: птичник — за 20 дней, а инкубатор на 17,5 млн яиц — за 7 месяцев. Мы даже выиграли тендер на часть Керченского моста и работали в проекте «Ямал СПГ». Но в последние несколько лет оба предприятия приносили лишь убытки.

Ванееву непросто отказываться от построенных бизнесов: он к этому не привык, практически все созданные им компании работают до сих пор. «Мишель-Алко», скажем, выстояла в самые трудные годы (2005–2006), когда предприниматель, по его словам, забирал оттуда чуть ли не все деньги на реализацию индюшиного проекта. Эту компанию он назвал в честь своего брата, много лет назад погибшего в автокатастрофе. Огромная фотография брата до сих пор висит в офисе Ванеева. В честь него Вадим назвал и свой первый ресторан.

Ванеев относится к бизнесу как к глубоко личному проекту, стараясь интегрировать в него свою семью. В компании работает его сын, у которого даже дипломная работа называлась «Экспорт продукции «Евродона» на рынки арабских стран». Своим любимым городом Ванеев называет родные Шахты (в 70 км от Ростова-на-Дону), а в отпуск ездит в родную Осетию. К сотрудникам он относится почти по-родственному: особо отличившихся каждый год возит с собой в Осетию, в отчий дом. «Не каждый, — говорят в компании, — захотел бы показывать коллегам свои родные места, тем более дом. Но Ванеев очень открыт».

Нынешний год выдался для компании непростым, прибыли, скорее всего, не будет. «Спрос упал, стагнация, люди перешли на курицу и свинину как более дешевые продукты, — говорит Вадим. — Производство индейки дорожает вслед за зерном (а корма — это 70% себестоимости индейки), но повышать цены мы не можем: тогда вообще перестанут покупать».

Девальвация рубля не помогла «Евродону». К сожалению, в индейководстве слишком много импортных составляющих, за которые приходится расплачиваться валютой. Например, поставщиков соевого шрота, который занимает до трети объема в комбикормах, в России обнаружить так и не удалось. Этот чистый протеин, жизненно необходимый индейке, приходится закупать за рубежом. Равно как и всякую мелочь из оборудования — вроде поилок и вентиляторов для птичников. Генетика у российской товарной индейки тоже импортная. С момента основания «Евродон» сотрудничает с английской генетической компанией Aviagen International, которая поставляет родительские формы кросса BIG-6. Дело в том, что от чистоты породы зависит продуктивность индейки, и для современного производства годится только племенная птица, способная давать нужный выход мяса. Выведенные в России кроссы индейки для этого не подходят. «Евродон» все делает в соответствии с рекомендациями «Авиагена» — от расчета плотности посадки птицы до рациона кормления. Как рассказывают в компании, Ванеев буквально «обхаживает» англичан, переговоры с ними для него всегда в приоритете. В 2010 году в «Евродоне» создано родительское стадо (единственное в стране), но закупать новых птенцов все равно приходится постоянно. Допустили русских только до родителей, к прародителям не дают подступиться, не говоря уже о прапрародителях и обитающих на «олимпе» птичьей родословной «чистых линиях». «От одного самца чистых линий происходит 8 млн особей товарного поголовья, представляете?» — с восхищением говорит Вадим Ванеев.

Как действовать дальше на стагнирующем рынке? Есть отдаленные планы поставлять индейку на экспорт. Но пока главное все-таки — растить в объеме собственный рынок. «Будем биться с конкурентами, у кого мясо вкуснее, чтобы потребитель проголосовал кошельком», — бодро заявляет предприниматель. Ценовых войн производители индейки не переживут — тогда не заработает никто. Еще есть резервы роста. Так, «Евродон» практически еще не поставлял на столичный рынок продукцию переработки мяса индейки (колбасы, сосиски, ветчины, копчености).

Расшевелить потребителя Ванеев надеется и с помощью первой в истории проекта рекламной кампании на телевидении, которая готовится к запуску. Раньше компания ничего не хотела тратить на прямую рекламу: Ванеев говорил, что самое главное — дать рынку продукт. «Евродон» популяризировал индейку, проводя тематические фестивали («День индейки»), сотрудничая со СМИ и не тратя больших бюджетов. Причем продвигать «Евродон» собирается не только индейку, но и новую любимицу Ванеева — утку, для которой также заготовлен рекламный ролик. Утка, вышедшая на рынок совсем недавно, в 2014 году, «подается» под маркой «Утолина» (от древнерусского слова «утоля» — баловство, блажь).

Утоли мои печали

«В утку я сегодня верю даже больше, чем в индейку», — говорит Ванеев. Хотя команда и многие близкие люди этой верой еще не прониклись. Утка для россиян гораздо более традиционный продукт, чем индейка, убежден он. Не зря же раньше у каждой уважающей себя хозяйки в арсенале кастрюль и сковородок обязательно была утятница! Ниша пустая, необходимо расширять полку в сетях, замещать замороженную импортную утку. Правда, выращивать и разводить эту птицу оказалось в десятки раз сложнее.

Промышленное производство мяса утки, задуманное Ванеевым еще в конце 2000-х годов, стало одним из первых в стране. Раньше в России можно было купить только утку с подворий, из фермерских хозяйств да замороженный импорт. Утиный проект Ванеева «Донстар» предложил утку охлажденную и в разделке, что оказалось в новинку (раньше она в основном продавалась тушками и хорошо знакомыми потребителю ножками).

Чтобы «обустроить» утку, пришлось забраться далековато от родных Шахт — в Миллеровский район Ростовской области. Утиные фермы нужно было строить как можно дальше от индейки — из ветеринарных соображений.

Водоплавающее создание требовалось поместить в ангар без всякого подобия водоема. «Ничего, спокойно приспосабливаются и растут, — говорит Максим Речкунов, руководитель направления выращивания коммерческого стада «Донстар». — В Советском Союзе уток содержали в специальных каналах с проточной водой. Но каждая капля воды имеет свою цену. Вдобавок в каждой капле — миллион болезней. А утка сама почти ничем не болеет, зато все болезни переносит: в этом ее особенность». Утка белой пекинской породы посажена плотно — 10 голов на квадратный метр, она очень много пьет через специальные поилки, «купается», задрав голову, а когда не пьет и не ест, то сбивается в теплые стаи и отдыхает на настиле из пластика. Жарким летом одна утка поглощает до литра воды. Растут птицы на фермах до 40 дней и идут на убой совсем молоденькими, не успев нарастить жир на костях. На выходе — маложирная мясная утка весом 3 кг.

Проект утиных ферм сделала французская компания, генетику тоже поставили французы — компания Orvey. Но в дальнейшем, говорит Речкунов, пришлось все переделывать, от технологии посадки и убоя до планировки корпусов. «А в 2014 году, — улыбается Максим, — вообще перестали пускать иностранцев на предприятие: они все пытаются записать и научиться на примере этих неугомонных русских». У «Донстара» есть свой инкубатор, способный инкубировать 12 млн яиц, — тихие помещения с инкубационными шкафами и автоматическим оборудованием, которое безостановочно вращает утиные яйца. «Донстар» намерен «прописать» утку в Ростовской области всерьез и надолго. Если в случае с индейкой у компании есть только родительское стадо, то в утиной «семье» будут и прародители (следующая за родителями ступень в генеалогическом древе птицы). «Прародителей мы посадим за 80 километров отсюда, — рассказывает Речкунов. —
Дикое место, там никаких коммуникаций, дорогу построим, свет проведем, газ, воду. Прародители — самое дорогое в утином проекте, один утенок стоит 170 евро. Один корпус прародителей обеспечит яйцом все наше производство. Завезя их, мы обеспечим себе независимость от поставок племенной птицы на три года вперед».

В разделке утка сложна — и мясо ее обходится дороже, потому что, как рассказывает Роман Бабаев, директор Мясоперерабатывающего комплекса «Евродон», если при разделке тушки индейки используется почти 80% мяса, то у утки это 65%. Но это не мешает «Донстару» экспериментировать с уткой: уже выпущен ассортимент из сотни позиций (по индейке их у «Евродона» более 200).

Есть и проблемы с отсутствием традиций постоянного потребления этого продукта. Ванеев собирается «раскачивать» утку — отучать потребителей от стереотипов о том, что это мясо специфическое на вкус, жирное и подходит только для особых случаев вроде рождества. «Беда утки (да и индейки тоже) в том, что люди не умеют ее правильно готовить», — вздыхает Вадим.

И индюшачий, и утиный бизнес Ванеева теоретически можно масштабировать — делать типовые проекты и в других регионах. В прошлом году объявлено о создании первого такого проекта по производству мяса утки: была создана компания «Донстар» в Московской области (Раменский район), поближе к столичным рынкам сбыта. Инвестиции для реализации этого проекта мощностью 30 тыс. тонн мяса в год оценивались в 13 млрд рублей.

Будет ли увеличиваться в объемах утиный проект, зависит от того, удастся ли получить финансирование, говорит Ванеев. В любом случае действовать приходится в условиях неопределенности. В прошлом году было произведено 24 тыс. тонн мяса утки, и это количество рынок «съел», но где у него «дно», точно не знает никто, включая маркетологов.

Утиный проект выглядит красивым, логичным дополнением к индейке — делая «Евродону» имидж первопроходца, законодателя кулинарной моды, наконец, производителя «нетрадиционных» видов мяса. В «утиной истории» есть главное, что привлекает Ванеева, — смелость и амбиции пионера на рынке. А кто-то скажет: просто упрямство, трудности, которые придумываются едва ли не специально, чтобы их преодолевать.