В последние полгода в банковском лоббизме произошло два довольно значимых события. Во-первых, правительство возглавил Виктор Зубков, хорошо знакомый с банковским рынком и хорошо известный банковскому рынку. Во-вторых, вдобавок к Михаилу Задорнову и Олегу Вьюгину банковское сообщество приобрело еще одного влиятельного бывшего министра — Германа Грефа. Вместе они составляют немалую экспертную и номенклатурную силу. Всеми этими обстоятельствами в полной мере воспользовалась Ассоциация российских банков. В результате диалог с правительством и ведомствами поднялся на новый уровень. Случились на рынке лоббизма и другие важные события — обновление банковского комитета в Думе, установление контактов с Роспотребнадзором, выборы президента… Обо всем этом «Банковскому обозрению» в преддверии XIX съезда Ассоциации российских банков рассказал ее президент Гарегин Тосунян.
— Давайте начнем с того, что мы не занимаемся политикой и политическими прогнозами. Наша задача — выстраивать эффективное взаимодействие с властью в интересах банковской системы. Я думаю, что и дальнейшие изменения во власти будут максимально позитивны для банковской системы. Хотя бы потому, что не без нашего участия обсуждение проблем финансового сектора поднято на высшие уровни власти.
Смотрите, сегодня уже высшие лица государства заявляют о необходимости существенного повышения финансового статуса России. Год назад, когда мы после съезда АРБ заявляли, что Россия должна стать финансовой державой, а Москва — одним из мировых финансовых центров, это еще было некой новеллой. Потом это было согласовано с федеральными властями и теперь уже с московским правительством обсуждается этот вопрос, и он будет вынесен в мае на специализированную конференцию, куда будут приглашены мэры городов — мировых финансовых центров. Видно, что наша идея находит поддержку на самом высоком уровне.
При этом мы должны понимать, что Россия настолько огромная страна, что потом мы вполне можем рассчитывать еще на несколько мировых финансовых центров — на Северо-Западе, на юге России, на Дальнем Востоке и на Урале.
Поэтому, отвечая на вопрос о политических перспективах, я скажу так. Чем большее значение в развитии страны приобретает финансовый рынок, тем значимее и конструктивней становится наша работа. Теперь уже всем понятно, что мы не ставим узкокорпоративные вопросы, не требуем выделить государственные дотации и льготы банковскому сектору. Мы говорим о том, что важнейшим инструментом развития экономики должен стать механизм кредитования. Да, это в интересах банковского сектора, но не только. Это также в интересах общества и государства. Государственное финансирование должно быть неким маркет-мейкером — должно указывать государственные приоритеты. И наряду с ним важную роль в инвестициях должны играть кредитные механизмы. Иначе мы не решим очень многие наши задачи в экономике.
— Прошли выборы в Думу, обновился состав профильного думского комитета, в нем перераспределились роли. Можете охарактеризовать, что банковское сообщество потеряло или приобрело с переменами в Думе?— Прежде всего, необходимо отметить определенный элемент стабильности, потому что комитет по-прежнему возглавил Владислав Резник. Мы с ним уже один думский срок работали. Это человек, которому небезразличны проблемы кредитного рынка. Видно, что он работает с душой. Конечно, не всегда точки зрения у нас совпадают, но ведь и не должно быть единства мнений. Но то, что с ним можно и интересно работать — это факт. Сложно, но можно и интересно. Поэтому сохранение руководства комитета, я думаю, многие в банковском сообществе восприняли позитивно.
Точно так же позитивно было воспринято назначением зампредом комитета нашего коллеги Юрия Зеленского. Он возглавлял и коммерческий банк, и главное территориальное управление Центрального банка. Более того, как руководитель регионального банковского союза, он состоял во Всероссийском совете региональных банковских объединений, члены которого по должности входят в совет АРБ. И мы на протяжении последних пяти лет очень плотно с ним взаимодействовали. Это содержательный, интересный, что самое главное — квалифицированный человек, поэтому его приход в комитет по финансовому рынку был воспринят на ура.
Важно, что Павел Медведев сохранил за собой пост руководителя банковского подкомитета. В прошлом созыве подкомитетов не было, и он был первым зампредом комитета, а в позапрошлом созыве возглавлял подкомитет. И тот факт, что он снова возглавил подкомитет по банковскому законодательству, — безусловно, в плюс. Потому что он на редкость порядочный, вдумчивый человек. Кроме того он просто аксакал в этом деле. Это наш коллега, без которого было бы очень сложно работать.
Еще один пример сохранения стабильности — пусть и без должности, но в комитете продолжит работать Анатолий Аксаков. Это тоже наш коллега, очень активный партнер по законотворчеству. В составе комитета также Юрий Исаев, он в свое время входил в консультативный совет АРБ, когда был еще руководителем Импэксбанка. Потом был заместителем министра и так далее. Тот факт, что он оказался в профильном комитете, — безусловное приобретение.
Я могу и дальше перечислять людей, которые связаны с банковской сферой. Поэтому мы можем прямо сказать, что удовлетворены результатами формирования нашего профильного комитета и считаем, что в выстраивании с Думой дальнейшего тесного взаимодействия каких-то особых проблем не будет.
— Все отмечают важную роль Центробанка в разрешении осеннего кризиса ликвидности. Аналитики прогнозируют на апрель новый пик дефицита ликвидности. По вашему мнению, Центробанк готов снова удержать ситуацию?— Вы упомянули, что Центробанк очень адекватно повел себя в октябре прошлого года. Хочу обратить внимание на то, что этому предшествовало. Не для того, чтобы подчеркнуть роль АРБ, а чтобы показать, на какой уровень нормального конструктивного диалога мы вышли за последний год.
2 октября 2007 года. Идет заседание консультативного совета АРБ, где присутствуют руководители ведущих банков, включая ВТБ 24, Сбербанк, Газпромбанк, Росбанк, «ТРАСТ», МДМ-банк и другие. Мы обсуждаем вопросы, которые хотим вынести на плановую встречу с Центральным банком в двадцатых числах октября. Участники совещания говорят: есть проблемы с ликвидностью, и к концу октября они усилятся. Ждать, пока мы 20 октября встретимся с Центральным банком — рискованно, чревато, рынок напрягается. Тут же с совещания связываемся с руководством Центрального банка и получаем приглашение прийти на следующий день. Мы обсуждаем с председателем ЦБ и его первыми заместителями необходимые, на наш взгляд, меры и просим безотлагательно эти меры принять. В эти же дни — звонок и связь с новым премьером. В общем, буквально в течение недели-двух и Центральный банк воспринял те предложения, которые были подготовлены консультативным советом АРБ, и правительство разделило эти настроения, и администрация президента оказала поддержку. Все выразили понимание, что с финансовым рынком шутить нельзя. Да, у нас запас прочности достаточен, но нельзя допустить, чтобы где-то произошел какой-то прокол, ведь тогда может пойти эффект домино. Мы даже тогда такой лозунг выдвинули: ни одного дефолта! Имелось в виду — не допустить ни одного дефолта по причине проблем ликвидности. Постучим по дереву, но, пожалуй, впервые без долгих уговоров, без напряга, претензий все удалось — более чем адекватные меры Центробанком и Правительством РФ были приняты.
Теперь вы спрашиваете: как будет сейчас? Взаимодействие с регулирующими органами выстроены, наша позиция известна, но все равно в этих отношениях бывают разногласия. Например, незадолго до тех октябрьских событий ФОР был почему-то поднят. Потом в октябре его понизили, при этом сказав «временно». Мы говорим: никаких «временно», его еще надо дальше понижать! Потому что ФОР как инструмент — атавизм. Во-первых, многие страны от него вообще отказались. Во-вторых, в Европе он составляет 2%, в Штатах — 1,25%. А почему мы держимся за такой высокий уровень ФОР? У нас что, самый большой объем ресурсов?
Пускай вам не зашоривает глаза тот факт, что у нас в 2007 году был 50% рост по активам и 58% — по капиталу. Но вы посмотрите, на каком уровне старта мы находимся. Вот есть интересные цифры по ипотеке, я их привожу, потому что от них волосы дыбом встают. С одной стороны, мы можем сказать, что у нас последние годы удваиваются объемы ипотеки. И что? Где мы находимся? На уровне одного процента к ВВП. При 64% — в США, 111% — в Голландии, 17% — в постсоветской Эстонии и 2% — в Казахстане. У нас самый низкий показатель в этом ряду.
Теперь возьмем еще абсолютные цифры. В России ипотека составляет 120 евро на душу населения супротив 212 тысяч евро на душу населения в Соединенных Штатах. Есть разница — 120 и 212 тысяч? В две тысячи раз! И кто после этого может говорить, что у нас такое изобилие кредитных ресурсов? Что у нас такой бум кредитования и нам надо сокращать объемы, чтобы не образовался слишком высокий уровень невозвратов… Или чтобы, не дай бог, инфляция не образовалась.
Вот с такой позицией приходится продолжать спорить. Поэтому, когда в октябре ситуация нормализовалась, я попросил председателя правительства собрать специальное совещание, чтобы объяснить нашу позицию. Она не в том, чтобы чего-то добиться для своего сектора, а в том, чтобы реально развивать производство наших услуг и насытить экономику кредитными ресурсами. Мы готовы привести свои неопровержимые аргументы. Если у кого-то есть другие — давайте тоже смотреть, говорить на языке аргументов. И надо отдать должное председателю правительства, я огромную благодарность испытываю к Виктору Алексеевичу (Зубкову. — Прим. «БО»). Как человек, понимающий значение финансового рынка, он сказал: хорошо, но только подберите сильные аргументы. И мы особо договорились о формате — что совещание готовят не ведомства, а готовим именно мы, представители совета АРБ. Но, конечно, мы согласовывали, чтобы со стороны госорганов принимали участие Центральный банк, министры экономики, финансов, регионального развития, руководители ФСФР, АИЖК. Обычно на таких совещаниях выступает один докладчик, но мы решили выставить в рамках одной презентации еще четырех докладчиков. Хотя так не принято и меня все время брали за горло — кто будет вашим единственным докладчиком? Тосунян? Но, благодаря поддержке председателя правительства мы осуществили коллективный формат.
В конце года по ряду причин совещание собирать было неудобно, и оно состоялось 7 февраля уже этого года. После Зубкова было мое вступительное слово, затем выступали президент Инвестиционного банка «ТРАСТ» Сергей Беляев, президент–председатель правления банка ВТБ 24 Михаил Задорнов, председатель правления Росбанка Александр Попов, заместитель председателя правления Газпромбанка Александр Соболь. Потом включился руководитель Сбербанка Герман Греф — блестяще включился. И получился такой содержательный объемный доклад. Дальше пошло обсуждение: Игнатьев, Кудрин, Набиуллина, Дворкович, представители ФСФР, Резник, Семеняка из АИЖК, потом уже мощнейшая полемика с Кудриным.
Я так подробно описываю процедуру, чтобы показать, что обсуждение проблем финансового сектора выносится на самый высокий уровень. Что же касается содержания, то мы на этом совещании коллективно, включая бывшего министра финансов, бывшего министра экономического развития, показали совершенно на неубиенных аргументах, что если мы хотим сохранить экономический рост в нашей стране, то должны делать главный приоритет на развитии кредитования. В том числе в условиях сокращения внешних источников ликвидности, — за счет внутренних ресурсов, которые надо направлять в кредитный оборот. Без этого не решим задачу роста экономики. И, что самое интересное, это никоим образом не является инфляционным путем стимулирования экономики. И мы на цифрах показали это — дополнительное давление на инфляцию может составить в худшем случае 0,3% за год. И то, еще неизвестно, в плюс или в минус.
— А почему? Куда эта денежная масса денется?— А потому что кредитные деньги — они возвратные. Ты одной рукой кредитуешь, другой рукой — забираешь обратно. Кроме того, та часть, которая направляется в экономику через кредиты, связывается соответствующими производственными проектами. Она не попадает на потребительский рынок. — Но через механизмы зарплаты все равно доходит до потребительского рынка.
— Извините, но механизмы зарплат, если речь идет о производственной сфере, которая создает ВВП страны, — это не есть канал инфляции. Самый страшный источник инфляции — это все те «откаты» и бюрократические наросты, которые неизбежно паразитируют на распределительных механизмах финансирования и не производят никакого ВВП.
Во-первых, кредитный механизм направляет на зарплаты ровно столько денег, сколько надо, чтобы окупить труд. Во-вторых, эта зарплата формирует покупательский спрос, что еще раз стимулирует экономику. Ведь эта зарплата попадает тем людям, которые реально будут что-то покупать для обеспечения своих семей. Это же не откаты и взятки, которые потом надо тайным образом легализовать и как-то вложить, что действительно подстегивает инфляцию. И, наконец, люди, получающие зарплату через кредитные механизмы, действительно производят ВВП, в отличие от чиновников, сидящих на распределительных механизмах. Поэтому именно кредитные механизмы по сравнению с распределительными обладают наименьшим и инфляционным, и коррупционным потенциалом. И гораздо более высокой экономической эффективностью!
По результатам совещания в правительстве был принят протокол, в котором зафиксированы рекомендации соответствующим ведомствам. Главная идея — ресурсы должны работать через кредитование. Это не только спецфонды, это пенсионные, социальные ресурсы. Такое понимание есть. Более того: вот для нас золотовалютный фонд — «священная корова», потому что это действительно обеспечительная мера, и мы не предлагаем ее тратить. Но даже некоторые руководители Центрального банка — не будем называть, может, они еще публично не готовы об этом говорить — считают, что в разумных пределах и часть этих средств можно пустить в кредитный оборот. Полтриллиона долларов резервов вряд ли так необходимы. Нужно оставить какую-то часть для поддержания устойчивости валюты, а какую-то часть можно направить в кредитные ресурсы. Потому что действительно смешно, когда мы непонятно на каких условиях где-то размещаем собственные дешевые ресурсы, а наши компании, даже из числа «голубых фишек», с трудом пробиваются за рубеж, чтобы занять там под 6, 8, 10 процентов. Те же участники совещания недоумевали: почему Сингапур доверяет нашим банкам свои деньги, а наше государство — нет? Где логика?
— Но Центральный банк формально независим от решений правительства. Как вы думаете, готов он весной держать ту же линию, что в октябре?— С точки зрения действий — безусловно. Они в этом смысле очень продвинутые — и председатель, и его заместители. Особенно Сергей Игнатьев. Когда я даю некоторые критические характеристики чиновничеству, то к нему это не относится. Он более чем ответственный руководитель, государственник, каждой клеточкой болеющий за дело. Это редкий случай, и слава богу, что есть такие люди. Их, правда, по пальцам можно пересчитать, но благодаря им страна держится.
Другое дело, что сейчас в приоритете Центрального банка есть такая задача — удержать инфляцию. И когда на банковском рынке ситуация стабильная, они считают, что все нормально, кредитный рынок и так хорошо развивается и как-то подстегивать его не надо, лишь бы ничего дурного не случилось. То есть в нормальной ситуации мы с ними расходимся — они не разделяют нашего стремления максимально ускорить процесс развития финансовой системы. Этот их консерватизм понятен, но не скажу, что оправдан.
А вот в ситуациях, когда есть риск устойчивости и нарушения стабильности системы, они оперативно принимают все необходимые меры, и здесь мы единодушны. Да сейчас, в общем, во всех структурах власти есть понимание, что с финансовым рынком шутки плохи. Никаких «девяносто восьмых», «две тысячи четвертых» или «девяносто пятых» — ничего этого не должно больше повториться. У власти такое понимание есть.
Но когда на уровне уже конкретных ведомств ставится задача борьбы с инфляцией, то почему-то возникает идея тормозить инфляцию за счет сокращения кредитных ресурсов. А почему так? Потому что распределять-то удобнее. Ведь при кредитовании не укажешь банку: этому давай, этому не давай. Регулировщику выгодно, чтобы было больше пробок и меньше пропускная способность дорог. Но чем больше пропускная способность и выше качество дорог, тем лучше для экономики. Потому что снижается себе- стоимость производства любого продукта. Это касается и дорог автомобильных, и дорог финансовых.
Сейчас готовлю монографию, там в предисловии привожу как раз такой образ — параллель с ГАИ. А недавно у своего товарища Леонида Григорьева увидел другую параллель. Он приводит график — прямую зависимость между ростом количества чиновников и сокращением количества автомобильных дорог с твердым покрытием. Оказывается, в реальности эти вещи прямо соотносятся: чиновников больше — дорог меньше. Дороги строит тот, кто лопатой работает. А куча чиновного народа — вот источник инфляции. Это нам так вдалбливают, что нельзя много денег пускать в экономику, в инфраструктуру — потому что как же так, через зарплаты подскочит инфляция. Да вовсе не строители дорог эту инфляцию создают! А вот те, кто дорог не строит, кто не производит вообще никакого ВВП, но выходит с деньгами на потребительский рынок — я уж не говорю с деньгами от откатов — вот эта часть создает существенную долю инфляции. И где этот источник инфляции? Уж отнюдь не в кредитных механизмах.
— Еще одна важная тема — 115-й закон о борьбе с отмыванием грязных денег и недавнее предложение депутата Резника, чтобы решения об отзыве лицензий Центробанк принимал вместе с ФСФМ. Год назад попытки отобрать у регулятора часть функций подняли большой шум, сейчас как-то все тихо проходит. Как вы, вообще, относитесь к этой идее?— У нас двоякое отношение к этому предложению. Первая реакция была такая: в принципе, если усложнить процедуру отзыва лицензии по 115-ФЗ, имея в виду, что прежде чем отзывать, должно быть заключение или, по крайней мере, представление от ФСФМ — то это вроде как хорошо. Чем более инерционная система по отрыванию головы, тем меньше риск ошибок и несправедливости.
А с другой стороны, оказывается, что не совсем все так просто. И если первоначально мы чуть ли не дали положительное заключение, то потом, присмотревшись, проявили гораздо большую сдержанность. Тут вот какая хитрая штука. Если ФСФМ подал на банк представление, то тогда Центральный банк уже должен отзывать лицензию. А ФСФМ может, не углубляясь в нюансы, подать представление по банку, опираясь только на ряд формальных параметров. И ее абсолютно в этом нельзя упрекать или обвинять. Это очень адекватное ведомство, — кстати, и после ухода Виктора Алексеевича (Зубкова в правительство. — Прим. «БО»). На редкость интеллигентное, корректное ведомство. Видимо, кадровый отбор там был поставлен хорошо. И у нас прекрасно идет с ними работа. Но теоретически в самом законе заложена такая опасность — если есть формальное нарушение, то должно быть представление. А потом уже ничего остановить нельзя. Потому что они следят по формальным основаниям. По крайней мере, Центральный банк вникает в ситуацию, хотя, может быть, при этом и риска произвола больше…
— Получается, здесь проявляется преимущество пресловутого содержательного надзора?— Да, они вникают. Как бы мы ни упрекали, говорили, что здесь могут быть какие-то злоупотребления, субъективные суждения, но работники ЦБ вникают и понимают суть операций. Так что здесь может получиться такое разведение функций: одни отслеживают ситуацию по формальным признакам и не обязаны вникать, другие могут вникать, но уже получат предписание о формальных нарушениях и должны реагировать.
Поэтому, если такая теоретическая опасность есть, надо сто раз подумать, чтобы укрепить защищенность добросовестных банков, а не усугубить ситуацию.
И так уже в 115-ФЗ заложена эта глупость — когда за два случая непоставки информации формально можно отзывать лицензию. На практике за это не отзывают, но используют как формальный повод, когда надо наказать за что-то другое, что достоверно знают, но не могут схватить за руку. Ну нельзя же смешивать, нельзя одновременно действовать и по закону, и по понятиям. Я знаю, что ты делаешь плохо, но за это я тебя подловить не могу, зато я подловлю по другим формальным параметрам. Брошу в карман кошелек и уже тогда за руку схвачу, как в кинофильме «Место встречи изменить нельзя». Все, ты уже надругался над законом. Сейчас ты вроде, кажется, прав, но в другом месте это аукнется, потому что это становится стандартом поведения.
Поэтому мы против таких норм активно выступаем. Ведь при потоке в сотни тысяч фактов передачи информации формально ты всегда на крючке. Более того, даже если что-то будет найдено задним числом, даже если сам банк вскроет и сообщит о своей ошибке — это тоже даст формальный повод. Поэтому мы говорим о необходимости корректировки этих положений. И что самое интересное, это понимают и в Центральном банке, и в ФСФМ.
— В начале года вы объявили о планах сотрудничества с Роспотребнадзором. В банковском сообществе неоднозначно относятся к праву этой организации каким-то образом вести активность на банковском рынке. В частности, в феврале последовали неожиданно резкие заявления Ассоциации региональных банков в адрес и Роспотребнадзора, и вашего сотрудничества с ним. Вы же выбрали путь взаимодействия с Роспотребнадзором. Это вынужденная мера — де факто признать его полномочия?— Я не буду комментировать тот выпад, который был против Ассоциации российских банков. Это у большинства вызвало недоумение и улыбку.
Из чего исходит Ассоциация российских банков и сами банки, которые оказались наиболее подвержены в свое время атаке со стороны Роспотребнадзора? Ассоциация исходила из того, что проблему надо урегулировать. Можно выйти и начать бодаться, друг друга оскорбляя. Мы попросили не клеймить ярлыками всю банковскую систему. Мы стали проводить разъяснительную работу. Мы объясняли: граждане, почитайте, по крайней мере, законодательство. И конкретным обвинениям давали комментарии.
Но жизнь такова, что нужно уметь убеждать, в том числе органы, которые могут в определенной степени оказать влияние на развитие этого сегмента рынка. Поэтому летом прошлого года Ассоциация по инициативе входящих в нее банков предприняла ряд шагов. Это очень важно, потому что АРБ — это не ее аппарат, АРБ — это не Тосунян. Это целая система, которая включает в себя 93 банка из первой сотни, 170 банков из двух сотен и так далее. И конечно, все те банки, на которые пришелся этот удар Роспотребнадзора, тоже входят в АРБ. И они сказали: надо как-то решать этот вопрос. Не буду их называть, потому что они специально просили не афишировать, но это очень авторитетные банки.
Группой банков мы пришли в Роспотребнадзор и заявили: нам небезразличны наши потребители. Но то, как вы преподносите ситуацию, нам кажется не совсем объективным. Поэтому давайте вместе анализировать. Мы уважаем право или, скажем так, желание и гражданскую позицию Роспотребнадзора защищать интересы потребителей на банковском рынке. Но мы не враги нашим клиентам. Давайте посмотрим, в какой части мы, действительно, требуем от клиентов что-то несусветное, а в какой части — исходим из экономической целесообразности или отсекаем мошенников.
Разговор был очень непростой, очень — вплоть до некоторых психологических нюансов. Но в конце концов мы договорились: пока на законодательном уровне не принято окончательное решение о компетенции Роспотребнадзора на банковском рынке, надо условиться об общих принципах. Юридическая дискуссия о компетенции Роспотребнадзора — она может идти отдельно. Но что касается конкретной практики, то здесь надо находить взаимопонимание. Мы выступаем в интересах банковской системы, а система включает в себя и клиентов банков. Вы выступаете на стороне клиентов. И поэтому с этой точки зрения, даже если вы не имеете права, все равно вы наши союзники. Давайте вместе посмотрим, что нам сделать. Ведь в этом есть и наша заинтересованность — чтобы не было злоупотреблений по отношению к клиентам со стороны отдельных банков. Почему мы в этом тоже заинтересованы? Потому что такие банки приобретают неконкурентные преимущества и это уродует рынок.
Поэтому необходимы некие единые стандарты, надо доводить условия так, чтобы они были понятны клиенту — мы поддерживаем эти идеи. Это можно сделать в том числе и усилиями банковской корпорации.
С большим трудом мы достигли понимания, создали механизмы совместной работы. В результате в начале этого года наметили план совместных мероприятий. Конечно, еще есть и элементы политеса во взаимоотношениях. Например, когда правовой департамент Госдумы сказал, что Роспотребнадзор на банковском рынке выходит за пределы своей компетенции, и спросил нашего правового заключения, мы такое заключение дали: да, за пределы компетенции выходит. Роспотребнадзор на нас обиделся: как же так, мы же вместе работаем? Да, но если наши эксперты дают юридическую оценку, то она у нас какая была, такой и остается. Но если и вы, и Центральный банк ставите вопрос о защите клиентов, то это нормально, потому что мы тоже заинтересованы в нормальном, цивилизованном развитии банковского рынка. И в то же время заинтересованы в отсечении мошеннических проявлений. Кстати, в Роспотребнадзоре прислушались и согласились, что надо очень четко фильтровать, чтобы под соусом защиты прав потребителей не пролезали мошенники.
Так что всегда лучше конструктивно двигаться к взаимодействию. А если кричать: вы дураки, не лезьте не в свое дело, не то мы вам покажем кузькину мать… Ну, это не тот стиль разговора, который обществом должен культивироваться. В то же время уступать интересы банков мы не можем. Просто потому, что мы их представляем.
Теперь что касается создания специального ведомства. Здесь я уже скажу не как президент Ассоциации российских банков, а просто как эксперт. Если мы такими идеями будем руководствоваться и такими темпами идти, то скоро асфальтированных дорог вообще не станет, а в Москве не останется жилых районов, будут одни ведомства. Другое дело, — может быть, можно какому-то подразделению Центрального банка поручить этот вопрос.
— Работу на стороне клиента?— Это не работа на стороне клиента. Это работа на стороне банковской системы с тем, чтобы отдельными банками не допускались неадекватные приемы по отношению к клиентам. Чтобы совместно с Ассоциацией российских банков выработать единый стандарт оферты. Система без клиента ничего не стоит. У любого товара есть будущее, когда есть потребители. — Благодаря вашим усилиям идея замены распределительных механизмов финансирования на кредитные звучит все громче. Но как это получается на практике? Скажем, деньги ВЭБа попадут в банки?
— Конечно. Очень хорошо, что создан Банк развития. Кстати, он в какой-то мере как раз может стать тем инструментом, который будет переводить государственные деньги из распределительного механизма в кредитный. Именно в Банке развития государственные средства могут приобретать качество кредитных. Видимо, будет какая-то каскадная система, когда в результате тендера будет отобран сначала первый слой банков, через который деньги пойдут в систему кредитования наиболее перспективных отраслей экономики, потом следующий уровень банков и т.д. — Вы уже знаете, какой это будет механизм, как будут отбирать банки?
— В самых общих чертах, насколько это подсказывает здравый смысл и логика. Как будет точно — я сказать не могу, это не моя компетенция, это компетенция государственного органа. Но мне кажется, что наша активная пропаганда кредитных механизмов подскажет разным структурам, как государству не скатиться опять к раздаче денег, навязывая ВЭБу: отдай туда, отдай сюда, потому что мы в тебя закачали столько средств. Нет, государство должно сказать Банку развития: это твоя ответственность, чтобы деньги были возвратными. — А вам не хочется поучаствовать в разработке таких стандартов совместно с ВЭБом?
— Хочется. Но мы же не можем себя навязывать. Конечно, хочется, потому что в предполагаемых каскадах движения этих кредитных средств в экономику должны быть банки. Но здесь надо проявлять деликатность, потому что понятно, что не с нашей подачи это все создается. Мы здесь пока предлагаем логику и идеологию. — Гарегин Ашотович, каждый год на съезде АРБ выдвигается какая-то звучная идея, лозунг момента. Каким будет лейтмотив предстоящего съезда?
— Лейтмотив съезда должен быть сконцентрирован вокруг следующей идеи. Экономический рост России не только не должен замедлиться, но должен быть даже ускорен за счет ускоренного развития финансового сектора именно в условиях складывающейся конъюнктуры на мировых рынках. Рост должен быть продолжен за счет специальной переориентации нашей финансово-экономической политики в сторону расширенного кредитования, и в этом контексте — должен привести к изменению роли России на финансовых рынках.
Ситуация на мировых финансовых рынках дает нам хороший шанс. Это своего рода момент истины. Накопив определенный запас прочности за счет нефтедолларов, мы теперь должны развивать инфраструктуру, в первую очередь финансовую. Потому что именно кредитные механизмы позволят отбирать наиболее эффективные и перспективные направления инновационной экономики.
Надо ставить задачу стать одной из ведущих финансовых держав мира. Надо перевести торговлю энергоресурсами на российскую территорию. Создать для этого нашу биржу, раз уж мы один из основных мировых поставщиков. Торговлю перевести на наши рубли — как минимум для постсоветского и постсоциалистического пространства. Сделать рубль одной из мировых валют. Дальше — сделать Москву одним из мировых финансовых центров.
Смотрите, даже некоторые крохотные страны за счет своих сильных финансовых секторов стали ведущими участниками международных отношений и финансовых процессов. Мы можем сказать, что как раз для этого мы так долго и мудро копили средства. Хотя на самом деле мы упустили уйму времени, но бог с ним — ситуация на рынках дает еще один шанс. Не используем, успокоится ситуация на западных рынках, которые сейчас потеряли до трети капитализации — опять статус страны третьего мира. Золотой дождь из нефти продолжаться бесконечно не будет. Уже к 2009 году даже при нынешних ценах на нефть сальдо внешнеторгового баланса станет нулевым. Если не предпринимать активных мер сейчас, то динамике роста просто неоткуда взяться.
Но мы ее должны обеспечить за счет значительного подъема финансового рынка, развития финансовой инфраструктуры и форсированного роста долгосрочного кредитования. Так победим!
Начать дискуссию