Минфин и Минэкономразвития соревнуются, кто отнимет у нефтяников больше сверхдоходов.

Минфин и Минэкономразвития соревнуются, кто отнимет у нефтяников больше сверхдоходов. Минэкономразвития готово отказаться от единой ставки налога на добычу в пользу десятка коэффициентов, учитывающих качество месторождения. А Минфин реанимировал идею налога на сверхдоходы, считая его наилучшим способом изъятия ренты. Несколько дней назад Минэкономразвития завершило создание математической модели, позволяющей дифференцировать ставку налога на добычу природных ископаемых (НДПИ) в зависимости от качества месторождения. К "трудным" и выработанным скважинам подчиненные Германа Грефа предлагают применять понижающий коэффициент, а к "легким" и новым - повышающий. Налоговое бремя на нефтедобытчиков должно возрасти при этом на $1,5 - 3 млрд. В Минфине к предложению дифференцировать ставку налога на добычу относятся скептически. "Это потенциально коррупционный закон, так как определение выработанности скважины и условий добычи неизбежно примет субъективный характер", - считает чиновник финансового министерства. Вместо этого Минфин вернулся к идее налога на дополнительный доход от добычи углеводородов (НДД) , в 2002 г. отвергнутой МНС и Минэкономразвития. В письме, направленном вчера на парламентские слушания по энергетической стратегии, замминистра финансов Андрей Петров напомнил, что правительство поручило ведомствам финансово-экономического блока в 2004 г. разработать проект главы Налогового кодекса о налоге на дополнительные доходы. Принятие закона Думой предполагается в 2005 г. , а введение в действие - с 1 января 2006 г. Ввести НДД Минфин предложил в 2002 г. , но идея была отвергнута. МНС тогда заявило, что не сможет проверить достоверность учета расходов и доходов по каждой скважине, а Минэкономразвития - что налог "наказывает" эффективные компании, сумевшие снизить затраты. Кроме того, ведомства не решили, как учитывать расходы по старым месторождениям, например инвестиции времен СССР в Ромашкинское месторождение, сейчас эксплуатируемое "Татнефтью". Налог на сверхдоходы будет взиматься "после возмещения всех понесенных на разработку проекта затрат [. .. ] по каждому конкретному лицензионному участку после достижения проектом определенного порога доходности", пишет Петров. НДД учитывает разные условия добычи и взимает ренту, при этом он "более объективен, чем дифференцированный налог на добычу", поясняет руководитель департамента налоговой политики Минфина Александр Иванеев. "Все, что надо учитывать, - это затраты разработчика месторождения и цену нефти", - говорит он. Фактически это второй налог на прибыль для нефтяников, возражает бывший начальник департамента налоговой политики Минэкономразвития Михаил Орлов. Главный недостаток НДД, по его мнению, в том, что компании, не использующие современные технологии и "добывающие нефть ведром", будут платить налог меньше, чем нефтяники, добившиеся снижения затрат. "Это выглядит так же, как если бы государство назначало цену на приватизируемое предприятие в зависимости от финансовых возможностей покупателя", - говорит Орлов. Такой же механизм действует в СРП, но он мотивирует компании завышать затраты, соглашается с Орловым аналитик Альфа-банка Анна Бутенко. Именно из-за этого правительство перестало подписывать новые соглашения о разделе продукции, добавляет она. Партнер "ПрайсуотерхаусКуперс" Михаил Клубничкин считает, что НДД должен "включаться", только когда инвестор вернул средства и получил минимальную прибыль (но не позднее, например, семи лет с начала разработки). Чем выше накопленная рентабельность, тем выше может быть налог на сверхдоходы, считает Клубничкин. Но его введение потребует снижения налога на добычу и, возможно, экспортных пошлин. НДПИ при этом надо будет "отвязать" от мировых цен на нефть, отмечает Клубничкин