Некоторые вопросы воспрепятствования законному судебному и арбитражному разбирательству: зарубежный опыт.

Поскольку понятие «злоупотребление правом» появилось в нашем законодательстве сравнительно недавно, в 1995 году, когда вступила в действие часть первая Гражданского кодекса РФ, практика применения российскими судами указанной нормы продолжает формироваться.

Следует отметить, что проблема воспрепятствования разрешению дел в судах является актуальной не только для России, но и для других стран. Подход, который применяется иностранными судами, представляет интерес для российских предпринимателей, совершающих сделки с зарубежными партнерами.

Суды США обладают правом издавать «запреты на проведение судебных разбирательств» (anti-suit injunctions), касающиеся лиц, находящихся под их юрисдикцией. Суть этих запретов состоит в том, что лицо, которому он адресован, должно прекратить или приостановить (discontinue) другое судебное разбирательство. Запрет налагается в тех случаях, когда одно судебное разбирательство, препятствует другому. Например, рассмотрению дела в коммерческом арбитраже, т.е. негосударственном суде, который формируется самими спорящими сторонами. Неисполнение судебного запрета расценивается как неуважение к суду и преследуется по закону.

Посмотрим, как реализуется право суда налагать такого рода запрет на примере одного дела, рассмотренного в 2006 году судом штата Нью-Йорк.

Норвежская компания Т. и украинская компания С. учредили украинскую фирму К.  Компания С. была учреждена, в свою очередь, двумя другим фирмами – А. и Х., которые являлись дочерними предприятиями фирмы Л.

Компании Т. и С. подписали учредительный договор, в который был включен пункт о том, что все споры, возникавшие из данного договора, должны были рассматриваться коммерческим арбитражем в Нью-Йорке (так называемая «арбитражная оговорка»).

Впоследствии между Т. и С. возник спор по поводу исполнения учредительного договора, для разрешения которого фирма Т., действуя в соответствии с условиями арбитражной оговорки, созвала коммерческий арбитраж. Фирма С. приняла участие в формировании его состава, но заявила, что арбитраж некомпетентен рассматривать спор, поскольку заключенный между сторонами учредительный договор, включая саму арбитражную оговорку, недействителен. Едва состав арбитража был сформирован, фирма А., являясь одним из учредителей фирмы С., подала в украинский суд иск к фирме С. о признании учредительного договора недействительным. Таким образом, предметы обоих исков совпадали. По результатам рассмотрения упомянутого иска украинский суд вынес решение о признании договора и содержащейся в нем арбитражной оговорки недействительными.

Вопреки решению, вынесенному судом Украины, нью-йоркский арбитраж пришел к выводу, что он обладает юрисдикцией в отношении возникшего спора, т.е. признал законную силу арбитражной оговорки.

Таким образом, практически одновременно возникли два как бы «параллельных» судебных процесса: коммерческий арбитраж в Нью-Йорке и судебное разбирательство в государственном суде Украины.

Поскольку фирма Т. в украинском деле формально не участвовала и судом о рассмотрении дела не извещалась, она обратилась с заявлением в компетентный федеральный суд с просьбой запретить ответчику – фирме С., а также его  учредителю – фирме А. и ее материнской компании  - фирме Л., продолжать судебное разбирательство на Украине.

Заявление фирмы Т. было удовлетворено по следующим основаниям.

Суд признал, что фирмы С., А. и Л. являются аффилированными лицами или, выражаясь словами суда, «являются частями одного целого». В частности, они имели общего собственника, были финансово взаимосвязаны друг с другом, осуществляли единую политику в отношении подбора и расстановки персонала.

При вынесении решения по заявлению суд исходил из принципов федеральной политики в отношении коммерческих арбитражей, целью которой является всяческая поддержка и обеспечение исполнения их решений. Суд установил, что разбирательство на Украине в значительной степени сводит на нет суть этой политики и может нанести интересам фирмы Т. «невосполнимый вред» (irreparable injury).

Рассматривая заявление фирмы Т., суд решал вопрос о том, может ли быть вынесен испрашиваемый запрет в отношении фирмы С., которая формально не являлась инициатором судебного процесса  на Украине, а являлась ответчиком. И хотя ранее суд не сталкивался с подобной ситуацией, он решил, что фирма С. в действительности участвовала в сговоре с инициатором процесса (истцом). Об этом свидетельствовал тот факт, что фирма С. фактически отказалась от юридической защиты своих интересов (например, не предоставила украинскому суду ни одного письменного документа в свою защиту, не нанимала адвоката для представительства интересов в суде и т.д.). Суд учел также, что предмет судебного разбирательства в нью-йоркском и украинском процессах фактически был один и тот же (признание арбитражной оговорки недействительной).

В России некоторые участники судебного процесса, заинтересованные в затягивании дела, инициируют один, а иногда и несколько «параллельных» процессов, пытаясь таким путем приостановить рассмотрение дела, которое планируется затянуть. Иногда целью «параллельного» процесса является получение судебного акта, в котором определенные факты были бы уже установлены и не нуждались в их доказывании по другим делам (юристы называют это «преюдицией»). В рассмотренном нами примере имел место как раз последний случай. Ответчик (фирма С.) и его аффилированные лица устроили своего рода «соревнование на скорость»  с истцом в получении необходимого судебного акта и создали условия для своеобразной конкуренции между органами судебной власти.

Как видим, в практике судов США запрет на проведение судебных разбирательств является ничем иным, как специфическим средством защиты от злоупотребления правом и противодействия судебному (в данном случае – арбитражному) разбирательству. Как правило, запрет действует в течение арбитражного разбирательства, т.е. до момента принятия арбитражем решения по делу, а потом утрачивает свою силу.

Важно подчеркнуть то обстоятельство, что американский суд непосредственно не вторгался в юрисдикцию украинского суда, поскольку его запрет был адресован конкретным лицам, а не самому суду. Хотя некоторые специалисты признают, что косвенное вмешательство в юрисдикцию иностранного суда при этом все-таки происходит. Поэтому законодатели и суды стараются ограничивать применение таких запретов. Например, в некоторых странах сторона, обращающаяся за запретом, обязана внести крупный денежный залог в обеспечение покрытия возможных убытков другой стороны в результате наложения запрета (например, в 2005 году такое правило было введено в Чехии).

 Этот вид судебной защиты от злоупотребления правом неизвестен российскому законодательству. Он применяется в странах с так называемой системой «общего права» (т.е. права, основанного на судебных прецедентах), в том числе в США. Рассмотренный выше пример показывает, что американские суды готовы налагать соответствующие запреты в случаях, когда судебное разбирательство (даже если оно происходит в иностранном суде) используется в целях воспрепятствовать законному разбирательству в коммерческом арбитраже на территории США.

 Между странами Европейского Союза (ЕС) упомянутые запреты не применяются, поскольку по мнению Суда Европейских сообществ, правовая система ЕС основана на "взаимном доверии и равенстве" (Turner v Grovit, 2004). Поэтому запреты на проведение судебных разбирательств используются только в отношении судебных процессов в странах, которые не входят в ЕС.

О существовании таких запретов следует знать российским предпринимателям, которые включают арбитражные оговорки в свои внешнеэкономические контракты. Незнание правил практики судебного разбирательства в зарубежных странах может привести к неоправданным судебным издержкам и повлиять на результат рассмотрения арбитражного дела.

Автор — адвокат www.jurexpert.ru