Андрей Андреевич Ворсянкин, бухгалтер садового товарищества "Волна", имевший лицо честное, но опечаленное десятичными дробями, в ровном расположении духа возвращался с мелкооптового рынка, как вдруг ощутил где-то в области темени зудящее, навязчивое шевеление мысли. Это новое ощущение так испугало Андрея Андреича, что он едва не уронил сумку с двумя банками венгерского горошка и маргарином "Пышка".
Вслед за тем та же неведомая сила заставила Ворсянкина подойти к столику и взять в руки мясорубку. Это была отечественная литая мясорубка с оттиснутым на ножке (рядом с винтом) клеймом завода "ЗМЗ". Предмет абсолютно заурядный и мало вдохновляющий к приобретению.
Торговка-хохлушка сверкнула улыбчивым серебром и померкла.
"Зачем я ее взял? На что она мне?" - задумался Андрей Андреевич и хотел уже вернуть мясорубку, когда неожиданно услышал неведомый нежный голос:
- Нет, пожалуйста: Это я тебя позвала !
Ворсянкин пугливо покосился на хохлушку, но та молчала, да и голос исходил как будто не оттуда, а из глубин души самого Андрей Андреевича. Бухгалтер, с которым раньше не случалось ничего сверхестественного, кроме того, что ему однажды подсунули три фальшивые сторублевки подряд, не на шутку встревожился.
"Кто со мной говорит?"
- Это я, мясорубка!
"Мясорубка? Разве мясорубки разговаривают?"
- Обычные нет, но я могу! Сама не знаю как, и откуда, и за что, но у меня мыслящая душа. Я вижу, слышу, думаю, но при этом не способна даже пошевелиться! - чувствительно всхлипывая, сказала мясорубка.
"Ну и дела: - прошептал Ворсянкин. - А остальные тебя слышат?"
- Остальные нет, только ты! Единственный:
"А я это: не того?" - испугался бухгалтер.
- О нет, просто ты особенный, необычный! У тебя дар! - заверила его мясорубка. - Ты чудесный, надежный, верный! Купи меня, пожалуйста, а?
"Зачем ты мне? Есть уже одна", - засомневался Ворсянкин, никогда не слышавший столько приятных слов за раз.
- А она говорящая? - взревновала мясорубка.
"Чего?"
- Вот видишь! Тогда купи меня! Прошу тебя! Ты даже не представляешь, как мне тоскливо здесь! Вокруг одни туалетные рулоны, щетки, хозяйственным мылом воняет! - воскликнула мясорубка.
Заметно было, что она натура экзальтированная и отчасти поэтическая.
Бухгалтер снял очки, подышал на них и снова надел.
"Хм: Так вот возьми и купи: А мясо ты хотя бы хорошо перемалываешь? Фарши, котлеты, селедку?"
- Совсем не умею. При одной мысли, что в меня засовывают сырую говядину, мне делается дурно, - брезгливо призналась мясорубка.
"А что ты тогда умеешь?" - удивился бухгалтер.
- О! Я умею любить. Дико, неистово, нежно. То холодно и целомудренно, то страстно:
"Э-э: Неуравновешенная она какая-то:" - краснея, промычал нравственный Ворсянкин.
- Разумеется, все это в высшем духовном смысле! Ведь я то, что я есть, а именно мясорубка и никогда не превращусь в царевну, - уточнила мясорубка. - Хочешь? Я буду твоей музой, твоим добрым ангелом. Я буду диктовать тебе сонеты, нашептывать гениальные романы, залечивать душевные раны:
"Детективы, что ль, писать? - неодобрительно подумал Андрей Андреич. - А считать ты умеешь? НДС? Пенсионный фонд? Налоговая?"
"Щелк-щелк", - сказала клавиатура компьютера. "Клац-клац", - сказал калькулятор Casio.
- Я выше этого, выше этой грязи! Я буду тебя любить, верно, преданно! - млея от страсти, забормотала мясорубка. - Буду каждый день ждать, пока ты придешь с работы, а когда тебя нет - буду представлять твои руки, твое лицо, твою красную лысину:
"КАК?!" - побурел Андрей Андреич.
- Прости, я только хотела подчеркнуть, что буду любить тебя всякого! Вне зависимости от чего бы то ни было: Разве это не предел мечтаний? - поправилась мясорубка.
"Поосторожнее с определениями!" - смягчился Ворсянкин.
- Ты даже не представляешь, как меня угнетает вечное одиночество, как мне хочется кому-нибудь принадлежать, кого-нибудь любить: - самозабвенно бормотала мясорубка. - Женщина, подобная мне, не может, не должна быть одинока: Пожалуйста, купи меня! Милый мой, верный, нежный: Ведь тебя никто не любит.
"Как это никто? А жена?" - запаниковал Андрей Андреич.
- Не обманывай себя! Разве она та женщина, о которой ты мечтал? Та? Она сухая, рассудочная, вздорная:
"М-м: а ты, значит, та?"
"О-о! Я та! Но я заточена в этом мерзком нелепом теле, с этой ручкой, с этим винтом:"
"А вот это уже лишнее: Не перегибай: Я тебе это: не голубая луна", - засомневался подозрительный Ворсянкин.
- АНДРЕЙ!!! Не опошляй! Я буду единственным ярким пятном в твоей жизни! Твоей подругой, любовницей, твоей мечтой! - с болью, с ужасом воскликнула мясорубка.
"Ну ты это, не унижайся: Сколько ты стоишь?" - заколебался Ворсянкин.
- Не знаю, я плохо запоминаю цифры. Все эти единицы, нули: Узнай у торговки!
Андрей Андреич откашлялся и, обращаясь к хохлушке, нерешительно спросил:
- Девушка: Сколько за это: за эту?
- Триста десять. И она без коробки, - предупредила продавщица.
В Ворсянкине взыграла бухгалтерская жилка. "Щелк-щелк", - сказала клавиатура компьютера. "Клац-клац", - сказал калькулятор Casio.
- Как триста десять? - возмутился он. - За это вот!
- Тю, да не кипятитесь вы, мужчина! Я б вам и даром отдала, да товар не мой! - с мягким украинским выговором сказала хохлушка.
- Знаю я твое даром:
- Выкупи меня из рабства! Прошу тебя, любимый! Выкупи! Мне мерзко здесь, тошно, я умираю от омерзения и пустоты! Все видят во мне лишь мясорубку, и лишь ты: ты способен увидеть другое: - взмолилась мясорубка.
В засушенной цифрами душе Ворсянкина шевельнулись давние, светлые, подплесневевшие от бездействия чувства, но мысль о трехсот внеплановых рублях заставила их увянуть.
- Не загораживайте витрину! - сказала хохлушка.
- Это грабеж! Если б хоть коробка была, а то без коробки: Почем я знаю, может, она какая-нибудь заразная: - мучаясь, сказал Андрей Андреич, бросая тоскливый взгляд на автобусную остановку.
- Тю, заразная: - всплеснула руками торговка. - Шо я, заставляю?
- Двести, - сказал Ворсянкин, бросая вызов клавиатуре и калькулятору.
- Триста десять!
- Ну двести пятьдесят: ну триста: Ну почему триста десять? Откуда десять? - воскликнул бухгалтер.
- Вы глухой? Вам каким языком говорят?
Глупую бабу явно зашкалило. Ворсянкина тоже зашкалило. Дело было не в десяти рублях. Оскорблен был сам принцип, по которому он жил.
- Что же ты! Действуй! Если не можешь купить, тогда похить! Это будет романтичнее! Схвати меня и беги! Беги! Тебя не догонят! - с беспокойством и страхом воскликнула мясорубка.
"Вот еще! Чтобы меня из-за тебя в милицию забрали! Ишь ты экстремистка какая: Нет уж, милая, лежи тут и дальше, пускай тебя кто-нибудь другой купит", - возмутился Ворсянкин.
В запуганном сознании бухгалтера замаячил уголовный кодекс. Подбивая его на похищение, мясорубка сделала непростительную ошибку.
Андрей Андреич, по-рачьи, словно против воли уносимый волной попятился, а потом повернулся и, втянув голову в плечи, быстро засеменил к автобусу.
"Черт тебя возьми! Ты не можешь так просто уйти! - испуганно кричала ему вслед мясорубка. - Если ты меня не купишь, я умру, погибну! Это был мой единственный шанс заговорить с кем-то! О, я несчастная, зачем я выбрала тебя? Ведь я могла подарить себя другому, молодому, яркому, а не тебе старому лысому хрычу! Остановись, ты не можешь меня здесь бросить! Проклятие! Ты будешь проклят, нелюбим, сух! Я была твоей судьбой!"
Мясорубка молила, стонала, рыдала и угрожала, говоря об одиночестве и о любви, но Андрей Андреич не слышал ее. Прижимая к груди майонез "Пышка" и венгерский горошек, он спешил прочь, прочь:
"Щелк-щелк", - сказала клавиатура компьютера. "Клац-клац", - торжествующе сказал калькулятор Casio. Они победили.
Прислала: Яковлева Анна
Начать дискуссию