А. АКСАКОВ: «Системообразующие госбанки надо «раздеть» и постоянно «мыть» шампунем и щеткой, «промывая» все поры и щели»
«ТО, ЧТО Я ЯВЛЯЮСЬ ГЛАВОЙ АССОЦИАЦИИ, ПОМОГАЕТ МНЕ В МОЕЙ ДЕПУТАТСКОЙ РАБОТЕ»
НБЖ: Анатолий Геннадьевич, за последние полгода вы выступили инициатором многих законодательных инициатив. Какие из них вы считаете первоочередными? Какие из предложенных вами законопроектов (или поправок в законопроекты) были приняты?
А. АКСАКОВ: Я действительно в течение последних шести месяцев внес в Госдуму ряд законопроектов - в частности, проект, предусматривающий перенос срока вступления в силу одной из статей Федерального закона 152-ФЗ «О персо нальных данных». Реализация этой статьи привела бы к обременению организаций - как коммерческих, так и бюджетных - излишними расходами, которые, на наш взгляд, являются очень существенными и неэффективными. Идея моратория была поддержана, срок реализации «передвинули» на 1 июля 2011 года, одновременно велась работа - и сейчас ведется - над новой редакцией этого закона. Есть основания надеяться, что как раз в этой новой своей редакции законопроект будет рассмотрен и принят Госдумой во втором и третьем чтениях в сентябре текущего года. Очень важно, что в этой новой редакции нам удалось устранить обременения, налагаемые на организации в рамках исполнения закона. Ведь у многих компаний просто нет на это денег.
Далее, удалось отменить до 1 июля 2011 года обязательное требование к банкам — участникам системы страхования вкладов не нести убытков два квартала подряд. Сейчас идет работа над тем, чтобы вообще исключить этот критерий из перечня требований к банкам - участникам ССВ. Соответствующий закон уже принят Госдумой в трех чтениях, мы ждем подписи президента и полагаем, что эта норма начнет действовать в ближайшее время. Таким образом, мы помогли многим кредитным организациям, еще испытывающим на себе последствия кризиса.
НБЖ: То есть вашей целью было только поддержать некоторые еще не оправившиеся от кризиса банки?
А. АКСАКОВ: Не только, мы в принципе считаем данный критерий необязательным. Не секрет ведь, что иногда убыточность возникает как результат активной и плодотворной работы банков - у них появляются затраты, которые в среднесрочной или долгосрочной перспективе могут обернуться высокими доходами.
НБЖ: А как определить причину возникновения убыточности? В каком случае она является следствием быстрого развития, а в каком признаком того, что банк неэффективен и готовится к банкротству?
А. АКСАКОВ: Это задача Центрального банка - держать руку на пульсе и определять, кто и по каким причинам показывает убытки. Со своей стороны, хотел бы еще раз подчеркнуть: эту меру я рассматриваю как антикризисную. Убыточность многих кредитных организаций связана с большими резервами, которые они вынуждены формировать под проблемные кредиты.
НБЖ: Нет ли опасений, что отказ от такого критерия, как безубыточная деятельность банков в течение двух кварталов подряд, создаст риски для системы страхования в целом?
А. АКСАКОВ: Думаю, нет, потому что есть другие критерии, определяющие устойчивость банков, показывающие, насколько эффективно работают кредитные организации. Кстати, есть мнение, что и величина капитала тоже не характеризует устойчивость кредитной организации. Мы уже не раз становились свидетелями того, как «рушились» или почти «рушились» банки, у которых с размером капитала все было прекрасно.
НБЖ: При внесении изменений в закон о страховании вкладов вы наверняка контактировали с руководством Агентства по страхованию вкладов. Какова позиция АСВ по данному вопросу?
А. АКСАКОВ: Они поддерживают идею исключения требования безубыточности банков. Не возражает против ее реализации и Центральный банк.
Если продолжить тему внесенных и принятых законопроектов, то хотел бы отметить еще один - закон об использовании материнского капитала на погашение ипотечного кредита или процентов по ипотечному кредиту. Это была одна из антикризисных мер, ее действие заканчивалось 1 января 2011 года. Для меня этот закон памятен не только потому, что я считаю его абсолютно правильным, но и потому что он стал бессрочным в результате обращения ко мне как к депутату двух избирателей. Вообще должен сказать, что простые люди довольно часто озвучивают очень интересные идеи, которые впоследствии ложатся в основу законопроектов и становятся законами.
НБЖ: А бывало так, что к вам обращались не как к представителю законодательной власти, а как к финансовому омбудсмену - за разрешением конфликтных ситуаций между банками и клиентами?
А. АКСАКОВ: Депутат Госдумы довольно часто выступает как омбудсмен. Но ситуации, конечно, бывают разные. Была, например, такая: муж и жена взяли потребительский кредит, в качестве залога выступала квартира, находящаяся в общей долевой собственности. Потом - развод, причем «липовый». В результате квартира «ушла» на одного из бывших супругов, кредит и вся ответственность по его погашению остались на другом. По моей инициативе в Госдуму был внесен законопроект, в соответствии с которым обременение по кредиту остается на обоих супругах до тех пор, пока кредит полностью не погашается. Принятие такой законодательной нормы, безусловно, снижает риски банков, а значит, ведет и к снижению процентных ставок по кредитам.
Была ситуация, когда я помог женщине, вступившей в наследство на имущество умершего мужа. По закону на нее одновременно переходит и ответственность по кредиту, который муж оформил при жизни. После моего обращения банк согласился на погашение части этого кредита за счет комиссий по ведению ссудного счета, уплаченных заемщиком. В результате долг оказался минимальным, и женщина его успешно погасила.
НБЖ: В Госдуме, насколько нам известно, лежат «долгоиграющие» законопроекты, например, о банкротстве физического лица...
А. АКСАКОВ: Он лежит не в Думе, а в правительстве, где не могут понять, вносить его или нет на рассмотрение нижней палаты парламента. Нам не все нравится в законопроекте, например, его название - "О реабилитационных процедурах, применяемых в отношении гражданина-должника". Реабилитация - это восстановление честного имени человека, незаслуженно пострадавшего. В данном случае вряд ли уместно говорить о незаслуженных страданиях. Поэтому надо прямо прописать в названии, что это закон о банкротстве физического лица, все должны понимать, о чем идет речь.
НБЖ: Препятствием для рассмотрения и принятия этого законопроекта является только его неудачное, с вашей точки зрения, название, или есть какие-то еще претензии к нему?
А. АКСАКОВ: Честно говоря, не знаю, почему правительство медлит. Считаю, что закон о банкротстве нужен хотя бы для того, чтобы должники не оказывались в критическом положении, чтобы из них не «выбивали» долги полукриминальные структуры. Что греха таить, сейчас людей часто доводят до отчаяния, чуть ли не до петли. Да и банкам после принятия такого закона будет легче объясняться с регулятором: да, есть проблемный долг, он реструктурирован, имущество должника описано, резервы сформированы, дальше мы будем работать с заемщиком.
НБЖ: Хотелось бы узнать судьбу еще одного законопроекта - о потребительском кредитовании. Что с ним?
А. АКСАКОВ: Мы подготовили версию, которая «кулуарно» согласована с Министерством финансов РФ. Думаю, в начале сентября законопроект в этой новой редакции будет внесен в Госдуму, и я почти уверен, что закон примут в осеннюю сессию.
НБЖ: А почему этот закон вообще необходим? Банки прекрасно выдавали и выдают потребительские кредиты и без него.
А. АКСАКОВ: Несмотря на принятый закон по полной стоимости кредитов, постоянно возникают скандалы между заемщиками и банками, дискуссии, связанные с действиями Роспотребнадзора. Масла в огонь подливает Высший арбитражный суд, разбирающий споры между заемщиками и кредиторами. Чтобы избежать всех этих скандалов и конфликтов, надо четко прописать процедуры потребительского кредитования, погашения задолженности, взыскания долгов и т.д., чтобы все было понятным и кредитным организациям, и заемщикам, и Центральному банку, и Роспот-ребнадзору, и Высшему арбитражному суду. Опять-таки - постоянно возникает проблема с коллекторами, Роспотреб-надзор вообще считает незаконной передачу им кредитов для взыскания задолженности.
НБЖ: А в новой редакции законопроекта прописано, что это возможно?
А. АКСАКОВ: Да. Все возникающие сейчас коллизии отнимают кучу времени у юристов банков, у судей, у регуляторов - в дискуссиях и спорах, связанных с потребительским кредитованием, занято «море» людей. Надо просто раз и навсегда прописать все нюансы.
НБЖ: Вы совмещаете в себе две «ипостаси»: депутата Госдумы и президента Ассоциации региональных банков «Россия». Насколько депутатство помогает вам осуществлять функции главы одной из банковских ассоциаций?
А. АКСАКОВ: Я бы сказал так: то, что я являюсь главой Ассоциации, помогает мне в моей депутатской работе. Будучи президентом Ассоциации, я могу запросить аналитические материалы по тому или иному вопросу - в Госдуме это сделать сложнее, тем более по «узким» финансовым вопросам. В рамках Ассоциации можно общаться с юристами банков, можно собрать рабочую группу, воспользоваться услугами экспертного сообщества. Все это очень помогает мне как депутату Госдумы. Без ложной скромности скажу, что когда я озвучиваю в Думе какие-то идеи, зал замолкает. Причина проста: я говорю по делу, потому что у меня есть возможность подготовиться, получить от тех же банков аналитические материалы. У многих моих коллег по Думе такой возможности нет. С другой стороны, то, что я являюсь депутатом нижней палаты парламента, конечно, помогает банкам, входящим в Ассоциацию «Россия». Они могут озвучивать мне свои идеи и чаяния, я имею возможность учитывать их при подготовке законопроектов или при разработке новых законодательных актов. То есть банковское сообщество получает возможность напрямую донести свою позицию до депутатов Госдумы.
«ИМЕЕТ БАНК ПРАВО СУЩЕСТВОВАТЬ, ИЛИ НЕТ, ДОЛЖЕН ОПРЕДЕЛЯТЬ РЫНОК»
НБЖ: В начале нашей беседы вы упомянули о таком критерии, как размер капитала банков. Известно, что с 2012 года минимальный капитал должен увеличиться до 180 млн рублей, есть планы его повышения к 2015 году до 300 млн рублей. Сторонники идеи повышения называют еще более впечатляющие цифры - 1 млрд или даже 1,5 млрд рублей. Как вы относитесь к процессу постепенного повышения этого норматива?
А. АКСАКОВ: 180 млн рублей - это «планка», которая соответствует требованиям Европейского союза к минимальному размеру капитала банков. Я думаю, что на этот аргумент как раз и надо «опираться» в дискуссиях по данному вопросу - в частности, недавно я приводил его в споре с Германом Грефом (президентом - председателем правления Сбербанка РФ - прим. ред.), и он не нашелся, что возразить. Я надеюсь, что до 2015 года нам удастся убедить не только его, но и руководство Центрального банка в том, что повышение норматива минимального капитала до 300 млн рублей -ошибочная позиция. Имеет банк право существовать, или нет, должен определять рынок, а не регулятор с помощью введения «искусственных» требований.
Предположим, есть банк с капиталом менее 180 млн рублей, работающий в небольшом городе, предоставляющий кредиты индивидуальным предпринимателям, частным лицам. Почему его нужно «удалять» с рынка, если он платит налоги, кормит своих немногочисленных сотрудников и помогает местным малым предприятиям развиваться? На мой взгляд, у малых банков есть серьезные преимущества. Они гибче, более поворотливы, лучше знают своих клиентов и, естественно, стараются их сохранить за счет качества обслуживания.
НБЖ: Но есть и «слабые» стороны: кредиты у них дороже.
А. АКСАКОВ: Наверное, дороже, но зато выдаются быстрее.
НБЖ: Вы, наверное, лучше меня знаете позицию ЦБ по этому вопросу: банки с небольшим размером капитала непрозрачны, не могут позволить себе приобретение высокотехнологичных решений, а следовательно, не могут обеспечить достаточный уровень безопасности данных и т.д.
А. АКСАКОВ: А может, кому-то из банков и не нужны высокие технологии - это же зависит от того, каких клиентов они обслуживают. Если кредитная организация работает, например, в дагестанском селе и кредитует чабанов, зачем им устанавливать у себя дорогостоящие решения по защите информации? Банк нормально работает? Да. Нормативы выполняет? Да. Тогда пусть живет, как хочет.
НБЖ: Итак, размер капитала, с вашей точки зрения, не является определяющим, норматив безубыточности банков в течение определенного периода - тоже. А на какие критерии тогда следует «опираться» при решении вопроса, работать банку на рынке, или нет?
А. АКСАКОВ: Одним из важнейших критериев является достаточность капитала - соотношение активов и собственных средств банка. Если у тебя капитал составляет 180 млн рублей, а ты выдал кредитов на 1,5 млрд рублей - значит, успокойся и больше не давай кредитов. Еще один важный норматив - Н6 (максимальный размер риска на одного заемщика или группу связанных заемщиков - прим. ред.). Если ты выдал очень крупный кредит одному заемщику, значит, ты поставил стабильность бизнеса банка в зависимость от поведения одного человека. За соблюдением этого норматива, конечно, надо следить. И здесь я согласен с регулятором: необходимо применение такого инструмента, как мотивированное суждение. ЦБ должен видеть, какие «схемы» используют банки для того, чтобы уклониться от выполнения этого норматива. К сожалению, злоупотребления со стороны некоторых финансовых организаций налицо: были и есть прецеденты, когда кредиты выдаются десяти разным фирмам, а потом все эти средства идут на реализацию одного и того же проекта. Такие действия надо пресекать, и если факты злоупотреблений доказаны, то это должно влиять на вхождение банка в систему страхования вкладов. Но опять же надо не шашкой махать, а подходить индивидуально. Я знаю прекрасно работающие банки, которые кредитуют в основном одну отрасль. В таких случаях надо дать банку время для диверсификации кредитного портфеля.
Конечно, кроме этого надо следить за выполнением банками норматива ликвидности, за тем, чтобы кредитные организации формировали адекватные резервы под проблемные активы. Потому что бывает и такое: доля проблемных кредитов достигает 20% от совокупного кредитного портфеля банка, а резервов сформировано всего на 3%. Понятно, что такую ситуацию сложно счесть допустимой. И, конечно, надо отслеживать деятельность финансовых организаций по привлечению вкладов: нельзя допускать, чтобы банк, имеющий капитал в 180 млн рублей, привлекал вклады на сумму в триллион рублей.
НБЖ: Есть такие прецеденты?
А. АКСАКОВ: Прецедентов нет как раз потому, что за этим следят и АСВ, и Центральный банк.
«НУЖНО СТИМУЛИРОВАТЬ ОТКРЫТИЕ «ДЛИННЫХ» ДЕПОЗИТОВ»
НБЖ: Если уж мы вернулись к теме вкладов, то хотелось бы узнать ваше мнение по поводу недавно озвученного предложения ЦБ. Речь идет о том, чтобы немного «урезать» сумму, на которую распространяются государственные гарантии. Предполагается, что АСВ своими страховыми выплатами будет «покрывать» 90% от 700 тыс рублей, а 10% будут «переложены» на плечи вкладчиков, чтобы последние лучше думали при выборе банка, а не «бросались» на предложения с явно завышенными ставками.
А. АКСАКОВ: Здесь трудно дать однозначный ответ. С одной стороны, идея здравая, но чтобы ее реализация не привела к негативным последствиям, надо провести большую разъяснительную работу. С другой стороны, нельзя принимать такие решения «задним числом»: если в свое время государство гарантировало людям полный возврат вкладов на сумму до 700 тыс рублей, значит, оно должно выполнять взятые на себя обязательства в полном объеме. Другое дело - если размер компенсации будет повышен, например, установлен в размере 1 млн рублей. Тогда этот принцип можно применить: до 700 тыс рублей возмещать вклады на 100%, а оставшиеся 300 тыс рублей делить: 273 тыс рублей возвращаются полностью, а 27 тыс - это риск вкладчика. Логика здесь есть, потому что клиент банка должен анализировать, как работает кредитная организация, а не бездумно тащить свои средства под высокие проценты.
НБЖ: Но здесь можно возразить: хорошо, пусть я, как вкладчик, поступила глупо, доверив свои сбережения банку только потому, что он предлагал завышенные проценты по вкладам. Но Центральный банк позволял ему делать это, не отзывал у банка лицензию - почему же карательные санкции должны распространяться на меня?
А. АКСАКОВ: Такой аргумент можно выдвигать во всех случаях: я работал с какой-то компанией - необязательно с банком, - она обанкротилась, почему я должен нести убытки, если государство позволяло этой компании существовать? Потому что это - рынок, и здесь все несут риски. Государство и так берет на себя существенную долю ответственности за ваши деньги, если вы доверили их тому или иному финансовому институту. В процессе оздоровления рынка должны участвовать все - и государство, и банки, и клиенты.
НБЖ: Вы считаете, что введение такой шкалы станет логичным шагом при условии повышения размера государственной гарантии по вкладам. А в принципе, есть ли, с вашей точки зрения, необходимость в таком повышении?
А. АКСАКОВ: Я всегда за то, чтобы увеличить гарантии, но при принятии решения надо исходить из возможностей фонда страхования. К сожалению, эти возможности за последние несколько месяцев…
НБЖ: Сильно «подорвались»?
А. АКСАКОВ: Да. Несколько банков, привлекших довольно большие объемы вкладов, обанкротились, поэтому вряд ли сейчас стоит принимать решение о существенном увеличении размера государственной гарантии. Я бы предложил, скорее, расширить перечень тех, чьи средства застрахованы - в первую очередь, за счет страхования капитала индивидуальных предпринимателей. Это стимулировало бы переход средств ИП из наличной сферы в безналичную: предприниматели бы поняли, что их деньги защищены, и стали бы держать их на счетах в банках. Второй шаг - я думаю, что было бы логичным защитить с помощью государственных гарантий средства некоммерческих организаций: благотворительных фондов, обществ инвалидов, религиозных организаций и т.д.
НБЖ: А нагрузка на фонд страхования разве не увеличится?
А. АКСАКОВ: Увеличится, но, как показали наши подсчеты, незначительно. А как только ситуация на рынке стабилизируется, можно будет поднять размер страховки для вкладов физических лиц, но в то же время снизить нагрузку на банки, уменьшив размер их обязательных отчислений в фонд страхования.
НБЖ: Вы предлагаете уменьшить размер отчислений для всех банков или для какой-либо отдельной группы?
А. АКСАКОВ: Для всех. Были предложения установить «шкалу» отчислений в зависимости от того, какой процентной политики придерживаются банки на рынке вкладов. Но я считаю это неправильным. Такие расчеты сложно ад-министрируются, это стало бы только лишней «морокой» для АСВ.
НБЖ: Банки жалуются сейчас не столько на необходимость делать отчисления в страховой фонд, сколько на то, что среди привлеченных вкладов доминируют «короткие» - сроком до одного года. Насколько, с вашей точки зрения, актуальна эта проблема, и есть ли пути ее решения?
А. АКСАКОВ: Действительно, большинство кредитов сейчас выдается на срок от года до трех лет, их совокупный объем составляет 5,5 трлн рублей. А объем ресурсов, привлеченных банками на тот же срок, в 2,5 раза меньше! При этом подавляющее большинство вкладов являются «отзывными», не срочными.
Проблему, конечно, надо решать. Можно, например, дать возможность людям формировать срочные вклады -те, которые нельзя отозвать одномоментно. По ним, естественно, следует предлагать более высокие ставки, чем в среднем по рынку. Можно ввести «период охлаждения» по вкладам, превышающим определенную сумму, - например, две недели. У вкладчика, таким образом, будет время подумать, успокоиться, убедиться в устойчивости своего банка.
НБЖ: Что бы было, если б осенью 2008 года действовал «период охлаждения»…
А. АКСАКОВ: Удалось бы избежать краха многих банков, потому что как раз за две недели паника «захлебнулась». Конечно, тогда рынку очень помог ЦБ, он буквально «залил» панику деньгами.
В любом случае у вкладчика должна быть альтернатива, чтобы он мог выбирать - либо открывать «от-зывный» вклад под сравнительно невысокий процент, либо «безотзывный» под более высокий. А чтобы простимулировать открытие «длинных» депозитов, надо установить по ним более высокий размер государственной гарантии. Например, вклады на три года и больше страхуются на 1,5 млн рублей, в то время как по «коротким» вкладам продолжает действовать страховка в 700 тыс рублей.
«НЕОБХОДИМ СИСТЕМНЫЙ ЖЕСТКИЙ НАДЗОР ЗА БАНКАМИ TOO BIG TO FAIL»
НБЖ: Мы уже немного поговорили о том, какие требования регулятора являются обязательными для выполнения и каким параметрам банк должен соответствовать для того, чтобы работать на рынке. В качестве одного из важнейших критериев вы назвали выполнение норматива Н6, и недавние прецеденты с банкротством Межпромбанка, Соцгорбанка и т.д. доказывают вашу правоту. А о чем еще, с вашей точки зрения, свидетельствуют эти «казусы»? О том, что банковский надзор и регулирование необходимо ужесточать?
А. АКСАКОВ: Прецеденты с Межпромбанком и с Банком Москвы, который вы не упомянули, говорят о том, что должен быть ужесточен надзор, прежде всего, за системообразующими банками. Я еще не знаю ни одного регионального банка, чье банкротство потрясло бы всю страну - поэтому нет смысла в том, чтобы рассматривать такие кредитные организации под микроскопом. А вот системный жесткий контроль деятельности Сбербанка, ВТБ, Газпромбанка, Банка Москвы и т.д. необходим. Их как раз надо «раздеть» и постоянно «мыть» шампунем и щеткой, «промывая» все поры и щели.
НБЖ: То есть вы считаете, что в России есть банки too big to fail, и они, как их «коллеги» на Западе, должны быть объектами особого внимания со стороны регулятора?
А. АКСАКОВ: Да, жизнь доказала, что это необходимо. Представляете, что бы было, если бы «грохнулся» Банк Москвы? Был бы системный кризис по всей стране, Lehman Brothers - только на этот раз для России!
НБЖ: Банк Москвы был настолько значимым?
А. АКСАКОВ: Конечно, иначе государство не пожертвовало бы на его спасение 400 млрд рублей.
НБЖ: А как вы относитесь к другой точке зрения: проблема российского банковского рынка не в существовании банков too big to fail, а в существовании банков too many to fail? Что у нас слишком много маленьких банков, и их одновременное падение как раз и может создать риски для всей системы?
А. АКСАКОВ: Этой точки зрения придерживаются, что вполне объяснимо, представители крупнейших банков. Наверное, нет необходимости объяснять, почему.
НБЖ: По вашему мнению, то, что у нас существует порядка 1000 банков, это нормально?
А. АКСАКОВ: Да пусть их существует даже больше, если это не мешает рынку развиваться. Поэтому я и внес законопроект, по которому банки могут работать с ограниченной лицензией, в рамках отдельно взятого субъекта Федерации.
НБЖ: Это фактически законопроект о создании института локальных банков?
А. АКСАКОВ: Можно назвать и так, хотя мы не употребляем термин «локальные банки», а называем такие финансово-кредитные организации малыми банками. Пусть они спокойно работают в своих регионах, совершают ограниченный круг операций - это нормальная практика.
НБЖ: А с Центральным банком вы обсуждали эту идею? Ведь, по-видимому, для таких банков придется выработать особый режим регулирования?
А. АКСАКОВ: Не вижу здесь никаких проблем. Я озвучивал эту идею неоднократно и не замечал, чтобы она вызывала отторжение у руководства ЦБ.
НБЖ: Если вернуться к прецедентам с Банком Москвы, Межпромбанком и т.д. - что они, с вашей точки зрения, доказали? Что в России неэффективный банковский надзор и его надо менять?
А. АКСАКОВ: Я думаю, они «высветили» несколько сторон нашей жизни. Во-первых, недобросовестность отдельных топ-менеджеров и собственников банков. Во-вторых, низкое качество законодательства, в том числе регуляторного. И в-третьих… Вы правы, они продемонстрировали низкое качество банковского надзора над системообразующими кредитными организациями. Малые банки «мочат» по полной программе, выжимают из них последние соки - при этом крупные игроки с госучастием находятся под привилегированным, «мягким» надзором. А должно быть наоборот, потому что как раз они - too big to fail.
НБЖ: ЦБ как раз сейчас выступает с инициативами, предусматривающими ужесточение ответственности собственников, топ-менеджеров банков, расширение «черного списка» и т.д.
А. АКСАКОВ: «Черный список» существует уже давно, сейчас его просто расширяют за счет включения новых позиций. И хотят сделать публичным, что не очень просто с точки зрения требований Федерального закона «О персональных данных».
Я считаю, что мотивированное суждение, консолидированный надзор, контроль концентрации рисков, качества активов - вот что должно существовать. И вот что нужно ужесточать для системообразующих финансовых институтов. Правда, здесь встает вопрос об уровне профессионализма сотрудников ЦБ. И возникают опасения, что если его будет не хватать, сотрудники ЦБ будут склоняться к легкому пути. Проще «замочить» банк, отозвав у него лицензию, чем разобраться, что с ним не так.
НБЖ: Это явно риск для малых банков, а не для системообразующих. А что вы думаете по поводу введения в России стандартов Basel II, Basel III?
А. АКСАКОВ: Я говорил с американскими конгрессменами, спрашивал, собираются ли США следовать этим стандартам. Они отвечали - не знаем, посмотрим, как это будет работать в Европе, потом определимся. У нас, как узнали о новых стандартах, побежали «с шашкой наголо» их имплементировать. Это, на мой взгляд, абсолютно неверное поведение. И если до кризиса я видел со стороны ЦБ активное желание услышать банковское сообщество, то теперь, к сожалению, этого не всегда хватает. Чувствуется напряженность в отношении регулятора к «подопечным».
«ГОСБАНКИ ДОЛЖНЫ СТРЕМИТЬСЯ К ТОМУ, ЧТОБЫ СТАТЬ ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫМИ ИНСТИТУТАМИ»
НБЖ: У ЦБ после банкротства Межпромбанка, «уринцев» и чуть было не состоявшегося краха Банка Москвы возник посттравматический синдром?
А. АКСАКОВ: Да. К этому надо относиться философски. К сожалению, такое отношение «спровоцировано» недобросовестным поведением некоторых участников рынка по отношению к регулятору. Поэтому наша задача - не сетовать на «жесткость» ЦБ, а помогать ему оздоравливать рынок, чтобы восстановить высокий уровень доверия между регулятором и банками.
НБЖ: А высокий уровень доверия - это недостижимый идеал или реальная возможность?
А. АКСАКОВ: Такое доверие было, и даже сейчас ЦБ занимает конструктивную позицию по многим вопросам, например, по проблеме выполнения банками норматива Н6. ЦБ не требует, чтобы банки в один день изменили структуру своих кредитных портфелей. Регулятор говорит - пусть представят планы диверсификации кредитов, для нас это уже будет хорошим знаком, свидетельством, что банк готов нормально работать. А если топ-менеджеры «мечутся», то возникают подозрения, что они собираются «прихлопнуть» свои банки, и, возможно, проще сразу отозвать у них лицензии, чем дожидаться, пока из банков будут выведены все активы.
НБЖ: Наверное, очень плохо, что высокий уровень доверия потерян, как раз когда банки еще не оправились до конца от последствий кризиса. Но, с другой стороны, разве банки не показали в прошлом году рекордную прибыль? Да и в этом году они могут установить новый рекорд по этому показателю.
А. АКСАКОВ: Так они показывают рекордную прибыль за счет роспуска резервов, и прежде всего, «госов» - Сбербанка, ВТБ и т.д. Почему им это удалось, не нуждается в подробных объяснениях.
НБЖ: А какие последствия кризиса продолжают «давить» на рынок?
А. АКСАКОВ: Проблемные активы, которые составляют, по различным оценкам, 15-17% от совокупного объема выданных банками кредитов. Низкая маржа - тоже проблема. Но самое главное -неравные условия конкуренции. Я считаю, что надо закрепить законодательно: доля одного финансового института в любом сегменте финансового рынка не должна превышать 35%. Пусть госбанки конкурируют за пределами нашей страны, пусть идут в страны СНГ, Восточной и Западной Европы.
НБЖ: Ну а как можно в один день сократить долю того же «Сбера» в любом сегменте рынка до 35%?
А. АКСАКОВ: Никто и не говорит об одном дне - давайте пропишем в законе срок: три года, пять лет. Пусть госбанки становятся транснациональными, это пойдет на благо и им самим, и российской экономике. Сбербанк уже движется в этом направлении: яркий пример тому - покупка Volksbank International, восточноевропейского подразделения австрийской банковской группы OVAG. Думаю, по-хорошему амбициозные планы руководства Сбербанка удастся реализовать.
НБЖ: Транснациональные банки очень сложно регулировать.
А. АКСАКОВ: С учетом ужесточения регулирования и у нас, и за рубежом они подпадут фактически под одну и ту же систему регулирования. Выполняя надзорные требования там, они будут становиться примером «породистого» поведения, станут «джентльменами». Разве это плохая цель? Во всяком случае, она намного лучше, чем цель «задавить» всех на российском рынке, опираясь на государственный ресурс и работая в условиях привилегированного надзора.
Начать дискуссию