Происходящее сейчас на европейских финансовых рынках не может не внушать тревоги: европейские банки поражены кризисом доверия, договоренность по реструктуризации греческого долга так и не достигнута. Есть основания опасаться того, что кризис в Европе продолжит углубляться, он может перекинуться на Россию - по аналогии с тем, как перекинулся на нашу страну американский ипотечный кризис 2007-2008 годов. О том, насколько велика такая вероятность, и о том, готов ли российский банковский рынок устоять в случае подобного развития событий, рассказал в интервью НБЖ директор Банковского института при Высшей школе экономики Василий СОЛОДКОВ.
Нынешний кризис может продолжаться десять лет или даже больше
НБЖ: Василий Михайлович, каков ваш взгляд на процессы, происходящие сейчас в мировой экономике? Насколько, с вашей точки зрения, опасен и разрушителен нынешний долговой кризис, и уместно ли называть его в принципе новым кризисом - или речь идет о так называемой «второй волне» кризиса, начавшегося четыре года назад в США?
В. С0Л0ДК0В: В целом, ничего хорошего не происходит. Мы наблюдаем достаточно серьезные проблемы в рамках еврозоны - проблемы, ставящие на повестку дня вопрос, останется ли евро-зона, несмотря на кризис, в своем прежнем виде или сократится за счет выхода из нее одной или нескольких стран. С другой стороны, мы видим проблемы и в экономике США: сохраняется высокий уровень безработицы, продолжается рост объема госдолга.
Если говорить о России и о том, какое влияние кризис может оказать на ее экономику, то приходится признавать следующее: «трудами партии и правительства» наше благосостояние теперь зависит исключительно от динамики мировых цен на нефть, поэтому нам ничего не остается, кроме как ориентироваться в своих прогнозах на этот фактор. Что можно сказать в связи с этим? Если мировая экономика войдет в рецессию, то, скорее всего, цены на нефть пойдут вниз...
НБЖ: И повторится сценарий 2008 года.
В. СОЛОДКОВ: Да. Возникнут бюджетные проблемы и все, что из них вытекает. С другой стороны, мы знаем, что у Европы и США появилась идея введения эмбарго на поставки иранской нефти в страны еврозоны. Иран в ответ угрожает перекрыть Ормузский пролив, через который проходит порядка 4°°/° поставок нефти на мировые рынки. Соответственно, мы стоим на пороге вооруженного конфликта, и, если он разразится, цены на нефть неизбежно подскочат. Тогда для российской экономики все будет просто замечательно.
НБЖ: Вы сказали, что сейчас обсуждается вопрос о целостности еврозоны. Означает ли это, что вы не исключаете - по крайней мере, в теории - возможности ее сокращения? Если да, то насколько велики шансы такого развития ситуации?
В. СОЛОДКОВ: Обсуждаются на самом деле различные сценарии, при этом все понимают, что главная на сегодняшний день проблема - Греция. Первый и самый радикальный из обсуждаемых сценариев - Греция выходит из евро-зоны и возвращается к своей национальной валюте драхме. Греки с этим не согласны, но, на мой взгляд, как раз в случае реализации этого сценария для греческой экономики открываются неплохие перспективы. Во-первых, появляется своя валюта и национальный Центральный банк, отвечающий за стабильность этой валюты. В результате курс драхмы по отношению к евро будет снижаться, и греческие товары и услуги - в первую очередь, туристические - станут более конкурентоспособными.
Итак, преимущества для Греции в случае ее выхода из еврозоны, на мой взгляд, очевидны. Но возникает вопрос - что тогда делать с ее долгами, номинированными в евро? Если евро девальвируется, долговое бремя страны будет расти. Поэтому некоторые экономисты и политики предлагают оставить Грецию в еврозоне, но при этом они не дают ответа на другой вопрос -что тогда делать дальше? Сейчас мы видим, что идут переговоры о списании 50% греческого долга...
НБЖ: При этом чем дольше эти переговоры идут, тем сильнее увеличивается размер возможных списаний - уже говорят о 60-70-процентном списании долга.
В. СОЛОДКОВ: Совершенно верно. Но надо понимать, что Греция - не единственная страна, сталкивающаяся с долговыми проблемами, кроме нее есть Италия и Испания, причем в наихудшем положении, на мой взгляд, находится Испания, где безработица достигает уже 23% трудоспособного населения.
НБЖ: Неужели ситуация в Испании хуже, чем в Италии, от которой ждут главных потрясений в этом году?
В. СОЛОДКОВ: Намного хуже. А еще хуже то, что если проблемы Греции худо-бедно решаемы, то проблемы Италии и Испании в обозримом будущем могут только нарастать, и решить их возможно только увеличением объемов поддержки этих стран из общего бюджета еврозоны. Поэтому предлагается еще один сценарий - выкуп госбумаг Италии и Испании со стороны Европейского центрального банка.
НБЖ: Тогда возникает другой вопрос -хватит ли у ЕЦБ финансовых возможностей «выкупить» Испанию и Италию?
В. СОЛОДКОВ: Хватит, потому что бумаги деноминированы в евро, а эмиссионным центром в еврозоне является Европейский центральный банк. Поэтому здесь никакой проблемы возникнуть не должно. Серьезное препятствие в другом: Центральный банк по определению не может выкупать минфиновские обязательства, потому что это равнозначно прямой эмиссии. Когда российский ЦБ занимался этим в начале 90-ых годов, все западные эксперты в один голос говорили, что так делать нельзя. Поэтому даже в закон о Центральном банке был введен запрет на совершение подобных операций.
НБЖ: И в законодательстве, регулирующем деятельность ЕЦБ, тоже содержится такой запрет?
В. СОЛОДКОВ: Да. Но, несмотря на это, Николя Саркози (президент Франции - прим. ред.) доказывал сначала Жану-Клоду Трише (экс-глава ЕЦБ - прим. ред.), а теперь доказывает Марио Драги (глава ЕЦБ - прим. ред.), что такой выкуп можно и нужно производить. Потому что эмиссия евро, которая неизбежна в этом случае, позволит убить сразу двух зайцев - во-первых, урегулировать ситуацию с задолженностью «слабых» стран еврозоны, во-вторых, девальвировать евро, что повысит конкурентоспособность европейской экономики.
НБЖ: То есть Европа собирается пойти по пути, который три года назад опробовали американские власти: «залить» проблемы деньгами, девальвировать валюту и таким образом «вытолкнуть» кризис из своей зоны. Если это удастся, на какие участки он может перекинуться?
В. СОЛОДКОВ: Давайте разберемся. США доллар не девальвировали, существенных колебаний доллара в период с 2008 по 2012 год не было. Более того - за последние три года доллар вырос по отношению к евро, поэтому говорить о девальвации американской валюты в данном случае некорректно.
В США кризис был порожден бурным развитием ипотечного кредитования, огромным объемом кредитов, которые люди не в состоянии были обслуживать, и не менее огромным объемом ценных бумаг, выпущенных под проблемные ипотечные кредиты. Как вы помните, когда там разразился кризис, досталось всем, в том числе и России, которая пострадала от резкого падения мировых цен на нефть. Но это не означает, что американцы куда-то «вытолкнули» свой кризис, и уж совсем не они виноваты в том, что греки на протяжении многих лет проводили дефицитную бюджетную политику. Это надо понимать.
НБЖ: Вернемся к анализу вариантов развития ситуации или, точнее, к тем сценариям, которые предлагают экономисты и политики для преодоления кризисных явлений в еврозоне. Какие еще есть пути?
В. СОЛОДКОВ: Есть еще один сценарий, который, возможно, устроил бы всех, кроме Германии. Это выпуск еврооблигаций. Слабое место этого сценария в том, что выпускать еврооблигации придется в основном Германии, и расплачиваться по ним придется опять-таки Германии. Поэтому позиция канцлера ФРГ Ангелы Меркель достаточно жесткая - она против этого.
Кроме перечисленных сценариев есть предложения, лежащие, скорее, в области политики, нежели экономики. Одно из них подразумевает координацию действий минфинов всех стран, входящих в еврозону, с последующим переходом этих стран на единый Минфин. Если это произойдет, то все налоги в еврозоне будут собираться по одной схеме и поступать в единый бюджет, из которого они уже дальше будут распределяться по странам.
НБЖ: Вряд ли эта идея получит поддержку со стороны государств еврозоны - ведь получается, что они в лице своих минфинов потеряют контроль над процессами распределения финансовых ресурсов.
В. СОЛОДКОВ: Не стоит понимать это предложение совсем буквально: речь идет не о том, что деньги реально будут накапливаться в одном месте, на счетах единого Минфина. Просто и сбор налогов, и их распределение будут более скоординированными, чем сейчас. Проблема этого предложения в другом. Страны еврозоны очень различаются по уровню экономического развития. И «на выходе» в случае реализации этого предложения Европа может получить то же самое, что имеет сейчас Россия.
НБЖ: Регионы-доноры и регионы-реципиенты?
В. СОЛОДКОВ: Да. Европейцы с таким разделением своего Союза на страны, пополняющие бюджет, и страны, опустошающие его, еще не сталкивались. Россия с этим сталкивается давно, и на нашем примере можно убедиться, что ни к чему хорошему это не приводит. Жизнь в нашей стране фактически есть в двух столицах и в небольшом количестве городов-миллионников, а на остальном пространстве России люди просто выживают. Но если россияне готовы мириться с этим, то жители стран еврозоны - вряд ли. У нас пенсионер имеет полное право умереть голодным, в Европе люди привыкли делать пенсионные накопления. И если эти накопления исчезнут, как это неоднократно бывало у нас, мало никому не покажется.
НБЖ: Будем надеяться, что до этого не дойдет. Но сколько еще, с вашей точки зрения, может продолжаться нынешний вялотекущий кризис в Европе? Год, два, пять лет?
В. СОЛОДКОВ: Сложно сказать. Экономическая наука всегда сильна предсказаниями того, что было. Коль так, давайте попытаемся ответить на ваш вопрос, обратившись к истории прошлых кризисов. На мой взгляд, очень похожая ситуация имела место в 1973 году, когда была арабо-израильская война и затем ввели эмбарго на поставки нефти в страны, поддержавшие Израиль.
В результате цены на нефть выросли до уровня тогдашних 5° долларов, что почти равноценно 120 нынешним долларам, и начался кризис, сопровождавшийся стагфляцией в мировой экономике. И продолжалось все это до 1982 года - до появления нового президента США Рональда Рейгана, который начал проводить жесткую кредитно-денежную политику, так называемую «рейганомику». Только после первых его шагов в этом направлении в 1982-1983 годах начался экономический рост.
Как видите, на преодоление кризиса тогда понадобилось го лет, и вполне возможно, что и сейчас потребуется не меньше. Но если тогда был ресурсный потенциал к снижению цен на энергоносители, то сейчас, на мой взгляд, его нет. Все понимают, что нефть - исчер-паемое благо, альтернативных реальных источников энергоносителей, способных заменить нефть, пока нет. Поэтому нынешний кризис вполне может продолжаться и десять лет, и больше. А выливается он в таких формах, как ипотечный кризис в США, спусковым крючком для которого стал рост цен на нефть до...
НБЖ: 140 долларов за баррель.
В. СОЛОДКОВ: На пике, по-моему, даже до 150 долларов. Может, это как раз и послужило фактором, подкосившим платежеспособность американских ипотечных заемщиков. Сейчас цены высокие - и это провоцирует нарастание долговых проблем у Греции. Так что сами видите - фактор, порождающий кризис, один и тот же, а формы проявления этого кризиса могут различаться.
Европейским банкам пока не грозит американский сценарий
НБЖ: Перейдем, если не возражаете, к анализу ситуации сначала в мировой банковской системе, а потом и в российской. В США в 2008 году одним из выражений кризиса стал стремительный рост недоверия банков по отношению друг к другу. Похоже, что аналогичные процессы наблюдаются сейчас и в Европе.
В. СОЛОДКОВ: В Европе кризис доверия на банковском рынке разразился еще в сентябре прошлого года. По сути дела, исчез межбанк, все свободные деньги банки размещают на депозитах ЕЦБ, друг другу они не доверяют, и, естественно, это не способствует ни экономическому росту, ни ускорению процесса выхода европейской экономики из кризиса. Единственное, чем лечатся подобные обострения, - время и хорошие сигналы, поступающие с рынка. Времени прошло мало, а единственный хороший сигнал, который мы получили в течение последних нескольких месяцев, - снижение доходности облигаций Испании и Италии с 7% до 4%- Что называется, хорошо, но мало.
НБЖ: В США кризис доверия в 2008 году «убил» Lehman Brothers, подкосил все крупнейшие инвестиционные компании и поставил на грань выживания коммерческие банки страны. В Европе пока мы не видим таких впечатляющих прецедентов. Это что - свидетельство большей стрессоустойчивости европейских финансово-кредитных организаций или тоже вопрос времени? Мы должны готовиться к громким банкротствам на европейском банковском поле?
В. СОЛОДКОВ: Не совсем корректно сравнивать тогдашнюю ситуацию в США и нынешнюю в Европе. Главной проблемой упомянутого вами Lehman Brothers были poison assets - «токсичные активы», именно в них он держал основную часть средств, именно на них зарабатывал, и именно они были привязаны к ипотеке. Естественно, что кризис на ипотечном рынке США привел к обесцениванию этих активов.
Европейским банкам это не грозит, поскольку их проблемы лежат в иной плоскости, нежели проблемы Lehman Brothers и других инвестиционных банков США. Есть Греция, но проблема ее долга несопоставима по размеру с проблемой ипотеки subprime в США. Банки - держатели греческих облигаций наверняка понесут убытки от списания части долга, но они, скорее всего, переживут это. Если, конечно, кризис не начнет проявлять себя в других формах.
У российских банков нет «длинных» денег, потому что их нет в экономике в целом
НБЖ: А если перейти от европейской банковской системы к российской - что нас может ожидать здесь? В Европе кризис доверия на банковском рынке, что будет, если он перекинется на наш рынок? Тем более что первые признаки этого уже налицо.
В. СОЛОДКОВ: С нашими банками все обстоит еще проще. У нас системная проблема не в кризисах доверия, а в том, что отсутствует ресурсная база как таковая.
НБЖ: Вы имеете в виду «длинные» деньги?
В. СОЛОДКОВ: Конечно. Эта проблема родом из залоговых аукционов начала 90-ых годов, когда 8о% ВВП было приватизировано непонятно кем. Все деньги от приватизированных предприятий пошли в офшоры, то есть вся ресурсная база, которая так необходима нашим банкам для развития, оказалась там. Остались только деньги населения, но по действующему законодательству любой вклад является отзывным. Таким образом, привлекая средства физических лиц, банк принимает на себя процентный риск: пассивы у него «короткие», а кредиты - «длинные».
НБЖ: Деньги из офшоров вряд ли вернутся. Какие есть другие пути решения этой системной проблемы?
В. СОЛОДКОВ: Законодатель предлагает «соломоново решение»: давайте введем безотзывные вклады, с которых нельзя будет снимать деньги в течение, например, пяти лет. «Гениальное» предложение, не так ли?
НБЖ: Возможно, только вряд ли кто-то в здравом уме будет размещать средства на такой срок в условиях высокой инфляции и непредсказуемого будущего.
В. С0Л0ДК0В: Законодатель это продумал. Во-первых, какие у вас, как у владельца средств, есть альтернативы безотзывному вкладу? Отзывные? Ставки по ним в случае введения безотзывных вкладов будут стремиться к нулю. Недвижимость требует куда больших средств, чем открытие вклада, к тому же она менее ликвидна. Что происходит с фондовым рынком, вы сами видите, к тому же вложения в ценные бумаги у нас не застрахованы. Единственный финансовый инструмент, защищенный государственными гарантиями, - депозиты физических лиц. Так что деваться вам особо некуда.
Плюс недавно министр финансов России заявил о том, что в целях борьбы с чрезмерным наличным оборотом следует законодательно ограничить возможности оплаты товаров и услуг наличными деньгами. Тоже «гениально». И тоже ограничивает ваши возможности направить средства куда-либо еще, кроме как в депозиты. Есть ли желание у населения делать это? Нет, потому что вы справедливо назвали «контраргументы»: высокая инфляция, экономическая непредсказуемость и т.д.
НБЖ: Непредсказуем не только курс рубля по отношению к мировым валютам через пять лет, но и то, что будет к моменту истечения срока вклада с системой страхования вкладов.
В. С0Л0ДК0В: Совершенно верно.
НБЖ: Тогда возвращаемся к излюбленному русскому вопросу - что делать?
В. С0Л0ДК0В: То, о чем я говорю уже много лет подряд, - брать на вооружение опыт стран с развитой экономической и финансовой системой. Вводить, например, депозитные сертификаты.
НБЖ: Так у нас они уже введены.
В. С0Л0ДК0В: Да, формально они существуют как для физических, так и для юридических лиц. Но не устранен целый ряд препятствий к тому, чтобы они из формально существующего финансового инструмента стали реально востребованными. А о том, что они относятся у нас к первой, а не ко второй категории, говорит тот факт, что доля депозитных сертификатов в общем объеме привлеченных депозитов составляет о,2%. И она постоянно сокращается, стремясь к нулю.
Почему так происходит? Во-первых, потому что у нас депозитные сертификаты не подпадают под государственное страхование. Во-вторых, это эмиссионная ценная бумага - иными словами, чтобы выпустить такой сертификат, банк должен зарегистрировать эмиссию. Для него это чудовищная головная боль. Третье препятствие - отсутствие рынка вторичного обращения депозитных сертификатов.
Что я предлагаю? Взять за основу американскую систему, где депозитные сертификаты составляют порядка 40% от общего объема привлеченных депозитов. В американском варианте депозитный сертификат - разновидность срочного вклада. У нас это может быть документарная неэмиссионная ценная бумага, выпущенная на срок от трех месяцев до пяти лет. Ее можно приобрести, зайдя лично в банк, позвонив в банк по телефону, оставив заявку на сайте в Интернете, - в любом случае это займет у вас порядка зо секунд. При этом в США депозитные сертификаты, в отличие от российских аналогов, номинированы в любой валюте - у нас исключительно в рублях. Доходность по сертификатам является фиксированной и рассчитывается в зависимости от срока жизни бумаги. Соответственно, банк знает, сколько у него эти ресурсы стоят, и знает, что они никуда не денутся до момента истечения срока вклада.
НБЖ: А если клиенту позарез потребуются деньги?
В. С0Л0ДК0В: Нет проблем - он может реализовать свой сертификат на рынке
вторичного обращения. Конечно, клиент потеряет при этом проценты, которые должны были быть начислены по окончании срока жизни вклада, и остается только с теми процентами, которые были начислены до продажи сертификата. Свобода выбора предпочесть тот или другой вариант в любом случае остается за ним. Но банк при этом знает, что он располагает пассивом, привлеченным по фиксированной цене. В результате ни у него, ни у держателей сертификатов не возникает неразрешимых проблем.
НБЖ: А депозитные сертификаты в США покрываются государственной страховкой?
В. С0Л0ДК0В: Конечно, точно так же, как все остальные виды депозитов. Сейчас у них потолок страхования составляет 250 тыс долларов на одно лицо в одном банке.
Конечно, никто не говорит, что проблема отсутствия у нашей банковской системы «длинных» пассивов решается исключительно путем введения депозитных сертификатов. Их реальное, а не формальное появление на рынке позволило бы улучшить ситуацию, но не устранило бы проблему раз и навсегда. Давайте вспомним о том, что я говорил чуть раньше: наш Минфин озаботился тем, что на выпуск пластиковых карт были потрачены огромные средства, а народ все равно «в тупую» снимает деньги для осуществления наличных расчетов. 96% операций с картами - это снятие денег через банкоматы. Почему так происходит? Недавно руководители двух самых крупных российских банков на слушаниях в Совете Федерации в один голос заявили, что такая привычка у нашего населения...
НБЖ: Держать деньги в руках?
В. СОЛОДКОВ: Да. На что я им сказал -знаете, когда я жил в США, такой привычки у меня почему-то не было, я в течение года практически не пользовался для оплаты товаров и услуг наличными. А вернулся в Россию - и опять привычка!
Почему она реанимируется? Потому что во всех странах с развитой экономикой и даже не очень развитой держателям карт предоставляется на выбор два счета - checking (текущий) или saving (сберегательный). А нам - нет, хотя всюду стоят банкоматы, предлагающие на выбор операции как с тем, так и с другим счетом.
НБЖ: Ну и как это связано с привычкой людей пользоваться «наличкой», а не картами?
В. СОЛОДКОВ: Напрямую. С текущего счета вы производите оплату товаров и услуг, а на средства, лежащие на сберегательном счете, вам «капают» проценты. Когда вам приходит зарплата, она автоматически попадает на сберегательный счет, и на нее начинают начисляться проценты. Когда вам надо совершить платеж, вы переводите необходимую сумму со сберегательного счета на текущий, и все. Вам не надо снимать деньги, более того, вы не заинтересованы в этом, потому что на оставшуюся сумму продолжают начисляться проценты. А при нашем раскладе держать деньги на карте нет смысла - лучше снять их и разместить там, где вы считаете нужным, там, где вы сможете получить проценты.
Как видите, проблема вполне решаемая - для того чтобы население разлюбило «наличку» и полюбило «пластик», не надо вводить некие законодательные ограничения - достаточно просто ввести по каждой карте сберегательный и текущий счета. Это обязательно должно быть сделано в законодательном порядке. Потому что без этого Закон «О национальной платежной системе» не будет работать: какие поправки в него ни вноси, люди все равно будут снимать деньги в банкоматах и «пихать» их в платежные терминалы.
С этой проблемой ясно. Вернемся снова к депозитным сертификатам. В России не так много богатых людей, но все же они есть. Что делать человеку, который хочет разместить вклад на сумму в 7 млн рублей?
НБЖ: Взять 10 банков и разместить в каждом по 700 тыс рублей.
В. СОЛОДКОВ: На самом деле не го, а и, потому что сумма будет увеличиваться в результате начисления процентов. Значит, вам надо взять мешок с деньгами и начать кататься по банкам, оставляя в каждом из них по 700 тыс рублей или чуть меньше. Представьте, сколько времени это у вас займет. Что сделали «негодяи американцы», которые пытаются избавить своих клиентов от подобных временных затрат, а заодно и от риска быть ограбленным по пути из одного банка в другой? Они создали ассоциацию банков, выпускающих депозитные сертификаты. Я прихожу в один из банков, входящих в эту ассоциацию, и говорю, что хочу получить один сертификат на сумму в 7 млн рублей (представим себе, что американские банки выпускают сертификаты в рублях). Нет проблем, отвечают мне. Банк, в который я пришел, связывается еще с десятью банками, входящими в ассоциацию...
НБЖ: И они «раскидывают» между собой сумму?
В. СОЛОДКОВ: Да, так, чтобы каждая часть этой суммы подпадала под госгарантию. Потом каждый из этих и банков отчисляет в американскую систему страхования соответствующий взнос и обеспечивает мне стопроцентную страховку по всем моим сбережениям. Моя задача после этого заключается только в том, чтобы, придя в один из этих и банков, указать, в каких еще банках у меня есть счета, чтобы не получилось так, что в одном и том же банке у меня оказалось более одного счета.
НБЖ: Выходит, у нас надо создать аналогичную ассоциацию?
В. СОЛОДКОВ: А кто мешает нашим банкам сделать это? Или создание такой ассоциации - нечто страшно сложное?
Нет, просто им это не надо, потому что сейчас выйдут безотзывные вклады, и клиенту, как я уже объяснял, некуда будет деваться.
Возникает еще один вопрос - а как быть с процентными рисками при выпуске и покупке депозитных сертификатов? Ведь ставки могут за пять лет упасть. Американцы придумали ответ и на это: есть депозитный сертификат, который называется callable и который банк имеет право выкупить у клиента в любой момент по своему усмотрению. Что банк за это дает клиенту? Повышенную ставку по сравнению со среднерыночной, таким образом, процентный риск регулируется без всяких деривати-вов. Почему мы не можем взять этот опыт на вооружение? Потому что у нас проблема с головами.
НБЖ: Низкий уровень профессионализма в банковском секторе?
В. СОЛОДКОВ: Нет, уровень высокий, но наши банки ищут простые пути. Зачем здесь пытаться что-то делать, если проще всего привлекать деньги на внешних рынках, где они дешевле? Вот когда этот «кран» в виде американских или европейских рынков перекрывается, тогда у нас раздаются крики - дайте денег! Тогда банки устремляются к ЦБ, который быстро «накачивает» рынок ликвидностью, и все снова счастливы. До следующего раза. А когда наступает этот следующий раз, начинаются призывы к тому, чтобы ЦБ давал банкам «длинные» ресурсы и одновременно чтобы население не могло снимать деньги со счетов в виде отзывных вкладов или рассчитываться большими суммами наличных.
НБЖ: Ну а чего банки так переживают сейчас? Положим, внешние рынки для них закрылись, но ведь население не отзывает в массовом порядке вклады по аналогии с событиями трехлетней давности. Почему же тогда уже сейчас, пользуясь вашей терминологией, раздаются крики, что ЦБ должен в срочном порядке не только реанимировать старые антикризисные инструменты, но и придумать новые?
В. СОЛОДКОВ: Все просто - если внешние рынки закрываются, обостряется проблема ресурсной базы, и банки начинают беспокоиться. А вкладчики -ненадежный ресурс, если что-то пойдет не так, он быстро «пересохнет».
Центральный банк достаточно хорошо справляется с задачей регулирования и надзора над банковским сектором
НБЖ: У Центрального банка, помимо задач удержания инфляции и регулирования курса национальной валюты, а также помимо задачи «подпитки» банков в минуты жизни трудные, есть еще одна - регулирование и надзор над банковским сектором. В прошлом году много говорилось о том, насколько эффективно ЦБ справляется с этой своей функцией. Какова ваша точка зрения по данному вопросу?
В. СОЛОДКОВ: Мне кажется, что с регулированием и надзором ЦБ как раз справляется, и справляется достаточно хорошо. Конечно, в качестве контраргумента можно сказать - а как же история с Банком Москвы? Ну да, она имела место, но также имела место и история с Lehman Brothers. Это первый момент. А второй - в случае с Банком Москвы произошло враждебное поглощение актива, причем с нарушениями законодательства: аукциона проведено не было, и вместо приватизации пакета акций, принадлежащего московскому правительству, мы получили трансформацию средств из одного госбанка в другой госбанк. Причем госбанк, выступавший в роли «поглотителя», не удосужился должным образом проверить, что происходило в поглощаемом банке. С учетом всего этого казус Банка Москвы не является доказательством того, что ЦБ недостаточно хорошо справлялся с задачей регулирования и надзора над банковским рынком.
НБЖ: Можно ли рассматривать хорошую работу ЦБ в этом направлении как залог того, что события осени 2008 года не повторятся - банки не начнут массово банкротиться в случае обострения дефицита ликвидности?
В. СОЛОДКОВ: Все зависит от того, что будет происходить с экономикой. Представим себе худший сценарий: цены на нефть упадут даже не до уровня, на котором они были в период правительства Евгения Примакова - 9 долларов за баррель, - а до уровня i8 долларов за баррель. Что будет тогда с российской экономикой? Полный коллапс. И будет ли тогда иметь значение, плохим или хорошим был до этого надзор над банковским рынком? Банковская система в таких условиях просто перестанет существовать, или, точнее, она вернется на двадцать лет назад, в советское прошлое, когда была представлена четырь-мя-пятью госбанками.
НБЖ: В 2008 году такой жуткий сценарий не реализовался, нефть, если мне не изменяет память, не упала ниже 70 долларов за баррель, а банков тем не менее «полегло» много.
В. СОЛОДКОВ: Да, и произошло это потому, что закрылись внешние источники фондирования.
НБЖ: И сейчас то же самое.
В. С0Л0ДК0В: То же самое. Осталось лишь упасть цене на нефть. Если она не упадет, то массовых банкротств банков не будет, зато будут расти ставки по кредитам и депозитам, что уже сейчас и наблюдается. Если нефть начнет обесцениваться, то банкротства в банковском секторе неизбежны.
НБЖ: То есть несмотря на то, что ЦБ за эти три года ужесточил требования к банкам, усовершенствовал систему надзора и т.д., ничего, по сути, не изменилось?
В. С0Л0ДК0В: Опять-таки - надзор тут не при чем. В условиях падения цен на нефть «хорошие» заемщики автоматически будут становиться «плохими», и банки будут обрастать «плохими» долгами.
НБЖ: Тут, наверное, есть другой аспект: в 2008-2009 годах некоторые заемщики стали «плохими» под давлением негативных экономических факторов, а некоторые - и достаточно большое их количество - были «плохими» до кризиса, потому что банки поддались кредитному буму и выдавали займы, не слишком тщательно проверяя платежеспособность заемщиков.
В. СОЛОДКОВ: Да, но то, что так происходило, я бы не стал называть упущением надзорного блока ЦБ. Чтобы не быть голословными, давайте сравним, как осуществляется надзор над банковским рынком и как он осуществляется в других отраслях экономики. Помните, сколько времени понадобилось, чтобы найти владельцев Домодедовского аэропорта после теракта? И представьте, cколько времени и труда требуется ЦБ, чтобы разложить кредитные портфели всех банков по категориям заемщиков и оценить, а правильно ли банки присваивают категории тем или иным кредитам. Какая из этих задач является по определению более трудоемкой и сложной? Ответ очевиден. Думаю, если бы Центральному банку поручили найти владельцев Домодедово, он бы справился с этим гораздо быстрее, чем правоохранительные органы - во всяком случае ЦБ неплохо осведомлен о структуре собственности российских банков и о том, кто является в некоторых случаях их истинными владельцами. Это и есть лучшее свидетельство, что банковский надзор у нас работает хорошо - хотя, конечно, к нему тоже могут быть и будут претензии.
Начать дискуссию