Финансовое недоедание

Самыми тяжелыми в финансовом плане были сентябрь и октябрь. В сентябре отток депозитов из банков в зависимости от региона составил от двух до семи процентов. Повышение размера гарантий по вкладам до 700 тысяч рублей в совокупности с другими мерами хорошо успокоило вкладчиков. Волну паники среди населения удалось несколько сбить, и резкого оттока средств с депозитов в банках к первой половине ноября уже не было, а в некоторых регионах даже наблюдался незначительный приток — до одного процента. Все это позволяет надеяться, что «точку перегиба» мы все-таки уже прошли.

Эффективно ли действовали правительство и Центробанк? Да, хотя принятие мер часто запаздывало. Были снижены нормы отчисления в Фонд обязательного резервирования, предоставлены субординированные кредиты, введены беззалоговые аукционы и выделены значительные средства на стабилизацию банковской системы. Однако многие вещи стоило сделать раньше, и тогда болезнь не зашла бы так далеко. Например, допустить широкий круг банков к масштабному рефинансированию. И, что очень важно, по приемлемым ставкам. Сейчас они слишком высоки, из-за чего тормозится кредитование экономики. А это прямой путь к опасному распространению «тромбов» на производственный сектор: ограничение объемов кредитования провоцирует спад производства и поставок. И совсем не хотелось бы, чтобы это стало долгосрочной тенденцией.

Сейчас очень важно принять меры, которые допустят основную часть банков до государственной поддержки, чтобы пробить «тромбы», мешающие осуществлять основные банковские функции — кредитование, обслуживание, расчеты.

Доступность кредитного ресурса — это то, от чего в значительной степени зависит конкурентоспособность экономики и каждого участника рынка в отдельности. И определяется она не только объемом и физической возможностью получения требуемых средств на нужный срок, но и их ценой. Если кредит дается под заоблачные проценты, то он просто-напросто недоступен, а значит, — никому и не нужен.

Стоимость коммерческого банковского кредита напрямую зависит от начальной стоимости финансового ресурса на рынке, каковая является главной производной от политики денежных властей. Если первичная стоимость закладывается на уровне 11,5–12% (именно такими цифрами измеряются сегодня ставка на беззалоговых аукционах; а ставка ставка рефинансирования ЦБ поднята с 1 декабря до 13%), то совершенно очевидно, что коммерческий банк не может в свою очередь предложить ставку по кредиту ниже 18–20%. Ведь ему нужно заложить сюда немалые собственные операционно-административные издержки, оценку всех имеющихся рисков невозврата кредита, а также свою маржу. При этом нужно понимать, что кредиты со ставкой от 20% и выше, в принципе, означают смерть для бизнеса.

Что происходит за рубежом? Сегодня все страны, затронутые мировым финансовый кризисом, изо всех сил стимулируют кредитование и покупательский спрос, а с ними и свою экономику, путем снижения ставок рефинансирования. В Японии снизили ставку практически до нуля, в США — до 1,25%, в европейских странах — в среднем до 3,5%. При том что и раньше эти экономики были достаточно капитализированными и даже перекапитализированными, кредитованными и даже перекредитованными. И, несмотря на имеющиеся явные признаки «кредитного ожирения» экономики, власти этих стран понимают, насколько важно дать бизнесу возможность пользоваться максимально дешевыми кредитами.

Российская же экономика по своему состоянию близка к «кредитной дистрофии»: недокапитализированная, недокредитованная и много еще чего «недо-». И при этом — парадокс! — мы не только держим высокую ставку первичного ресурса, но и планомерно ее повышаем. В течение 2008 года у нас увеличивались и отчисления в Фонд обязательного резервирования, и ставка рефинансирования (шесть раз). Это означает, что в условиях хронического «кредитного недоедания» мы прописали нашей экономике сесть на жестокую финансовую «диету». Не странно ли это? Мне это представляется ошибкой, которую никак не решатся исправить.

Возникает закономерный вопрос: откуда взять деньги? Ради спасения экономики американцы, японцы и европейцы не боятся прибегать к денежной эмиссии. При этом инфляция у них, как ни странно, вовсе не зашкаливает до двузначных цифр, как в России. Мы же поступаем с точностью до наоборот, аргументируя свои действия необходимостью бороться с инфляцией, которая за последний год существенно возросла. Но росла-то она у нас вовсе не потому, что слишком быстро развивалось кредитование, а потому, что стремительно повышались тарифы монополистов и бюджетные расходы!

Такими методами мы инфляцию не побороли и вряд ли поборем. Зато очень рискуем попасть в зону стагфляции, то есть разгула инфляции при стагнации производства, поскольку производство без кредитов работать не может.

С начала осени банки часто упрекают в том, что они создали собственные «подушки безопасности» и сидят на деньгах. Денег в экономике действительно хватает. Проблема в другом: дорогие ресурсы и негативные ожидания заставляют банки перестраховываться. Но это пройдет, когда будет восстановлен межбанковский рынок. Искусственно создавать «подушки безопасности» противно самой банковской природе и не выгодно для них экономически, потому что деньги должны работать.

Еще одна тема для обсуждений, которая то и дело всплывала в течение года: «1 200 банков — это для России слишком много, банковскому сектору требуется консолидация». Моя позиция проста: ответ на этот вопрос могут знать только господь Бог и потребитель банковских услуг. Когда-нибудь у нас на каждом шагу можно будет получить кредит по доступной цене. Вот это состояние и будет определять необходимое количество финансово-кредитных учреждений: вдруг окажется, что не выгодно создавать новый банк и предлагать услугу, потому что она не будет покупаться. И до тех пор, пока у нас в этой сфере наблюдается дефицит, вести разговоры об избыточной численности банков преждевременно. Рынок решит все сам. Хотя определенная тенденция к укрупнению в банковской сфере есть. Но эта тенденция должна проявляться естественным образом, экономически, а не диктоваться в административном порядке.

Таблица 1. Ставки растут

В то время как центробанки развитых стран планомерно снижали ставку рефинансирования, ЦБ России ее повышал: за 2008 год — шесть раз. Это первый год за последнее десятилетие, когда ставки в России росли.