Роспотребнадзор - орган надзора, чья деятельность вызывает, возможно, наибольшее количество нареканий со стороны банкиров. Участники банковского рынка хорошо помнят, что именно по настоянию Роспотребнадзора так называемые «скрытые», или дополнительные, комиссии в кредитных договорах были признаны незаконными. Сейчас Служба заняла такую же непримиримую позицию по другому вопросу - о деятельности коллекторов.
О том, почему Роспотребнадзор рассматривает ее как незаконную, о том, с какими жалобами потребители финансовых услуг чаще всего обращаются сейчас в Службу, рассказал в интервью НБЖ начальник управления защиты прав потребителей Роспотребнадзора Олег ПРУСАКОВ.
Банк должен не отмахиваться от просьб граждан или игнорировать их, а идти с заемщиком на контакт
НБЖ: Олег Владимирович, НБЖ, как банковскому журналу, интересна, прежде всего, работа Роспотребнадзора с жалобами граждан на действия банков и других финансовых организаций. Поэтому первый вопрос, который хотелось бы вам задать: на что сейчас чаще всего жалуются граждане?
О. ПРУСАКОВ: В первую очередь хочу сказать, что, начиная с прошлого года, структура жалоб изменилась. В 2007-20о8 годах граждане в основном жаловались на вопросы, которые их волновали на тот момент, - правомочность или неправомочность взимания комиссий, навязывание дополнительных услуг, связанных с выдачей кредитов и т.д. Поскольку Роспотребнад-зором была проделана большая работа по рассмотрению такого рода жалоб, а также сформирована соответствующая правоприменительная практика, структура жалоб, как я уже сказал, изменилась.
Сегодня в основном речь идет о том, что, несмотря на сформировавшуюся правоприменительную практику и позицию Высшего Арбитражного Суда по известным вопросам, граждане не находят изменений в политике, проводимой некоторыми банками. Это выражается в том, что финансово-кредитные организации неохотно идут на контакт с клиентами в тех случаях, когда реально есть возможность урегулировать спорные моменты в рамках цивилизованных отношений.
НБЖ: Например?
О. ПРУСАКОВ: Например, когда речь идет о необходимости реструктуризации задолженности. Предположим, человек взял кредит на достаточно продолжительный период времени. Мы все знаем, что из-за финансового кризиса у многих заемщиков изменились условия работы, снизилась их платежеспособность. То есть зачастую кардинально изменялась жизненная ситуация, из которой исходил заемщик на стадии получения кредита. Он обращается в банк с просьбой о реструктуризации долга, не получает конструктивного ответа от кредитора и видит в этом иногда злонамеренность финансово-кредитной организации, иногда необоснованность в принятии ею решения. И то и другое вызывает у гражданина чувство протеста, а результатом этого становится направление жалоб в Службу.
НБЖ: Плохо, что банки не откликаются на просьбы заемщика реструктурировать задолженность. Но разве это не их право - отказывать в реструктуризации, если они не видят для этого веских оснований? Разве это право не закреплено за кредиторами законодательно?
О. ПРУСАКОВ: В принципе, да - это право банка. Но не все так просто и однозначно, как это может показаться на первый взгляд. Есть 451 статья Гражданского кодекса, предусматривающая возможность расторжения договора в случае существенного изменения обстоятельств. То есть при возникновении таких обстоятельств и такой ситуации у заемщика, при которой банк, если бы решал вопрос о выдаче кредита сегодня, отказал бы гражданину.
Поэтому здесь возникает коллизия: с одной стороны, вы правы, говоря о том, что право банка, как кредитора, согласиться на реструктуризацию долга или отказать в этом заемщику. Но, с другой стороны, есть законодательные нормы, обеспечивающие защиту интересов потребителей финансовых услуг. Как решается эта коллизия? На мой взгляд, предельно просто: банк должен не отмахиваться от просьб граждан или игнорировать их, а идти с заемщиком на контакт, объяснять, почему он отказывается реструктурировать долг.
Не стоит забывать и о другом моменте: банк - коммерческая организация, и главной целью его деятельности является получение прибыли. Значит, он должен быть заинтересован в получении назад выданных средств. Гражданин, что очень важно, не отказывается от возврата долга, он готов платить и дальше, но просит пересмотреть график погашения долга, уменьшить ежемесячный платеж или увеличить срок погашения. Почему бы в такой ситуации банку не пойти ему навстречу? Этого лично я понять не могу. Тем более что речь в данном случае идет не только о получении банком коммерческой выгоды, но и об укреплении доверия к нему и ко всему банковскому сектору со стороны клиентов.
НБЖ: То есть я правильно вас понимаю: раньше граждане жаловались на неправомерные действия банков - например, навязывание дополнительных услуг или комиссий, а теперь скорее на бездушность банковских организаций?
О. ПРУСАКОВ: Да, сегодня объектом жалоб становятся действия финансово-кредитных организаций, которые не всегда сами по себе содержат состав административного правонарушения. Поэтому Служба теперь очень много внимания уделяет разъяснению гражданам их прав в принципе. Например, по тому вопросу, о котором я уже упоминал, - в случае существенных изменений жизненных обстоятельств у заемщика. С нашей точки зрения, это объективное основание для изменения условий кредитного договора. Если не получается добиться этого в досудебном порядке, значит, надо добиваться этого в судебном порядке.
НБЖ: И как относятся, по вашему опыту, судьи к подобным делам, на чью сторону они встают - банков или заемщиков?
О. ПРУСАКОВ: Мы такие подсчеты не проводим, поскольку это не входит в нашу компетенцию. Компетенция Службы - контроль и надзор за соблюдением обязательных требований законодательства, защищающего права потребителей. И мы всегда говорили и говорим, что применительно к банкам нас интересуют два основных вектора: все то, что лежит в области соблюдения прав потребителя финансовых услуг на получение информации при заключении договора, и все, что касается условий самого договора на предмет выявления условий, ущемляющих права потребителей. Ущемляющих не по принципу «нравятся - не нравятся», а по сравнению с конкретными императивными нормами.
Многое будет зависеть от того, готовы ли банки минимизировать свои риски за счет соблюдения законов
НБЖ: Вы сказали, что вам приходится разъяснять гражданам их права, фактически консультировать их. А как насчет банков? Им Служба дает разъяснения - например, по теме социальной ответственности финансово-кредитных организаций?
О. ПРУСАКОВ: Учить уму-разуму банки, наверное, можно и даже нужно. Но эту работу мы ведем исключительно в том алгоритме, который диктуют взаимоотношения между органом надзора и поднадзорными организациями. У Службы нормальные отношения с обеими банковскими ассоциациями, мы постоянно участвуем в целом ряде мероприятий, которые они проводят. И через этот канал мы несем наши идеи в банковские массы.
Признаюсь честно - некоторые из этих идей банкиры встречают с непониманием, поскольку, с моей точки зрения, на рынке превалирует стереотип мышления - мол, как же так, мы столько лет работали по своим правилам, а теперь от нас требуют одно из этих правил поменять, а от другого вообще отказаться! Но наши требования - не капризы, не эксклюзивные желания, все они основаны на нормах действующего законодательства и на сложившейся правоприменительной практике, о чем, кстати, свидетельствует и недавно опубликованный обзор Высшего Арбитражного Суда. Чтобы не быть голословным, приведу некоторые цифры: если в 2007 году мы выигрывали в судах первой инстанции только каждое четвертое дело, касающееся обжалования банками постановлений о привлечении их к административной ответственности, то к настоящему моменту этот показатель вырос до 85%.
НБЖ: Как раз следующий вопрос, который я хотела вам задать, - чем объясняется впечатляющий рост данного показателя? Законодательство стало более проработанным, суды стали лучше функционировать, или банки стали менее упорными в отстаивании того, что они считают своими правами?
О. ПРУСАКОВ: Главная причина - приходит понимание того, что сложилось правовое поле, вопросы в сфере потребительского кредитования урегулированы в рамках Гражданского кодекса, в рамках законов «О защите прав потребителей» и «О банках и банковской деятельности». И в этом поле сложились определенные взгляды на то, каким образом эти нормы следует использовать. Мы руководствуемся функциями, которые есть у Службы, - как я уже сказал, оцениваем отношения, сложившиеся между заемщиками и кредиторами в рамках договоров, и отношения, возникшие на преддоговорной стадии, с точки зрения выполнения требований по предоставлению потребителям всей необходимой информации. При этом наши взгляды и подходы за последние пять лет практически не изменились - мы требуем сейчас точно того же, чего требовали от участников банковского рынка пять лет назад.
НБЖ: Просто кое-что из того, что вы требовали пять лет назад, уже нашло законодательное оформление.
О. ПРУСАКОВ: Да, причем закреплено на законодательном уровне было и то, что в принципе определенным образом уже было урегулировано. Это, например, касается темы досрочного погашения кредита. Мы рассматривали этот вопрос с точки зрения того, что уже было прописано в Гражданском кодексе, и говорили, что у заемщиков действительно есть это право, но оно может быть реализовано исключительно при наличии воли (согласия) кредитора. По нашему убеждению, за такое согласие никакая плата взиматься не должна. Мы не настаивали, чтобы этот вопрос был дополнительно каким-то образом конкретизирован законодательно, тем не менее законодателями было принято решение глубоко проработать эту проблему и внести необходимые изменения в Гражданский кодекс. Банки от этого не выиграли, а проиграли: теперь они обязаны предоставлять заемщикам возможность бесплатного досрочного погашения кредитов, хотя раньше могли это делать по доброй воле.
НБЖ: В начале нашей беседы вы сказали, что три-четыре года назад граждане в основном жаловались на так называемые «скрытые» комиссии в кредитных договорах. Сейчас эта проблема уже полностью урегулирована, поток жалоб в связи с ней прекратился? Или все же есть прецеденты, что некоторые банки пытаются «протащить» такие комиссии в кредитные договоры?
О. ПРУСАКОВ: Такие попытки, конечно, делаются, хотя не носят столь массового характера. Но когда я говорил об изменении структуры жалоб, то не имел в виду, что старые проблемы полностью ушли в прошлое. Время от времени всплывают договоры, заключенные два-три года назад, и граждане, получившие информацию о том, что дополнительные комиссии признаны незаконными, правомерно ставят вопрос о возврате удержанных в этой связи денежных средств. Мы разъясняем, что у них есть право обратиться в суд и отстоять там свои права.
НБЖ: Право у них есть, а есть ли возможность выиграть такие процессы? Комиссии взимались, когда они еще не были признаны незаконными. Разве в данном случае не должен действовать принцип «закон обратной силы не имеет»?
О. ПРУСАКОВ: Так никакого нового закона на этот счет не было! Но Высший Арбитражный Суд высказался по данному вопросу, дал оценку существующим законодательным нормам и, исходя из этой оценки, признал подобные комиссии незаконными. Поэтому речь не идет о том, что до его разъяснения была одна ситуация, а теперь - совсем другая. Нормы закона не изменялись, и гражданин в течение срока исковой давности вполне может предъявить к банкам соответствующие имущественные требования. Что потребители и делают: насколько мне известно, только в прошлом году судами было рассмотрено порядка юо тыс дел о взыскании дополнительных комиссий в рамках кредитных договоров.
НБЖ: Я понимаю, что главная цель Рос-потребнадзора - защищать интересы граждан и заботиться об их благополучии. Но нет ли опасений, что такой поток жалоб будет иметь контрэффект? Он может негативно отразиться на финансовых показателях банков, да и на уровне ставок по новым кредитам тоже.
О. ПРУСАКОВ: А почему у банков должна быть некая индульгенция от несения расходов, связанных с изначально незаконными действиями? Они такие же хозяйствующие субъекты на потребительском рынке, как и любые другие компании. Если торговое предприятие несет убытки в случае продажи потребителю заведомо некачественного товара, то оно почему-то никому не плачется в жилетку, хотя его расходы на покрытие иска могут в несколько раз превышать прибыль.
НБЖ: Ну ведь считается, что банковская сфера относится к числу социально значимых, а банковская система -кровеносная система экономики.
О. ПРУСАКОВ: А с этим никто и не спорит, но, по моему убеждению, это такая же сфера экономической деятельности, как и любая другая. Работа банков так же основана на риске предпринимательской деятельности, как и работа любой нефинансовой коммерческой организации. Дополнительные комиссии, которые взимали банки, были незаконными, мы говорили об этом еще пять лет назад. Были среди участников банковского рынка организации, которые прислушались к нашим предупреждениям, они отменили комиссии еще до окончательного признания их незаконными и, таким образом, минимизировали возможные убытки. А были и те, кто держался до последнего - что ж, теперь они несут убытки, иначе и быть не может.
НБЖ: И как по-вашему, жалобы на эти комиссии со стороны граждан еще будут поступать, или поток иссякает?
О. ПРУСАКОВ: Думаю, в обозримом будущем он будет не иссякать, а расти. На каком-то этапе ситуация, конечно, стабилизируется. Многое зависит от самих банков, от того, насколько они готовы изменить свои маркетинговые стратегии и перейти к формированию договорных отношений в новых условиях. От того, готовы ли они минимизировать свои риски за счет соблюдения законов.
НБЖ: Вспомним еще одно старое дело, связанное с появлением на рынке так называемых «дорогих» депозитов. В конце 2008 - первой половине 2009 года некоторые банки запустили программы, сулящие клиентам весьма высокую доходность по вкладам. Потом с помощью различных не указанных вначале комиссий уровни этих ставок были сильно «порезаны». Получает ли Роспотребнадзор жалобы по этому вопросу?
О. ПРУСАКОВ: Не могу сказать, что эти жалобы носят массовый характер. С чем это связано, сказать сложно - возможно, с тем, что еще не наступило время: «дорогие» депозиты закрываются только в этом году.
Но более весомой мне представляется другая причина. В данном случае мы столкнулись с действиями банков, направленными на искусственное ограничение активности граждан при пополнении вкладов. Как правило, комиссии, о которых вы упомянули, вводились на основании внутренних документов банков. Потребителю объяснялось - да, ты можешь принести деньги, но учти, что при закрытии вклада ты можешь получить не ту сумму, на которую рассчитывал изначально. То есть речь шла о психологической атаке на вкладчиков, которая в одних случаях оказалась успешной, в других нет.
Нарушались ли при этом существенные условия договора? Об этом можно будет говорить только тогда, когда наступит «время Ч», гражданин придет за своими деньгами и получит меньше, чем было обещано по договору. Ему начнут объяснять, что это связано с внутренней инструкцией банка, что его предупреждали о введении комиссий за пополнение вклада. Вот когда человек столкнется со всем этим, тогда появятся основания для выяснения ситуации и подачи жалоб.
Оценивать отношения до момента их завершения преждевременно.
НБЖ: Но все-таки вы дали понять, что единичные жалобы на действия банков по «дорогим» депозитам поступали.
О. ПРУСАКОВ: Эти жалобы были вызваны скорее не действиями банков, а страхом перед тем, что они могут сделать. Граждане спрашивали, что им делать, если опасения подтвердятся, и в результате введения дополнительных комиссий ставки по вкладам упадут. Мы разъясняли им, что обращаться с жалобами на действия банков следует только в том случае, если срок договора об открытии вклада истек, а вкладчик не получил полностью сумму, причитающуюся ему по договору.
НБЖ: Я правильно понимаю, что в Роспо-требнадзор граждане обращаются не только с жалобами, но и за разъяснениями? Получается, Роспотребнадзор перенимает некоторые функции института финансового омбудсмена?
О. ПРУСАКОВ: В функции Роспотреб-надзора входит как прием и рассмотрение жалоб со стороны потребителей, так и предоставление разъяснений по вопросам, связанным с законодательством о защите прав потребителей.
Конструкция с плавающими ставками по кредиту означает нежелание кредитора выполнять требования закона
НБЖ: Вернемся, если не возражаете, к банковскому кредитованию. Одно из ваших недавних заявлений касалось так называемых плавающих, или переменных, ставок по кредитам. Вы заявили, что они не являются законными. Почему?
О. ПРУСАКОВ: Потому что они не соответствуют действующему российскому законодательству. У нас нет нормы, которая бы четко и структурированно допускала введение плавающих ставок - более того, у нас даже понятия такого в законодательстве нет. Так что с формальной точки зрения ответ на данный вопрос очевиден - такие ставки незаконны.
Еще один момент, который необходимо учитывать при обсуждении данного вопроса. В Законе «О защите прав потребителей» прописано право потребителя на получение полной и достоверной информации об условиях предоставления услуги. В данном случае - об условиях кредитования. До потребителя, таким образом, должна быть доведена информация о сумме, которая ему предоставляется, о сумме, подлежащей возврату, и о графике погашения кредита. Выполнить эти императивные требования в условиях плавающих ставок, что предполагает возможность одностороннего их изменения кредитором, просто невозможно. То есть сама по себе конструкция с плавающими ставками означает, с одной стороны, нежелание кредитора выполнять требования закона, а с другой - фактически исключает для потребителя возможность изначально получить достоверную информацию о цене услуги.
НБЖ: Логично предположить, что для появления плавающих ставок должны быть внесены изменения в действующее законодательство.
О. ПРУСАКОВ: Я не вижу, как можно это сделать. У нас ведь сам по себе уровень ставки не является информацией, обязательной к раскрытию на стадии договорных отношений. Потребителя волнует не столько величина процентной ставки как таковая, сколько то, как это отражается...
НБЖ: На его кошельке.
О. ПРУСАКОВ: Если хотите - да. Человек должен знать, сколько он вернет банку в случае, если возьмет, например, кредит на 2 года на сумму юо тыс рублей. Если ставка будет плавающей в том смысле, как это понимают банки, то никто с точностью до запятой подлежащую возврату сумму потребителю не назовет. А вот это уже будет квалифицироваться как нарушение Закона «О защите прав потребителей».
Конечно, под плавающими ставками можно понимать и другое. Например, установление гибкого графика погашения, когда на какие-то месяцы года будут приходиться большие выплаты, на какие-то - выплаты поменьше. Если это делается по обоюдному согласию сторон, то это как раз нормальная практика, и обязательное требование законодательства о предоставлении потребителю необходимой информации не нарушается.
НБЖ: Странно, но в мире, насколько мне известно, выдаются кредиты по плавающим ставкам. То есть такая практика существует, и никто ее не запрещает.
О. ПРУСАКОВ: Знаете, в мире много чего есть, например левостороннее движение. Но это же не повод, чтобы водитель, ссылаясь на подобную практику, стал у нас ездить по встречной полосе. Мировой опыт хорош для изучения, но его не всегда можно экстраполировать на российскую действительность без учета того, что происходит у нас.
НБЖ: С плавающими ставками понятно, а каково ваше отношение к ставкам по кредиту, превышающим разумные уровни? Заместитель руководителя ФАС Андрей Кашеваров недавно предложил ввести такое понятие, как «ростовщический процент». Вы поддерживаете эту инициативу антимонопольного ведомства?
О. ПРУСАКОВ: С точки зрения защиты общественных интересов, наверное, в этом есть логика. Но мы, когда ведем диалог с банковским сообществом, стараемся не вмешиваться в экономическую составляющую банковской деятельности. Нам важно, чтобы были соблюдены формальные требования законодательства. Это означает, что потребитель должен быть поставлен в известность о реальной ставке по кредиту. Составляет она юо%? Отлично, так и пропиши в договоре. Составляет 1000%? Проинформируй об этом заемщика, причем своевременно, на договорной стадии. Если ты выполнишь все эти требования, ты закон не нарушишь. А надо ли вводить «ростовщический процент» - это, повторюсь, вопрос из другой плоскости.
НБЖ: Банки вряд ли будут устанавливать ставки 100% или 1000% - эти времена в прошлом. А вот микрофинансовые организации вполне могут это делать. На них распространяется требование предоставлять заемщикам полную и достоверную информацию об условиях кредитования? И не обрушился ли уже на вашу Службу поток жалоб со стороны потребителей услуг МФО?
О. ПРУСАКОВ: Конечно, распространяется. К микрофинансовым организациям применяются те же самые подходы, к ним выдвигаются те же требования по соблюдению законодательства о защите прав потребителей, что и к банкам.
НБЖ: Тем не менее на банковском рынке существует устоявшееся мнение: банки вынуждены существовать в условиях жесткого прессинга со стороны надзорных органов, а МФО - на зеленой лужайке под ясным солнышком.
О. ПРУСАКОВ: Это не соответствует действительности. Как я уже говорил, мы предъявляем к МФО те же требования по раскрытию информации, что и к банкам. Другое дело, что на деятельность МФО пока не поступает столько жалоб, сколько на банки.
Переуступка прав требований третьему лицу приводит к нарушению банковской тайны и ухудшению положения заемщика
НБЖ: Возможно, жалоб на микрофинансовые организации мало потому, что рынок МФО еще молодой. Зато на кого, наверное, часто поступают жалобы, так это на коллекторские агентства. Роспотребнадзор известен как самый непримиримый противник коллекторскои деятельности, поэтому вам, наверное, понравится предложение Минэкономразвития о законодательном запрете на общение между кредитором и должником в досудебном порядке.
О. ПРУСАКОВ: Мы придерживаемся позиции, которая кажется нам абсолютно разумной. Институт взыскания задолженности действует, алгоритм этого действия отработан от начала до конца. Если возникают проблемы с возвратом долга, значит, кредитор либо пытается урегулировать ситуацию на досудебной стадии, либо обращается с иском в судебные инстанции. На досудебной стадии первоначальный кредитор может звонить должнику или писать ему, нам это безразлично - Роспотребнадзор, как и любой другой надзорный орган, не регулирует способы коммуникации.
Теперь что касается коллекторов. Если банк производит переуступку долга, возникает новый кредитор, с которым должник ни в какие договорные отношения не вступал и не собирался вступать. Это противоречит положениям Гражданского кодекса и еще усугубляется нарушением Закона «О банках и банковской деятельности», поскольку финансово-кредитная организация передает информацию о заемщике третьему лицу. Повторюсь -это нарушение, и какие-то половинчатые компромиссные решения здесь невозможны.
НБЖ: Но ведь бывает так, что в кредитных договорах изначально прописывается, что заемщик согласен на передачу данных о нем и переуступку его долга третьему лицу, то есть коллекторскому агентству.
О. ПРУСАКОВ: Не может быть такого прописано и не должно. Тут налицо путаница между тем, что составляет персональную тайну и может быть передано, и тем, что составляет банковскую тайну. Персональные данные регулируются совершенно другим законодательством, а банковская тайна - одна из основополагающих вещей, которые сопутствуют любому банковскому институту. В Гражданском кодексе, в Законе «О банках и банковской деятельности» четко прописано, какая информация подпадает под определение «банковская тайна», в каких случаях финансово-кредитная организация вправе ее разглашать, а в каких - нет. Заявление, что банковскую тайну можно нарушать по соглашению с клиентом банка, абсурдно. И нам очень странно слышать, что заемщик согласился, значит, можно передавать третьему лицу данные, составляющие банковскую тайну. При чем тут вообще заемщик?
НБЖ: Но тогда получается, что коллек-торский бизнес не должен существовать вообще?
О. ПРУСАКОВ: Во всяком случае, не должен в сегодняшнем его виде.
НБЖ: А в каком виде он может существовать?
О. ПРУСАКОВ: А я вообще не уверен в необходимости его существования применительно к отношениям с заемщиками-гражданами. Но в любом случае этот вопрос - не к Роспотреб-надзору. От себя могу только сказать следующее: нормами гражданского права урегулирована, в частности, так называемая факторинговая деятельность, подразумевающая работу с просроченной задолженностью. Это отдельный вид деятельности, и вся законодательная база для его осуществления выстроена. А когда мы говорим, что банк формирует портфель долгов и передает его коллектору, да еще по договору уступки требования, - это полное беззаконие.
НБЖ: Тем не менее коллекторский бизнес существует уже несколько лет, причем в цивилизованных формах, не связанных с угрозами и запугиванием.
О. ПРУСАКОВ: Существует. Но под ним обычно подразумевается следующее: есть организации, цивилизованно осуществляющие сбор просроченной задолженности для того, чтобы впоследствии войти в качестве акционеров в некий бизнес и заняться его управлением. Это нормально, и никто против этого не выступает. Но когда организации выкупают у банков портфели кредитов физических лиц и занимаются «выбиванием» долгов, это недопустимо. Не может быть предпринимательской деятельности, суть которой заключается в том, что я буду звонить гражданину и говорить: «Ты мне должен деньги». Какие деньги? Штрафные санкции, которые возникли по долгу перед другой организацией. Это же абсурдная ситуация, и мы не видим возможности урегулировать ее.
Кроме того, в какой ситуации оказывается гражданин, чей долг банк переуступил коллектору? Он лишается преференций, которые у него есть при урегулировании отношений между ним и банковской организацией. Его отношения с третьим лицом - в данном случае коллектором - если и регулируются, то при лучшем раскладе общими положениями гражданского законодательства. Минимизация прав потребителя финансовых услуг - а она неизбежна в случае переуступки прав требований коллекторам - не может нас не волновать.
НБЖ: А может гражданин вернуть себе преференции, о которых вы говорите, добившись в суде признания того, что сделка по переуступке его долга была незаконной? Я так понимаю, что в случае возникновения такого спора Роспотребнадзор встает на сторону граждан. А на чью сторону, по вашему опыту, чаще всего встают суды?
О. ПРУСАКОВ: Как я уже говорил, такой процесс не будет рассматриваться как потребительский спор, это будет обычный гражданский спор...
НБЖ: И Служба не может вмешаться в него?
О. ПРУСАКОВ: В том-то и дело! И это тоже является фактором, приводящим к ухудшению первоначального положения заемщика.
НБЖ: Но ведь, наверное, это первоначальное положение можно восстановить через суд?
О. ПРУСАКОВ: Мы поэтому и разъясняем гражданам, что они могут и должны обращаться в суды с исками о признании незаконными сделок по переуступке их долгов третьим лицам. Разъяснительная работа очень важна, поскольку люди находятся под сильным психологическим давлением, и им сложно самостоятельно разобраться в делах такого рода.
НБЖ: Если вы считаете деятельность коллекторов незаконной, значит ли это, что вы вообще против принятия закона о коллекторской деятельности?
О. ПРУСАКОВ: В том виде, в котором он существует, - да. Тем более что есть поручение Президента РФ разработать и принять закон о банкротстве физических лиц. Я вас уверяю, что когда это поручение будет выполнено, тема коллекторства отпадет сама собой.
НБЖ: Но пока этого закона нет, нельзя же существовать в безвоздушном пространстве. И игнорировать то, что запрет коллекторской деятельности в ее нынешнем виде может спровоцировать резкий рост объемов «плохих» долгов на банковских балансах.
О. ПРУСАКОВ: И что? Господа, работайте с заемщиками, и никакого резкого роста долгов у вас не будет. Ну а если вы понадавали кредитов неизвестно кому без должной оценки рисков, то, наверное, это ваши проблемы. Это не вопрос несовершенства законодательства или необходимости существования коллекторского бизнеса. Это вопрос эффективности менеджмента банка: не умеешь работать - уходи с этого рынка, занимайся другим видом деятельности.
НБЖ: То есть вам банки, сложись такая ситуация, не будет жалко.
О. ПРУСАКОВ: Так ставить вопрос некорректно. В свое время у нас в стране многие пытались заниматься предпринимательской деятельностью. У кого-то получилось, у кого-то нет. Жалко ли тех, у кого не получилось? По-человечески, возможно, но, если ты не умеешь организовать бизнес должным образом, лучше тебе заняться чем-то другим. То же самое и с банками. Если у тебя огромный портфель невыполненных обязательств, то это означает одно: ты плохой управленец.
Второй довод: для того чтобы у нас возникло чувство жалости к банкам, надо, чтобы банки были лишены возможности защищать свои права в судебных инстанциях. Кто-то препятствует банкам обращаться в суд и требовать взыскания задолженности?
НБЖ: Банкиры обычно в таких случаях указывают, что суды неэффективны, судьи профессионально недостаточно подготовлены, они не всегда понимают, в чем суть вопроса...
О. ПРУСАКОВ: Что значит - профессионально не подготовлены? Вопрос о взыскании задолженности относится к числу элементарных вопросов, чтобы решить его, судьям не надо обладать какими-то особыми познаниями в банковском деле. То, что банки не идут в суды, объясняется совсем иными причинами. Главная из них в том, что основной объем задолженности составляют суммы, «набежавшие» в результате наложения на заемщика пеней и штрафов. Разумеется, при рассмотрении таких дел судья апеллирует к 333 статье Гражданского кодекса: в соответствии с ней суд вправе снизить размер неустойки, если она несоразмерна величине неисполненного обязательства.
НБЖ: То есть теоретически суд может обязать заемщика вернуть только сумму, первоначально прописанную в кредитном договоре?
О. ПРУСАКОВ: В принципе, такое возможно. А что, разве у нас редко бывают ситуации, когда первоначальный долг человека перед банком составляет юо рублей, а в результате пеней и штрафов его «доращивают» до 5000-бооо рублей? Причем «доращивают» искусственно, ведь никто не препятствует кредитору на следующий день после образования задолженности обратиться в суд. Но некоторые банки предпочитают совсем иную модель поведения и поэтому обращаются не в судебные инстанции, а к коллекторам. Что, как я уже говорил, противоречит законодательству в части защиты прав потребителей.
Мы никогда не были, не являемся, и, надеюсь, не будем регулятором банковского рынка
НБЖ: Наверное, я не открою вам большого секрета, сказав, что отношение банков к деятельности Роспотребнадзо-ра не всегда является позитивным. Есть даже мнение, что Роспотребнадзор вмешивается не в свое дело, пытаясь регулировать банковский рынок, ведь такое регулирование - исключительная компетенция Центрального банка РФ.
О. ПРУСАКОВ: Здесь мы опять же сталкиваемся либо с сознательным введением общественности в заблуждение, либо с недопониманием ситуации. Мы никогда не были, не являемся и, надеюсь, не будем регулятором банковского рынка. Мы не издаем нормативных документов, рассчитанных на обязательное исполнение их банками. Роспотребнадзор - орган контроля за соблюдением прав потребителей, который работает на рынке финансовых услуг в точечном режиме, когда возникает необходимость защиты прав конкретных граждан либо неопределенного круга потребителей.
НБЖ: Но ведь, наверное, Роспотреб-надзору довольно часто приходится взаимодействовать с организациями, регулирующими либо банковскую деятельность в целом, либо различные аспекты этой деятельности, - с ЦБ, ФАС и т.д. Как строится это взаимодействие, по каким вопросам приходится пересекаться?
О. ПРУСАКОВ: У каждого из органов, которые вы назвали, своя компетенция. И то, что нам приходится не так часто взаимодействовать с ними, можно рассматривать скорее как положительный, чем как отрицательный факт: значит, компетенции четко разделены, и нет необходимости дублировать друг друга. Каждый орган решает те вопросы, ради которых он и был создан.
НБЖ: То есть между Роспотребнадзо-ром и ФАС или Роспотребнадзором и ЦБ вообще нет взаимодействия?
О. ПРУСАКОВ: Почему же нет? Есть. Но оно выстраивается не за счет того, что мы ходим, взявшись за руки. Мы проводим консультации по вопросам, затрагивающим банковскую деятельность, нам очень важно, чтобы наша позиция по ним находила понимание в Центральном банке, в Минфине, в Федеральной антимонопольной службе. Например, тот же вопрос о комиссиях, который мы обсуждали в начале беседы, мы с ФАС рассматриваем с разных сторон: они с точки зрения соблюдения антимонопольного законодательства, мы - с точки зрения защиты прав потребителей. Соответственно, различаются и санкции, и формы реагирования на выявленные нарушения.
В то же время, например, нам бы хотелось, чтобы тот же Центральный банк более четко сформулировал свою позицию по вопросу соблюдения банковской тайны при переуступке долгов коллекторам. Потому что пока ЦБ занял позицию...
НБЖ: ...над схваткой?
О. ПРУСАКОВ: В некотором смысле, да. Хотя, по нашему убеждению, очевидно, что законодательство о банковской тайне в данном случае нарушается. Ведь смешно же апеллировать к тому, что гражданин, подписывая кредитный договор, санкционирует возможность ее разглашения.
НБЖ: Возможно, ЦБ-то как раз волнует, как будет развиваться ситуация на банковском рынке, если с него убрать коллекторов. Ведь одна из задач Банка России - поддерживать стабильность на банковском рынке, а какая уж тут стабильность, если ряд банков обрастет проблемными долгами?
О. ПРУСАКОВ: Безвыходных ситуаций не бывает. Значит, надо искать механизмы, которые, с одной стороны, были бы приемлемыми для банков, а с другой стороны, не нарушали бы законодательство о защите прав потребителей и банковское законодательство. Поймите правильно - никто не отрицает важность банковского бизнеса и для экономики страны, и для ее социальной сферы. Но надо находить баланс интересов. Это та задача, которую как раз надо решать совместными усилиями.
Начать дискуссию