Алексей Cимановский: надзор не живодерня

Центробанк — не фельдфебель и не базарная баба, поэтому надзор будет не «ужесточаться», а станет чуть более консервативным. Возможно, «комиссары» в банках все же появятся, а вот вопрос о бонусах банкирам очень неоднозначен, и вряд ли их будут напрямую ограничивать. Об этом «БО» рассказал директор департамента банковского регулирования и надзора ЦБ РФ Алексей Симановский.

— Алексей Юрьевич, сейчас банкиров волнует вопрос регулирования. Несмотря на то что ЦБ планирует ужесточение надзора, некоторые послабления все же остались. Например, в части нормативов резервирования. Как вы оцениваете эффективность этого механизма? Есть ли у него перспективы на будущее?

— Центральный банк не планирует «ужесточения» надзора. И никогда не планировал. Вообще надзор не может быть «жестоким», это же надзор, а не живодерня. Он, действительно, может быть жестким, даже суровым, но обязательно должен быть справедливым. «Жестоким» может быть только формальный надзор, мелочный, фельдфебельский, базарный «надзор» с апломбом. Но такой надзор нам не нужен.

Впрочем, содержательный надзор тоже может быть кому-то неприятен, так как он ограничивает свободу, мешает принимать неоправданные риски, не дает, не зная броду, соваться в воду. Но это субъективное восприятие. А объективно консерватизм в надзоре необходим. Так что наша задача – не «ужесточение» надзора, а развитие его содержательной составляющей. Отчасти это в наших собственных руках, отчасти мы связаны законодательством, которое не предполагает использования в целях банковского надзора профессионального (содержательного, риск-ориентированного, мотивированного, экспертного) суждения. Так или иначе, вопрос развития содержательных подходов в надзоре — это вопрос о перспективах надзора как такового, поскольку он может быть либо содержательным, либо, по большому счету, никаким. Кризис еще раз подтвердил эту общепризнанную истину, причем не только для России, но и для всего мира.

Что касается «льготного» резервирования, то этот механизм с поставленной перед ним задачей справился. Фактически это был способ контрциклического регулирования в фазе кризиса. Также очевидно, что в фазе подъема этому подходу места быть не должно. И если исходить из идеологии контрциклического регулирования, то в фазе экономического подъема как раз должны использоваться существенно более консервативные оценки рисков, чем в среднем по циклу. Впрочем, дискуссия о применимости контрциклического подхода к регулированию банковской деятельности, на мой взгляд, не завершена.

«Жестоким» может быть только формальный надзор, мелочный, фельдфебельский, базарный «надзор» с апломбом. Но такой надзор нам не нужен.

— В последнее время говорят о том, что в системообразующих банках посадят «комиссаров», расширив полномочия нынешних кураторов, и что крупнейшие банки могут обязать выводить 25% акций на биржу. Планируются ли в действительности такие меры?

— Мы действительно считаем, что институт уполномоченных представителей Банка России себя оправдал и его использование за пределами кризиса в целях «ординарного» банковского надзора представляется показанным. Но это требует законодательного решения.

В отношении «выведения» части акций банков на биржу, действительно, идут обсуждения с неизбежными «за» и «против». Если во главе угла стоит идея транспарентности, то, по-моему, ее стоит продвигать более прямыми методами. Например, через третий компонент Базеля II.

— Кстати, о Базеле II. Был ли напрасным переход на его принципы? Ускорится ли внедрение этих принципов в 2010 году?

— Нет ничего идеального, в том числе в банковском регулировании. И Базель II, увы, не идеален. Но мир не разочаровался в Базеле II, хотя посчитал необходимым внести в документ соответствующие уточнения, направленные на более консервативную оценку рисков, устранение отдельных элементов процикличности.

Если вести разговор о России, то пока мир не изобрел ничего лучшего, мы будем последовательно внедрять эти рекомендации в меру подготовленности к их восприятию нашей банковской системы. По предварительным оценкам, переход отдельных банков на IRB может состояться в 2012 – 2013 годах. То же касается и компонента 2 («надзорный процесс») и компонента 3 («транспарентность», «рыночная дисциплина»).

Что касается архитектуры банковского надзора, то, на мой взгляд, здание, построенное по чертежам «Основных принципов эффективного банковского надзора» (1-я версия — 1996 год, 2-я версия – 2006 год), является основательным и функциональным. А дефекты – это результат отдельных ошибок при строительстве, болезненных, но, по большому счету, видимо, неизбежных. Ошибки надо исправлять, чем мировое сообщество в настоящее время и занимается. Мы, со своей стороны, тоже не сидим сложа руки. Видимо, здание банковского надзора будет обогащено какими-то дополнительными элементами. Возможно, это будет контрциклическое регулирование, иные элементы макропруденциального подхода, но в общем и целом чертежи останутся прежними. Так что котлован для фундамента нового здания копать не стоит. Вообще яму надзору лучше не рыть. Вопрос, который, на мой взгляд, возникает в связи с новыми регулятивными инициативами, – это вопрос о разумной достаточности уточненной системы «мер и весов» и ее глобальной эффективности. Но это отдельная тема.

Реагируя на многочисленные пожелания трудящихся аналитиков всех стран, мы, видимо, перейдем на оценку просрочки по МСФО.

— Как планируется решать вопрос с бонусами банкиров? Планируются ли ограничения для частных банкиров? Будут ли они отличаться от тех, что применяются к банкам с госучастием?

— Думаю, будем смотреть, как поступает мир, и ориентироваться на признанные им подходы. На мой взгляд, проблема бонусов – это задача с целым набором неизвестных и в содержательном, и в техническом плане.

Технически первая проблема в том, что такого рода ограничения достаточно легко обходятся.

В содержательном плане, если ограничения доходов признаются благом для экономики, почему это должно коснуться только финансовых посредников, а не всех, кто причастен к формированию «пузырей»? Ведь если дело ограничится только банкирами, то капитал пойдет из банков искать себе счастья в других отраслях, а вслед за капиталом потянутся «мозги», а вслед за ними будет испаряться качество банковского бизнеса при той же или более высокой цене. В общем, лекарство может быть опаснее, чем болезнь.

А если попытаться административно регулировать доходы коммерсантов на системной основе, то это может привести к бегству капитала и «мозгов» в «серые» зоны, к снижению общей эффективности официальной экономики и к разрастанию ее теневой части. В общем, рыночная экономика – механизм чувствительный, и молотком да стамеской ее шероховатости не всегда шлифуются. Я думаю, вопрос не столько в размере бонусов, сколько в более фундаментальных вещах: большей сбалансированности экономики, включая ее транснациональный аспект, в идентификации и системном лечении флюсов (пузырей), в оценке причин падения компаний (системные либо обусловленные неразумными решениями владельцев и/или менеджеров) и в ответственности полномочных лиц за качество бизнес-решений, разумный объем принимаемых рисков и достоверность представляемой информации. Это все, конечно, очень сложно, но деваться от этих проблем, по-моему, некуда. А бонусы? По-моему, это что-то вроде перцового пластыря. Впрочем, иногда и пластырь слегка помогает.

— Откроются ли, по вашему мнению, внешние рынки капитала для банков? Будет ли ЦБ как-то ограничивать заграничные заимствования?

— Внешние рынки капитала для банков, конечно же, откроются. Уже открываются. Вопрос времени и условий. Как-то ограничивать заграничные «долги» пока не планируем, хотя повышенное внимание этому вопросу уделять, безусловно, будем. А инструменты ограничения хорошо известны: повышенные ставки обязательного резервирования, ограничения на открытую балансовую валютную позицию, прямые ограничения на привлечение зарубежных заимствований, то есть нормативы (например, в процентах к обязательствам или к капиталу). Можно, наверное, выдумать и другие инструменты. Вопрос в том, какой способ действий здесь более показан: административно-регулятивный или содержательно-надзорный, или оба вместе. Пока Банк России исповедует в основном надзорный подход, но и клятву верности этому подходу никто не давал.

На мой взгляд, проблема бонусов – это задача с целым набором неизвестных и в содержательном, и в техническом плане. Технически первая проблема в том, что такого рода ограничения достаточно легко обходятся.

— ЦБ часто упрекают в том, что его взгляд на просрочку слишком оптимистичен. Не планирует ли Центробанк изменить подход к оценке?

— Эксперты, упрекающие Банк России в излишнем оптимизме, ориентируются, как правило, на данные об уровне просрочки по МСФО и на экспертные оценки реального положения дел — в отличие от данных официальной отчетности. Что касается отличия оценок по РСБУ и по МСФО, то это примерно то же, как если бы люди, привыкшие мерить температуру по Фаренгейту, критиковали людей, прикипевших к Цельсию, за излишний консерватизм в оценках. На мой взгляд, для каждой шкалы можно найти свои «за» и «против», хотя и те и другие аргументы не носят принципиального характера. Главное, чтобы градусник идентифицировал температуру. И, по-моему, по РСБУ развитие ситуации при всех претензиях к качеству информации можно проследить не хуже, чем по МСФО.

Например, доля просроченной задолженности в кредитах российских банков выросла с 1,3% на 01.09.2008 года до 5,1% на 01.01.2010 года, то есть почти в четыре раза. По-моему, смысл этих цифр поймет не только взрослый, но даже карапуз. И если по МСФО входящая и исходящая цифры в два-три раза больше, то оценка ситуации от этого не изменится. А какой уровень просроченной задолженности и по какой шкале является «смертельно опасным» — мировой разум пока не определил, в отличие, скажем, от температуры тела. Пять процентов просрочки по РСБУ, это, безусловно, много, даже очень много, но само по себе не смертельно. И здесь важна перспектива. А она оценивается пусть и с очень осторожным, но оптимизмом.

Впрочем, реагируя на многочисленные пожелания трудящихся аналитиков всех стран, мы, видимо, перейдем на оценку уровня просроченной задолженности по методике, признанной международным сообществом. Повторяю, я не думаю, что это приведет к какому-то новому качеству информации, но разговор на одном языке, вне всякого сомнения, имеет свои преимущества.

Если же говорить о содержательной стороне дела, то основной проблемой выступает качество (достоверность) информации, предоставляемой рыночными контрагентами, что по РСБУ, что по МСФО. И эта проблема решается не шкалами, а содержательным подходом в надзоре и ответственностью владельцев и топ-менеджеров за качество информации, предоставляемой рынку и органу регулирования. В этом плане изменения и в законодательстве и в практической работе по надзору необходимы.