Лабиринты любви

Евгений Ковтун
bushardo@mail.ru

Проводкин бродил по лабиринтам любви. То справа, то слева вспыхивали разноцветные лампочки, освещая силуэты заброшенных женщин, сигнализируя о наличии страсти и силе их чувств. Проводкин перебирал силуэты и пытался угадать среди них ту, единственную и неповторимую, стук сердца которой зазвучал бы в унисон с его собственным сердцем.

Минуя плачущих представительниц слабого пола, он касался рукой их волос, жарко целовал в губы и оставлял на прощание запах «Flower power» и лепестки голубых роз, давно увядшие, но все еще восхитительные. Женщины принимали его дары и, вдохновленные мужским вниманием, погружались уже в собственные лабиринты любви для того, чтобы отыскать там единственного и неповторимого мужчину своей мечты.

Все глубже и глубже погружался Проводкин в лабиринт, все больше и больше он оставлял за собой уже не одиноких духовно и оплодотворенных морально женщин решительно обрывая тянувшуюся за ним нить Ариадны одинокого мужчины. Он неминуемо приближался к той, чье сердце своим биением вызывало в нем сладкую любовную истому. Каждой клеточкой своего существа он ощущал этот ритм и сливался с ним в едином звуке, входя в резонанс.

Наконец, он увидел ее. У каменной стены в зарослях тубероз одиноко сидела женщина, с ног до головы затянутая в черную вуаль От нее исходил чудесный бархатный аромат с запахом зеленого лимона и вербены. Проводкин узнал «Eau de Rochas». Этот запах всегда был ему спутником в его почти целомудренных фантазиях. Проводкин приблизился к незнакомке на расстояние вытянутой руки. Сердце стремилось выскочить из его уже не молодой груди навстречу теплу и ласке, любви и нежности.

«Позвольте, мадам…», - нежно произнес он, склоняя пред ней голову и пытаясь прикоснуться губами к нежной изящной ручке. Рука быстро спряталась под одежды и из под вуали послышалось учащенное порывистое дыхание. Тело соблазнительницы задрожало. «О, простите! Я не хотел Вас напугать!», - вскрикнул Проводкин, и, пав на колени, прижался к ногам своей, уже можно сказать, возлюбленной. Первой и последней женщине на земле чье дыхание заставляло вскипать и бурлить его кровь в уже стареющих венах. Все прошлые победы которые Проводкин ковал последние сорок пять лет жизни были в миг забыты и уничтожены отформатированной юношеской памятью. «Учительница первая моя», - приговаривал главный бухгалтер целуя образовавшиеся в земле ямки от каблуков примадонны, - «боготворю тебя!».

Все, что ему хотелось сейчас - увидеть лицо этой женщины, отдаться ее чувственным губам, пить ее любовный сок, падать в бездну греха, похоти и разврата. Неожиданно вуаль упала, обнажив скромницу. - Бог мой! Это была самая красивая девушка, которую он мог себе представить. Ему явилась высокая длинноногая креолка двадцати одного года от роду, с густыми черными волосами, изящной грудью и огромными черными глазами. Губы их слились в поцелуе, тела сплелись в единое целое, устремляясь в водоворот
доселе неизведанных чувств и эмоций.

Проводкин приоткрыл глаза… «Тьфу, твою мать…», - отдалось в его потерявшей последние волосы голове. Креолки не было и в помине. Вместо нее в форме штандартер-фюрера возвышалась Фаина Яновна Налогооблажаева. В руках она держала автомат «Узи», нацеленный Проводкину прямо в грудь и зачитывала ему вслух права налогоплательщика. Вчера суд признал Проводкина банкротом. Это означало только одно - Смерть.

«Да заплачу я налоги, заплачу», - всхлипнул Проводкин. Пуля не вылетела из автомата Фаины Яновны. И Проводкин остался жив. Формально жив. Только физически.

Размазывая по щекам слезы, он достал из кармана потертую бумажку с восемнадцатизначным кодом. Это был его неприкосновенный запас - последние четырнадцать миллионов турецких лир, которые Проводкин припас на черный день в стамбульском банке. Трясущимися руками он вручил заветные цифры своему жестокому ангелу от Министерства по налогам и сборам, всевидящее око которого не отпускает ни на миг любимых чад, ибо они слабы, они грешны, они нуждаются в надзоре…