Кризис не отменяет идею мирового финансового центра

— Дмитрий Николаевич, осенью государство впервые поддержало банки большими деньгами. В то же время не дало указаний, куда эти деньги направлять. А теперь грозно спрашивает у банков, почему они не предложили ликвидность реальному сектору. На ваш взгляд, кто больше виноват в этой ситуации? И, соответственно, что делать?

— В том положении, в котором оказалась наша экономика, я бы не старался искать виноватых. Допущенные ошибки, конечно, исправить уже сложно. К сожалению, в начале кризиса было принято контрпродуктивное решение: выделение средств только трем госбанкам. Но надо отдать должное монетарным властям, оно было исправлено в первую же неделю и к аукционам Минфина допустили 32 банка, а через пять недель доступ к ресурсам получили уже 116 банков.

Также важно учитывать, что средства, о которых вы говорите, в полной мере не были использованы. Мера по выделению громадных средств была продекларирована, крупнейшие банки поняли, что они могут рассчитывать на поддержку государства. Но в полном объеме, насколько я знаю, средства банками взяты не были.

К сожалению, в стране накапливаются ожидания ослабления рубля, которые вызваны в первую очередь тем, что банковская система некоторое время не получает «длинных» кредитных ресурсов, тех самых денег, которые могли бы пойти в реальный сектор. Все эти аукционы Минфина и кредиты Центрального банка — на 15 дней, три месяца, полгода — это «короткие» деньги, которые позволяют банкам проводить расчеты и поддерживают работоспособность с точки зрения краткосрочной ликвидности. Но это не те деньги, которыми банки могут кредитовать реальный сектор и инвестиционные проекты.

Именно поэтому большинство предприятий сейчас чувствуют острый недостаток оборотных средств, испытывают трудности с привлечением денег для финансирования инвестпроектов.

Главное, чего хотелось бы избежать в этой ситуации, это включения государством «силовых механизмов воздействия» на банковскую систему. Банкиры, конечно, должны чувствовать ответственность, но силовые действия, на мой взгляд, будут тоже контрпродуктивны, потому что кроме усложнения ситуации, коррупции и дополнительных банкротств они ни к чему не приведут.

Если отвечать на вопрос «что делать сейчас?», то нужно учитывать, что кризис уже перекинулся в реальный сектор и имеет достаточно высокую скорость распространения. Я бы предложил действовать испытанными методами, как это делают центральные банки развитых стран. Надо постараться удешевить стоимость кредитования в собственной валюте, стимулировать внутренний спрос, удерживать рост тарифов естественных монополий, стимулировать экономику налоговыми льготами, в первую очередь в приоритетных отраслях: малый и средний бизнес, нефтегазовая отрасль, банковский сектор. И, может быть, применить такую решительную меру: разово ослабить свою валюту, допустим, на 7–10 рублей. Но сделать это надо быстро и четко, одновременно дав гарантии стране, что скорректированный курс соответствует макроэкономической ситуации. Вливать же деньги в поддержание рубля сейчас, когда уже пошел неблагоприятный эффект, слишком затратно. А «отрезать хвост по частям», медленно девальвируя рубль, малоэффективно: это только разгоняет негативные настроения и увеличивает недоверие к национальной валюте.

Анализируя антикризисные меры, необходимо отметить, что и правительство, и Центробанк, встретившись с серьезной опасностью, действовали слаженно и эффективно: стабильность банковской системы обеспечена, с паникой удалось справиться. Важно не допустить второй волны, а для этого нужно давать банковской системе «длинные деньги» с условием их целевого использования на кредитование реальной экономики — тогда мы не допустим того, чтобы в регионах останавливались градо­образующие предприятия, возникали панические ожидания юридических и частных лиц. Антикризисные меры обязательно должны сопровождаться массированной разъяснительной кампанией для населения. Явно не достаточно одних только специализированных статей, написанных профессиональным финансовым языком. Нужно простыми словами объяснять людям, что их ждет, как правительство защищает их интересы, для чего принимаются те или иные меры.

Конечно, начало кризиса положил Запад. Но для нас теперь это уже не так важно. Для определения правильных среднесрочных мер нужно, прежде всего, проанализировать свои слабые стороны, свои ошибки и поработать над их исправлением. Давайте наконец обратим внимание на свое законодательство, которое, к сожалению, не защищает ни инвесторов, ни финансовые институты. Все проблемы со спекулятивным капиталом — прежде всего его резкий отток из страны, дестабилизировавший обстановку в первые дни, — мы имели в первую очередь потому, что защищенность наших инвесторов, как физических лиц, так и финансовых институтов, была несопоставима с той, что имеют инвесторы за рубежом.

Кроме того, надо повышать конкурентоспособность своих финансовых рынков. Если ряд стран с существенно более сильной экономикой принял, например, стопроцентную гарантию по вкладам физических лиц, то нужно соответствовать и думать, в каком объеме и как принимать подобное решение у нас. Наши рынки должны быть не менее, а, может быть, даже более защищенными, чем финансовые рынки таких стран, как Австрия, Германия, Дания.

— Какого рода меры по защите инвестора вы считаете необходимыми?

— Существует хорошо проработанная концепция создания международного финансового центра. Под руководством Минэкономразвития проведена масштабная работа, в которой участвовал наш комитет, коллеги из Думы, представители Центрального банка России, НАУФОР, АРБ, Ассоциация региональных банков, крупнейшие банки. Концепция подготовлена, она предполагает создание и принятие нескольких десятков законов, все достаточно подробно расписано. Речь идет и о поправках к Налоговому кодексу, и о поправках, которые способствовали бы созданию полноценной конкурентоспособной инфраструктуры. Эти законы необходимо подготовить и принимать — за нас эту работу никто не сделает. По мере того как российская финансовая система будет становиться конкурентоспособной и защищенной в законодательном плане, мы увидим, как отреагирует инвестор — он начнет возвращаться. И чем быстрее мы создадим благоприятный климат, тем больше шансов на приход новых инвесторов.

— То есть кризис не отменяет идею финансового центра?

— Кризис нам еще более ясно дал понять: возможность создать мировой финансовый центр у нас есть, а проблема нашего финансового рынка связана не столько с внешними факторами, сколько с его внутренней слабостью.

— На ваш взгляд, власть все же может предпринять какие-то меры для проталкивания «финансовых тромбов», как назвал их президент Медведев? Ведь очевидно, что какая-то ликвидность в крупных структурах имеется. Какие есть механизмы, чтобы ликвидность пошла вниз — вплоть до уровня малого бизнеса?

— Невозможно кредитовать проекты длиной год, два или три теми деньгами, которые выданы на три месяца. Вам об этом скажет любой профессионал. Как заставить менеджмент идти против финансовой логики? Просто это будет некомпетентное решение со стороны любого банка — кредитовать «длинные» проекты «коротким» пассивом. Этого нельзя делать.

— Что же делать?

— Надо удлинять пассивы. Гораздо шире надо использовать механизм государственных гарантий, — по крайней мере, хотя бы частично покрывать риски невозвратов по приоритетным отраслям. Нужно создавать законодательные механизмы рефинансирования малого и среднего бизнеса — у нас этого вообще еще нет. В конце концов, необходимо определить приоритеты: нельзя в нынешних условиях сохранять и поддерживать все вокруг, особенно с учетом нарастающего кризиса дефолтности в реальном секторе.

Но самое важное — нельзя совершать очевидных ошибок. На мой взгляд, в условиях развития кризиса в реальном секторе повышать ставку рефинансирования и стимулировать удорожание денег — ошибка. Эта мера и не привлечет к нам, и не удержит капитал. На самом деле она будет стимулировать спираль дефолтов и тем самым отвернет от нас еще большее количество инвесторов. Капитал будет утекать из рискованной зоны, а повышение уровня дефолтности — это один из факторов, который будет заставлять даже стратегических инвесторов голосовать против проектов в нашей стране, и голосовать даже за выход из стратегических портфелей. Сейчас у нас еще достаточно много стратегических инвестиций, и их объем еще не сократился. Но если будет нарастать кризис дефолтности и будет расти стоимость кредитных денег, то мы дождемся того, что многие стратегические инвесторы начнут сворачивать свои планы по присутствию в России, начнут выходить за любые деньги из проектов в нашей стране.

— Дмитрий Николаевич, интервью выходит в преддверии Нового года. Каковы, на ваш взгляд, пессимистический и оптимистический прогнозы на 2009 год?

— Самым сложным будет начало весны, если рассматривать пессимистичный сценарий. Если рассматривать оптимистичный сценарий… то я его пока не вижу. Несмотря на то, что я умеренный оптимист и всегда старался не сгущать краски. Но я считаю, что нынешняя ситуация — это время, когда важно увидеть собственные проблемы, собраться с силами, прекратить искать ошибки вовне, постараться в первую очередь четко отреагировать на внешние вызовы.

Очень важно заняться бизнес-процессами, обратить внимание на эффективность. Я считаю, кризис посылает важный сигнал и госструктурам, которым тоже не лишне было бы подумать о своей эффективности. Нужно видеть, какую добавленную стоимость дает та или иная структура под управлением государства. Если можно с необходимым объемом задач справляться не 120 тысячами человек, а, условно говоря, 30 тысячами — то к этому надо стремиться.

Надо внимательно изучать лучшие образцы эффективности за рубежом. Потому что задача повышения производительности труда стоит перед нами давно и стоит не только в реальном секторе. Над ней надо работать, и об этом говорили президент и премьер. Необходимо под этим углом взглянуть на компании госсектора, даже несмотря на то, что там пока все нормально с деньгами. Самый вероятный сценарий развития ситуации — это сокращение доходов в бюджетной сфере, и эффективность — это то, о чем необходимо задуматься уже сейчас.

— Но оборотной стороной повышения производительности труда окажется сокращение рабочих мест. Когда компания дает работу 120 тысячам человек, а потом оптимизируется до 30 тысяч, то 90 тысяч оказываются на улице. Если мы включим человеческое измерение в этих прогнозах — что делать этим людям?

— В нашей стране есть большое количество инфраструктурных проектов, которые нужно реализовывать. Есть огромный потенциал по развитию малого и среднего бизнеса. Перед страной стоит задача сформировать средний класс. Вот те направления, куда должны пойти люди, чтобы и добавленную стоимость создавать, и свой хлеб зарабатывать. Надо создать для этого условия — слов и правильных лозунгов сейчас уже не достаточно, необходимо переходить к конкретным действиям. Тогда малый и средний бизнес станут настоящей основой для развития экономики. Правда, для этого надо бороться с монополизмом, коррупцией и надо создать условия, чтобы люди могли работать в здоровой конкуренции. Вот тогда будут появляться необходимые рабочие места, в том числе в малом и среднем бизнесе.

— Все, что вы говорите, очень важно с точки зрения жизненной стратегии конкретных людей. Им сейчас надо пересидеть год, чтобы потом вернуться в докризисное состояние экономики? Или если они, например, уволены из банков, то надо идти перепрофилироваться, переучиваться? Былое вернется или будет что-то совершенно новое?

— На мой взгляд, мир кардинальным образом изменится. Сейчас и в России, и в других странах происходит переосмысление финансовой модели, и к старому возврата уже нет. Поэтому, я считаю, что и для экономики нашей страны, и для тысяч людей было бы полезно создавать новые рабочие места в малом и среднем бизнесе.

Справка