Цена морального вреда

Незаконное увольнение

С., будучи по должности заместителем руководителя организации, была уволена по п. 6 ст. 81 Трудового кодекса РФ за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей. С. находилась в очередном отпуске и была извещена об увольнении передачей приказа на ее домашний факс. С. являлась основательницей организации, проработала в ней более 10 лет. Ее собственные денежные средства, как и свой авторитет, личные связи, способствовали становлению организации. Рабочий день С. мог продолжаться 12–16 часов в сутки. Безусловно, что неосновательное увольнение и та издевательская форма, в которой оно было произведено, явились значительным стрессом для С. На следующий день боль в области позвоночника не позволила С. встать и передвигаться. Вывод врачей был однозначен: только операция. С. через своего представителя обратилась в суд с иском о восстановлении на работе, выплате компенсации за время вынужденного прогула и возмещении в соответствии со ст. 237 ТК РФ морального вреда, причиненного ей работодателем, в сумме, эквивалентной в рублях на день вынесения решения суда 30 000 долл. Указанная сумма морального вреда не являлась абстрактной, а была результатом расчета многих составляющих критериев исходя из следующих обстоятельств.

По представленным истицей медицинским заключениям заболевание возникло в результате стресса, по времени совпадающего с моментом незаконного увольнения. Суд определил причинную связь между неправомерными (признанными судом) действиями работодателя и наступившими для истицы последствиями.

В исковом заявлении С. достаточно подробно указала, что нарушены ее личные неимущественные права, а именно право на выполнение любимой работы, право оставаться социально значимой личностью, общаться с людьми, оказывая поддержку в развитии их бизнеса в России и за рубежом.

Кроме того, перенесенная истицей операция не дала должного результата, потребовалась повторная операция на позвоночнике и мучительный период реабилитации. Однако суд не посчитал две операции и очень сложный реабилитационный период достаточными фактами значительных физических страданий истицы. Что касается нравственных страданий, то в самом исковом заявлении истица, ссылаясь на определение таковых в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20.12.1994 № 10, указала, что физические страдания изменили ее психику, так как она чувствует себя ущербной и социально невостребованной, не способной обслужить себя. Также истица отметила, что на ее иждивении находится мать ее бывшего мужа, который семье материальной помощи не оказывает. Более того, истица указала, что из-за своей длительной неподвижности, а затем частично ограниченной подвижности она лишена возможности ухаживать за престарелым членом семьи, что также усиливает ее нравственные страдания.

Представленный С. расчет морального вреда основывался на ее нуждаемости в постороннем уходе для удовлетворения бытовых потребностей:

80 лет (средняя продолжительность жизни) – 45 лет (возраст истицы) = 35 лет. 35 лет х 12 мес. х 150 долл. (минимальная среднерыночная ежемесячная ставка привлеченной по найму домашней прислуги) = 63 000 долл. Из этой суммы были исключены причитающиеся истице социальные пособия, что в итоге составило 30 000 долл.

Суд признал увольнение незаконным, восстановил истицу на работе, обязал работодателя выплатить компенсацию за время вынужденного прогула и предложил сторонам выработать единую позицию по вопросу суммы морального ущерба. Работодатель, сославшись на сложное финансовое состояние, заявил о невозможности выплаты суммы, заявленной истицей. Суд принял решение – взыскать моральный ущерб в сумме 3000 руб., сославшись на имеющуюся судебную практику.

Поданная истицей кассационная жалоба изменила решение суда в части морального ущерба, увеличив его до 5000 руб. Вести дальнейшую судебную тяжбу истице не позволили ухудшившееся состояние здоровья и личные обстоятельства.

Неквалифицированная медицинская помощь

Истец – отец ребенка подал иск о возмещении материального и морального вреда с гимназии. По его мнению, из-за низкой квалификации преподавателей физического воспитания ребенок получил травму головы. Медицинский персонал не смог оказать квалифицированную помощь. Суд исследовал все документы истца, представленные для обоснования материального ущерба, связанного с пребыванием ребенка в лечебном стационаре. Диагноз, предполагаемый отцом ребенка, – сотрясение мозга – не подтвердился, а лечение ребенка проводилось по диагнозу вегетососудистая дистония.

Налицо отсутствие причинной связи между действиями ответчика и пребыванием ребенка в лечебном стационаре. Суд не усмотрел ни из фактических обстоятельств, ни из документов, представленных истцом, оснований для удовлетворения иска о возмещении морального ущерба. Директор гимназии тем не менее сразу же после судебного заседания принял решение об оказании материальной помощи истцу из фонда спонсорской поддержки гимназии.

Разглашение медицинским учреждением сведений о пациентах

Л. сделала косметическую операцию в одной из ведущих в этой области клиник, где ее сфотографировали до и после операции. По объяснению главного врача, в клинике существует такая практика, и в последующем пациентам отдают фотографии на память. Л. была очень насторожена при фотографировании и просила не использовать ее фотографии в рекламных и иных целях в средствах массовой информации. Главный врач заверил ее, что вся информация о клиентах строго конфиденциальна. Официальный сайт клиники в Интернете также содержит информацию о конфиденциальности сведений о пациентах. Тем не менее спустя год в одном специализированном косметологическом журнале появилась публикация главного врача клиники с фотографиями Л., вполне узнаваемыми, сделанными до и после операции. Необходимо отметить, что по личным причинам Л. пожелала сохранить в тайне от близких и сослуживцев факт операции.

Из-за публикации фотографий с комментариями главного врача клиники Л. испытала сильный стресс, вследствие чего проявились имевшиеся ранее хронические заболевания.

Л. обратилась в суд и указала, что действия ответчика, в результате которых информация о проведенной операции и ее фотографии оказались в СМИ, не только раскрывают врачебную тайну, но и негативно затрагивают интересы личной жизни истицы. Ответчик знал о недопустимости распространения сведений о своих пациентах, но мер по недопущению распространения информации, касающейся истицы, не предпринял. Это свидетельствует, что действия ответчика носят виновный характер.

Причинение морального вреда предполагает негативные изменения психики человека в связи с физическими и нравственными страданиями. Важно то, что они происходят в сознании потерпевшего, и форма их выражения в значительной степени зависит от особенностей его психики.

Истица, будучи педагогическим работником, испытывала в течение всего периода профессиональной деятельности повышенную эмоциональную нагрузку. Имея почетные звания в области образования, Л. очень дорожила своим авторитетом. Вследствие этого ее реакция на происходящие события, а тем более касающиеся ее авторитета, значительно острее, чем у представителей других, непубличных, профессий.

Поэтому факт обнародования сведений о проведенной операции не только среди круга близких и родных, но и среди ее учеников вызвал у истицы длительное негативное эмоциональное состояние. Кроме того, разглашение сведений об операции вызвало серьезный разлад в семье, что явилось также сильнейшим стрессом для истицы.

Таким образом, в течение небольшого периода времени на психику истицы воздействовали несколько негативных факторов: 1) истица оказалась обманута медицинским персоналом клиники, к которому она относилась с большим доверием и симпатией; 2) узнавшие об операции ученики в издевательской форме комментировали изменения внешности истицы; 3) отношения истицы с супругом приобрели негативный характер, что привело к разладу в семье.

Учитывая возрастные и индивидуальные особенности психики истицы и уровень нравственных страданий, нельзя исчислять моральный ущерб исходя из уровня причиненного материального ущерба, как это зачастую принято в судебной практике. Изменения эмоционально-психического состояния истицы не носят временного характера, а будут оставаться и причинять ей беспокойство в течение всей жизни. Истица, чтобы поддерживать достаточно стабильное положительное эмоциональное состояние для работы с учащимися, должна будет периодически проходить курсы релаксации и оплачивать лекарственные средства и процедуры. Поэтому при исчислении суммы морального ущерба истица руководствовалась следующими критериями: – возраст фактический; – возраст, до которого она в состоянии вести педагогическую деятельность; – предполагаемые доходы за этот период времени; – средняя стоимость восстановительных процедур при ее нарушенном психоэмоциональном состоянии в европейских клиниках; – средняя стоимость лечения такого состояния в регионе ее проживания. Совокупность данных факторов позволила исчислить сумму морального ущерба в размере 500 000 руб. Суд, исследовав представленные истицей доказательства и выслушав доводы ответчика, принял решение о взыскании всей суммы 500 000 руб., в том числе с учетом материального ущерба.

Приведенная практика свидетельствует, что наряду с требованиями ст. 151,1099–1101 ГК РФ, указаниями Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.1994 № 10 важными критериями оценки морального вреда являются обоснованный анализ психоэмоциального состояния человека в конкретной ситуации, особенности его психики, профессии, взаимоотношений в семье, с сослуживцами и т. д. Только анализ множества разносторонних факторов позволит суду сделать правильный вывод о правомерности требований истца и о сумме морального ущерба.

Предъявление иска о возмещении морального вреда должно базироваться прежде всего на совокупности факторов, как то: наличие вины причинителя вреда, причинение физических и нравственных страданий, причем являющихся последствиями нарушения личных неимущественных прав, неправомерных действий причинителя вреда. В противном случае суд лишен возможности удовлетворить иск.