Уместно ли называть продолжающийся мировой финансовый кризис Великой депрессией-2? Созданы ли благоприятные экономические условия, и есть ли необходимость в приватизации госбанков? К каким последствиям может привести ужесточение банковского надзора в России и, в частности, повышение требований к капиталу финансово-кредитных организаций? Почему в России возможны прецеденты, когда за доведение банков до банкротства отвечают только наемные менеджеры, а собственники остаются в стороне? На эти и другие вопросы ответил в интервью НБЖ ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил ЭСКИНДАРОВ.
Нынешний мировой кризис пока не перерос из финансового в экономический
НБЖ: Михаил Абдурахманович, вопрос, который хотелось бы задать вам в начале интервью, - как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в мировой и особенно в европейской экономике? Сейчас ситуация в Греции, казалось бы, взята под контроль, но не напоминает ли вам все происходящее там затишье перед бурей?
М. ЭСКИНДАРОВ: Я придерживаюсь следующей точки зрения: то, что происходит сейчас, - не новый кризис, а продолжение того, который начался в 2008 году. Слава богу, пока он является финансовым, а не экономическим. Безусловно, сегодня мы видим позитивные моменты: экономика в ряде стран растет, безработица снижается. Но говорить о том, что реальные проблемы решены - особенно в Европе - я бы не стал. Вполне возможно, что в Португалии, Испании и в ряде других европейских стран начнутся те же проблемы, что и в Греции. Крайне серьезная ситуация сложилась и в прибалтийских государствах.
НБЖ: Но самая серьезная проблема пока - это проблема Греции?
М. ЭСКИНДАРОВ: Да, конечно. Выделение дополнительных кредитов пока не улучшило ситуацию в экономике этой страны.
НБЖ: Вы сказали - слава богу, что пока мы имеем дело с финансовым кризисом. А насколько велика вероятность его перерастания в экономический?
М. ЭСКИНДАРОВ: Мне кажется, что вероятность такого перерастания зависит от многих факторов и, как это ни прискорбно, от эффективности регулирования экономики со стороны нескольких центров. На мой взгляд, более активную позицию при решении имеющихся проблем должны занимать «большая восьмерка» и регуляторы мировой финансовой системы. А что касается Европы, то для нее, по моему мнению, единственным спасением могут быть действия Германии. Эта страна показала, что ей под силу регулировать экономические отношения внутри Европейского союза. Если бы не ее помощь, с одной стороны, и не ее жесткие требования к странам - получателям этой помощи, то мы бы имели сейчас совсем другую картину.
НБЖ: Какую именно?
М. ЭСКИНДАРОВ: Картину хаоса всей европейской финансовой системы.
НБЖ: У самой Германии тоже достаточно много экономических проблем.
М. ЭСКИНДАРОВ: Совершенно верно. Если эти проблемы будут разрастаться, тогда появятся основания ожидать уже экономического кризиса. Сначала, как ни парадоксально это звучит, в Европе, но потом кризис неизбежно вернется туда, откуда он вышел в 2008 году, - на американский рынок.
НБЖ: И вот как раз в этом случае будет уместно говорить о повторении Великой депрессии, когда все тоже началось с фондового рынка, а затем перекинулось на реальный сектор экономики?
М. ЭСКИНДАРОВ: Да, к сожалению, такой сценарий развития событий вполне возможен.
НБЖ: Если теперь перейти от проблем в мировой экономике к анализу экономической ситуации в России, то каким, с вашей точки зрения, может стать воздействие Великой депрес-сии-2 на нашу страну? В 2008-2009 годах российская экономика сильно пострадала, хотя никакой корреляции между рынком ипотеки subprime в США и нашим финансовым рынком не было. Что может ожидать Россию в случае, если мировой финансовый кризис превратится в мировой экономический кризис?
М. ЭСКИНДАРОВ: Российская экономика давно интегрирована в мировые экономическую и финансовую системы, так что нам ни в коем случае нельзя надеяться на то, что мы останемся на необитаемом острове и буря пройдет мимо.
НБЖ: «Тихой гавани» из нас опять не получится?
М. ЭСКИНДАРОВ: Нет. Мы вышли из предыдущего этапа мирового кризиса благодаря огромным денежным потокам, которые государство направило в экономику. Однако следует признать, что эти вливания не привели к желаемому эффекту - они не оздоровили экономику, а просто поддержали ее «на плаву» и позволили избежать наиболее негативного сценария развития кризиса.
НБЖ: Сейчас как раз идут дискуссии о том, стоит ли снова отправлять нефтяные сверхдоходы в резервные фонды, и если да, то в каком количестве. И какие цели должны стоять перед такими фондами?
М. ЭСКИНДАРОВ: Я не отношусь к числу экспертов, которые считают, что подобные фонды нужно накапливать исключительно по принципу «для следующего кризиса». Эти деньги следует направлять в экономику, и события 2008-2009 годов - наглядное тому подтверждение. Мы потратили колоссальные деньги на поддержку экономики, но при этом и финансовый сектор, и другие секторы экономики остались проблемными. И следует понимать, что мы не можем больше рассчитывать на приток серьезных иностранных инвестиций, поэтому средства государственных фондов - чуть ли не единственный оставшийся у нас источник финансирования экономики. Мы же опять рассуждаем о том, что доходы от продажи нефти и газа надо резервировать, и гордимся тем, что у нас падает уровень инфляции.
НБЖ: Что же плохого в падении уровня инфляции?
М. ЭСКИНДАРОВ: Давайте вернемся на ю-20 лет назад и посмотрим, какие показатели инфляции были в странах БРИКС - Бразилии, Индии, странах Южной Африки. Тысячи процентов! То же самое было и в Турции. Сегодня во всех этих государствах наблюдается уверенный рост экономики, чем мы не можем похвастаться. Почему? Да потому что наши накопления идут на сдерживание темпов инфляции и на борьбу с будущими кризисами.
НБЖ: Я правильно понимаю, вы считаете, что высокая инфляция - не самая страшная экономическая болезнь?
М. ЭСКИНДАРОВ: Если речь идет об ограниченном временном интервале, то высокая инфляция - действительно не самое страшное явление. Но для того, чтобы своевременно подавить ее, стране нужно выбрать траекторию экономического развития. У нас на сегодняшний день траектория одна -борьба с инфляцией и боязнь вкладывать деньги в собственную экономику.
НБЖ: Обычно контраргумент звучит так: хорошо, будем вкладывать средства, которые сейчас аккумулируются в госфондах, в экономику. Но природа капитализма циклична, и все равно через энное количество лет грянет очередной кризис. Что тогда станется с экономикой без «подушки безопасности»?
М. ЭСКИНДАРОВ: Я не говорил, что следует потратить все доходы от продажи нефти и газа на развитие экономики. Надо определить оптимальное соотношение: часть средств направлять на развитие, часть - оставлять в резервных фондах. Вы правы - такую огромную страну, как Россия, нельзя оставлять без «подушки безопасности». Но и отказываться от развития ее экономики - тоже не выход из положения. Особенно если учесть, что в некоторых жизненно важных отраслях у нас сложилась поистине критическая ситуация. Износ транспортных средств РЖД достигает сегодня 50-60%, а износ железнодорожных путей - 70%. Мы можем о чем угодно говорить и с кем угодно бороться, но если парализует эту артерию, то экономика остановится. Потому что транспорт - такая же кровеносная система экономики, как и финансы. Нельзя содержать в хорошем состоянии финансовую систему и в критическом состоянии другие социально и экономически значимые отрасли экономики.
Вы правильно сказали: кризис -перманентное явление капиталистического хозяйства. Если придерживаться нынешней траектории, то мы будем вечно откладывать и вечно держать экономику в стагнирующем состоянии. Повторюсь - для ее развития нужны государственные вложения. Банковская система не может обеспечить финансирование экономики: у банков дефицит собственных средств, да и заемных средств немного. Иностранные инвесторы в основном вкладывают средства в финансовый сектор, который на сегодняшний день «оторван» от реального сектора экономики. Какие еще источники финансирования остаются? Никаких.
Приватизация госбанков сейчас может привести к тому, что банки не смогут больше обеспечить развитие экономики
НБЖ: Хорошо, что мы затронули вопрос об оторванности банковской системы от реального сектора экономики и вопрос о дефиците у банков собственных и заемных средств. На недавно прошедшем XXIII съезде Ассоциации российских банков много говорилось о дефиците ликвидности на банковском рынке. Почему, с вашей точки зрения, он возник?
М. ЭСКИНДАРОВ: Для ответа на этот вопрос давайте посмотрим на капитализацию наших банков, включая крупнейшие из них. Так вот, совокупная капитализация российского банковского сектора уступает капитализации американской Citigroup. И экономика в результате держится у нас на четырех - пяти, возможно, шести банках.
НБЖ: Причем по крайней мере четыре из них - государственные.
М. ЭСКИНДАРОВ: Конечно, это Сбербанк, ВТБ, Россельхозбанк, государственная корпорация Внешэкономбанк. Сегодня «горячие» головы говорят, что надо отказаться от участия государства в банковском капитале. Если мы сделаем это сегодня, считайте, что банковская система прекратит существование в своем нынешнем виде. Банки будут действовать как расчетно-кассовые центры, а не обеспечивать развитие экономики.
Второй момент - давайте попробуем сегодня продать хотя бы ю% акций Сбербанка. Кто выступит в роли покупателей? Спекулятивные инвесторы или нерезиденты, у которых, как я уже говорил, собственные проблемы.
Наши предприятия не имеют временно свободных средств, чтобы вкладывать их в банковский сектор, наши олигархи сами в долгах.
НБЖ: Сторонники приватизации госбанков говорят, что их разгосударствление необходимо хотя бы для того, чтобы восстановить на рынке нормальные условия конкуренции. Пока госбанки «накачивают» бюджетными деньгами...
М. ЭСКИНДАРОВ: Вспомните последний кризис - кому государство выделяло средства тогда и кому из банков дает их сейчас? Россельхозбанку, который выполняет не только экономическую, но и очень большую социальную функцию. Уберите его из сельского хозяйства - и мы получим колоссальные проблемы. Благодаря тому что он финансирует АПК, мы имеем рост сельского хозяйства на 20-25% в год.
НБЖ: По-вашему, если РСХБ станет частным банком, он не будет продолжать кредитовать сельхозпроизводителей?
М. ЭСКИНДАРОВ: Конечно, не будет, как не делают этого все частные банки. Посмотрите на цифры: планируемый доход ВТБ в этом году в сотни раз превышает планируемый доход Россель-хозбанка, хотя по капиталу РСХБ всего в два раза меньше, чем ВТБ. О чем это говорит? О том, что РСХБ - инструмент государственного финансирования сельского хозяйства, что прибыль не является главной целью его деятельности. Хорошо это или плохо? С точки зрения отдельных экономистов, плохо, потому что это не рыночные отношения. А с точки зрения здравого смысла другого инструмента финансирования АПК нет.
НБЖ: Но тогда почему не превратить РСХБ полностью в институт развития? Зачем позиционировать его как некую связку института развития с коммерческой организацией?
М. ЭСКИНДАРОВ: А кому мешает то, что он сочетает в себе эти две функции?
Часто сторонники приватизации говорят: ни в одной стране с развитой экономикой государство не участвует в капитале банковской системы настолько активно, как в России. На это я отвечаю - давайте посмотрим на пример Великобритании. Государство держит 84,4% акций второго крупнейшего банка страны - Royal Bank of Scotland, - и почему-то никто не призывает незамедлительно отказаться от госучастия в капитале этого банка. Предложения о продаже небольших пакетов акций периодически обсуждаются, но при этом не ставится цель полного выхода государства из капитала RBS.
НБЖ: А государство всегда было мажоритарным акционером RBS или стало таковым в результате последнего кризиса?
М. ЭСКИНДАРОВ: Во время последнего кризиса государство увеличило свой пакет акций RBS на 2%. Как видете, не радикальное изменение.
Мое твердое убеждение - говорить о снижении роли государства в российской банковской системе преждевременно. У нас нет для этого ни политической необходимости, ни благоприятных экономических показателей. Повторюсь - можно продать долю в Сбербанке, выручить несколько миллиардов долларов, но это никому не поможет. В перспективе, когда российские предприятия и население смогут участвовать в приватизации «Сбера», к этой теме можно будет вернуться.
НБЖ: Обычно противники госбанков говорят: хорошо, «госы» существуют, это данность. Но зачем они занимаются тем, чем призваны заниматься коммерческие банки? Пусть бы РСХБ осуществлял исключительно кредитование сельского хозяйства, Сбербанк и ВТБ -исключительно кредитование системообразующих компаний. Зачем они наступают по всем направлениям и занимаются всеми видами банковского бизнеса?
М. ЭСКИНДАРОВ:А какая разница заемщику, чьи деньги он получает - государственного банка или частного? Ему нужно взять кредит на рыночных условиях, и выдаст ли этот кредит Сбербанк, или Альфа-Банк, или любой другой банк, ему безразлично. Следует признать, что иногда именно госбанки своими действиями улучшают рыночные условия - они снижают ставки и подвигают «частников» делать то же самое.
Что касается развития приоритетных для госбанков отраслей, то они этим занимаются, у них это прописано в стратегиях развития. Тот же РСХБ, о котором я уже говорил, крайне редко кредитует предприятия отраслей, не связанных напрямую с сельским хозяйством. Поэтому я не готов заявить, что госбанки нарушают условия конкуренции, хотя, конечно, у них есть некоторые преимущества перед частными финансово-кредитными организациями.
НБЖ: Например, дешевое фондирование.
М. ЭСКИНДАРОВ: Да. Но здесь я скажу крамольную мысль: пусть акционеры частных банков вкладывают деньги в развитие своих активов. В конце концов, они такие же собственники для своих банков, как государство для ВТБ и Россельхозбанка.
НБЖ: И Сбербанка.
М. ЭСКИНДАРОВ: Сбербанк, на мой взгляд, только условно можно назвать госбанком. Его мажоритарным акционером является Центральный банк, который по закону не является государственной организацией.
НБЖ: А чему учит в данном вопросе мировой опыт? Есть ли прецеденты, что частные банки успешно конкурируют с банками с госучастием, и вторые не мешают первым жить и развиваться?
М. ЭСКИНДАРОВ: Конечно, есть. У нас же проблема заключается в следующем: частные банки очень любят порассуждать о неравных условиях конкуренции. При этом они забывают об одном: чтобы конкурировать с «госа-ми» наравне, надо наращивать объем собственных средств. На XXIII съезде АРБ, о котором вы упомянули выше, поднималась тема повышения норматива капитала до i млрд рублей, говорилось о том, что это приведет к гибели нескольких десятков, а то и сотен банков. Миллиард рублей в качестве планки - возможно, перебор. Но давайте честно признаем: пока ситуация с капитализацией банков такова, что за пределами первой двадцатки найдется совсем немного организаций, способных прокредитовать крупный проект. И даже в пределах двадцатки я знаю банки, которые могут выдать кредит максимум на сумму в несколько миллиардов рублей - потому что у них уже нет достаточного объема собственных средств, и ряд нормативов ими нарушен.
Что получается в итоге? Кредитованием крупных проектов занимаются банки с госучастием, у которых нет проблем с капиталом. И подобная ситуация характерна не только для России, но и для других стран. Я уже приводил вам в пример Royal Bank of Scotland, в Китае активно работают сразу несколько госбанков, и никому почему-то не приходит в голову, что их надо приватизировать в пожарном порядке.
НБЖ: В пожарном, возможно, не надо, а как насчет того, чтобы приватизировать госбанки постепенно?
М.ЭСКИНДАРОВ: Это вполне возможно и даже желательно. Но подчеркиваю - в определенных обстоятельствах. Если в 2017-2018 годах не будет очередного экономического кризиса, если население и предприятия аккумулируют свободные средства, которые они захотят вложить в банковские акции, - тогда пожалуйста. Но не сегодня и не сейчас!
НБЖ: Правильно ли я понимаю, что госбанки выполняют еще одну важную функцию, которую не факт, что будут выполнять частные банки? В кризисные времена они выступают в роли сенаторов...
М.ЭСКИНДАРОВ: И в роли гарантов социальной стабильности. Многие сейчас рассуждают о вреде политического кредитования на примере фирмы «Ланта-тур». При этом критики действий правительства упускают из виду, что государство выполняло свои социальные обязательства перед гражданами и что ни один частный банк не выдал бы кредит такого размера за два-три дня, как сделал это ВТБ.
НБЖ: Ни один частный банк не купил бы Банк Москвы с такой скоростью, как это сделал ВТБ.
М. ЭСКИНДАРОВ: Банк Москвы, по сути своей, такой же государственный банк, как ВТБ. Его продажа в свое время вызвала шквал критических замечаний. Но давайте посмотрим: банк «выравнивается», он продемонстрировал неплохие результаты по итогам прошлого года, и я уверен, что в недалеком будущем бюджетные вливания в него окупятся. И я, в отличие от многих экспертов, не вижу ничего трагичного в том, что слились два крупных банковских актива. Есть люди, которые считают, что подобные сделки разрушают рынок, убивают свободную конкуренцию; я не отношусь к их числу. Если мы будем запрещать подобные слияния, то всегда будем иметь маленькие и гордые банки, не способные прокредитовать ни один по-настоящему крупный проект. Что касается вашего замечания, то вы правы: ни один частный банк не купил бы Банк Москвы. Более того -ни один банк даже не попытался сделать это.
НБЖ: Альфа-Банк попытался.
М. ЭСКИНДАРОВ: Скорее, он заявил о своем намерении, но в переговоры не вступил - не конкретизировал, на какой пакет акций он претендует, не назвал хотя бы примерную цену, которую он готов заплатить. А группа ВТБ заинтересовалась данным активом. Правда, никто не предполагал, что в деятельности банка были серьезные нарушения, связанные, в первую очередь, с банковским законодательством, а не с умыслом частных лиц или неэффективностью надзора со стороны ЦБ.
НБЖ: А можно конкретизировать: какое именно из несовершенств банковского законодательства породило казус Банка Москвы?
М. ЭСКИНДАРОВ: Центральный банк зарегистрировал такой устав, который позволял менеджменту Банка Москвы осуществлять руководство без какого-либо участия и контроля со стороны наблюдательного совета, то есть представителей акционеров. Ни разу наблюдательный совет не рассматривал крупные сделки, а по отчетности банка оказалось трудно понять, что данные операции были ненадлежащим образом обеспечены.
НБЖ: Подобная ситуация была характерна только для Банка Москвы?
М. ЭСКИНДАРОВ: В том-то и дело, что нет. Могу сказать, что примерно то же самое наблюдается и в других крупных банках.
НБЖ: На практике это означает, что акционеры самоустраняются от контроля деятельности своего актива? Причем сознательно самоустраняются - разве не в их воле изменить устав?
М. ЭСКИНДАРОВ: В их воле, но вы правы - не все акционеры стремятся менять сложившийся порядок вещей. Собственники Банка Москвы, например, не рвались это делать: по-видимому, их устраивало то, что по уставу наблюдательный совет не рассматривал никаких сделок - ни мелких, ни крупных. Ни кредитов, выданных сторонним компаниям, ни кредитов, выданных связанным заемщикам. Решения по всем вопросам принимали бывший президент и бывший вице-президент Банка Москвы, к чему это привело, теперь хорошо известно.
НБЖ: А что делать в такой ситуации? Верхи не хотят и низы не хотят - акционеры самоустраняются, а топ-менеджеров априори должна устраивать ситуация, в которой они являются полновластными управленцами. Кто и что может сделать, чтобы разорвать такой порочный круг?
М. ЭСКИНДАРОВ: С моей точки зрения, этот «кто» - регулятор банковского рынка, Центральный банк. Он может и должен уделять больше внимания изучению уставов подопечных банков. В Законе «Об акционерных обществах», если мне не изменяет память, написано, что все операции на сумму свыше 20% от уставного капитала общества должны согласовываться с собственниками АО. Банки, правда, таких операций не совершают, но почему бы для них не установить планку по сумме операций, подлежащих согласованию с наблюдательным советом? Во многих банках, кстати, такое ограничение уже введено: все операции на сумму свыше га млрд рублей или 5 млрд рублей рассматриваются в обязательном порядке наблюдательным советом или советом директоров.
НБЖ: Итак, желательно, чтобы в уставе банка было записано, что наблюдательный совет или совет директоров одобряет сделки определенного размера и выше...
М. ЭСКИНДАРОВ: Да. Учредителям необходимо понимать, что если они хотят управлять банками, то у них должны быть для этого соответствующие полномочия, определенные уставом. Ни один наблюдательный совет не может просить проинформировать его о текущей деятельности банка, если уставом это не предусмотрено.
НБЖ: Есть банки, где даже такого пункта в уставе нет?
М. ЭСКИНДАРОВ: Есть, причем среди них даже банки с госучастием. В таких организациях наблюдательный совет в лучшем случае просматривает и утверждает годовую отчетность, отчетность внутреннего аудитора или отчет о деятельности банка на рынках, потому что это предусмотрено законодательством. Но о том, какие кредиты выдавались, когда и на каких условиях, он не имеет ни малейшего представления.
НБЖ: Предположим, формально будет прописано право наблюдательного совета осуществлять контроль за деятельностью банков. Но собственники, не желающие этого делать, так и не будут этого делать.
М. ЭСКИНДАРОВ: Давайте подумаем -может, тогда Центральный банк должен оговорить особые условия для различных категорий банков? Например, если капитал банка такой-то, то наблюдательный совет должен контролировать сделки такого-то размера. Именно должен, а не может. Ведь в случае с Банком Москвы все члены наблюдательного совета были освобождены от ответственности потому, что их обязанности осуществлять контроль за деятельностью банка не были прописаны в уставе.
НБЖ: На примере Банка Москвы мы увидели, что бывает, когда наблюдательный совет никак не контролирует действия топ-менеджеров. А бывают ли обратные ситуации - когда он контролирует все действия топов?
М. ЭСКИНДАРОВ: Бывают. Это другая крайность, которая тоже «от лукавого». Нужно найти оптимальное соотношение между полномочиями наемных топ-менеджеров и полномочиями акционеров.
НБЖ: Первые контролируют серьезные вопросы, вторые отвечают за операционную деятельность банка?
М. ЭСКИНДАРОВ: Да. Только нужно четко определить размер и другие конкретные характеристики этих серьезных вопросов.
НБЖ: Правильно ли я понимаю, что если будут внесены соответствующие изменения в уставы банков и в Закон «Об акционерных обществах», то собственники в случае банкротства кредитных организаций уже не смогут ссылаться на свою неосведомленность и перекладывать всю ответственность за случившееся на плечи топ-менеджеров?
М. ЭСКИНДАРОВ: Да, конечно. Вы правильно сказали: сегодня стандартная отговорка - мы не при чем, нас подставили наемные управленцы. Это несерьезный разговор. Акционеры, как никто другой, должны быть заинтересованы в том, чтобы их банки нормально развивались и были стабильными. Поэтому, по моему убеждению, именно они должны быть инициаторами внесения соответствующих поправок и в уставы банков, и в законодательные акты.
У многих акционеров может просто не найтись свободных средств для увеличения капитала своих банков до 1 млрд рублей
НБЖ: Центральный банк, насколько мне известно, эту тему не поднимает -он стремится регулировать кредитные риски банков иначе.
М. ЭСКИНДАРОВ: Да, он пытается делать это с помощью повышения требований к резервированию. На мой взгляд, это не самый лучший вариант: многие банки испытывают серьезные проблемы с капиталом из-за того, что им приходится формировать огромные резервы. Я знаю один достаточно крупный банк, который уже полгода не может проводить масштабные операции, потому что его собственные средства истощены.
НБЖ: Но ЦБ объясняет, что настройка требований к резервированию - вполне эффективный метод борьбы с такой проблемой, как связанные заемщики. С вашей точки зрения, насколько эта проблема остра?
М. ЭСКИНДАРОВ: Остра, и даже очень. Сегодня есть вопросы не только к банкам, но и к заемщикам - и связанным, и недобросовестным. Но мне кажется, что одним резервированием эту проблему все равно не решить: нужны серьезные изменения и в законодательстве, и в политике государства.
«Закручивание гаек» со стороны ЦБ зачастую только ухудшает положение банков, но в то же время мы не можем сказать, что государство активно участвует в развитии банковской системы. Приведу простой пример: у государства всегда есть временно свободные деньги. Долгое время оно вкладывало их не в собственную банковскую систему и через нее - в собственную экономику. И продолжает делать это сейчас -может, в меньших объемах. И это в условиях, когда для наших банков государственные средства являются чуть ли не главным источником фондирования. А пенсионные и страховые накопления, на которых растут финансово-кредитные организации за рубежом, у нас в банковскую систему не идут.
НБЖ: А вам не кажется, что это обусловлено в том числе и травматическим синдромом, возникшим после кризиса 2008 года? История с банком «ВЕФК» еще не забыта.
М. ЭСКИНДАРОВ: Значит, надо отдавать такие средства под управление надежных банков.
НБЖ: Чтобы Центральный банк вывешивал такой список на своем сайте?
М. ЭСКИНДАРОВ: Почему бы и нет? Если государство заинтересовано в сохранении и преумножении пенсионных накоплений граждан, то оно должно определить список таких банков.
НБЖ: Вы знаете, как только разговор заходит о тех или иных списках, составленных госорганизациями, начинаются крики о нарушении принципов свободной конкуренции.
М. ЭСКИНДАРОВ: Мы так много говорим о свободной конкуренции и при этом забываем, что ее нет ни в одной стране. И лучшее доказательство тому - причины, породившие нынешний мировой кризис. Главная из этих причин в том, что государство поддерживало - возможно, слишком активно - пенсионную систему, различные социальные программы и т.д. Отсюда и огромный государственный долг большинства развитых стран. В Европе строили капиталистический социализм или социальный капитализм, назвать это явление можно как угодно, суть его от этого не изменится. И коль скоро речь идет о такой высокой степени участия государства в социальной сфере, о какой свободной конкуренции можно говорить?
НБЖ: Еще одна тема, которая активно обсуждается в последнее время, - мотивированное суждение, которым надо или не надо наделить Центральный банк. Какова ваша позиция по этому вопросу?
М. ЭСКИНДАРОВ: Не вижу ничего плохого, если у ЦБ в дополнение к имеющимся инструментам появится еще и такой. Но повторю то, что уже говорил: на мой взгляд, гораздо важнее повысить роль акционеров в управлении банков. Потому что в сохранении стабильности банка, в его развитии, в первую очередь, должны быть заинтересованы его акционеры. И пока мы им это не докажем, ситуация не улучшится, какие бы дополнительные полномочия ни получил регулятор рынка.
НБЖ: Я так понимаю, примерно такой же ответ будет и на вопрос о повышении норматива капитала. О том, чтобы банк выполнял его, должны заботиться акционеры. Но миллиард рублей - это не слишком много?
М. ЭСКИНДАРОВ: Для большинства московских банков, думаю, это вполне посильная планка. А вот для региональных - не уверен. Допускаю, что многие финансово-кредитные организации на местах вынуждены будут свернуть свой бизнес, а это очень нежелательно в ситуации, когда Сбербанк оптимизирует свою филиальную сеть за счет сокращения числа офисов. Никто не говорит, что в каждой деревне должен быть либо банк, либо его филиал. Но можно и нужно вести речь о том, чтобы банковские услуги оставались доступными для жителей и предприятий регионов.
Возникает еще один вопрос: с какой скоростью должно происходить повышение капитала до указанной суммы? Если сразу, в один скачок, то это неизбежно приведет либо к закрытию многих банков, либо к их поглощению. Причем не к добровольному, а ко враждебному.
НБЖ: Вы же сами сказали - акционеры банков должны позаботиться о том, чтобы этого не случилось.
М. ЭСКИНДАРОВ: Экономическая ситуация сегодня такова, что у многих акционеров может просто не найтись свободных средств для этого. Им придется изымать необходимые средства из других своих бизнесов.
НБЖ: А захотят ли они это сделать -большой вопрос, учитывая, что маржа на банковском рынке снижается.
М. ЭСКИНДАРОВ: Совершенно верно. На первом этапе процесса становления российской банковской системы все считали, что банки - это золотой кладезь. В него можно вкладывать небольшие средства и получать взамен огромную прибыль. Так и было. А сейчас совсем другая ситуация и в экономике, и в банковской сфере.
НБЖ: А увеличение капитала, прописанное в Стратегии развития банковского сектора на период до 2015 года, - 180 млн рублей, потом 300 млн рублей - посильно для банков?
М. ЭСКИНДАРОВ: Вполне. Только не стоит забывать, что у нас не так уж много времени. Над нами дамокловым мечом висит перспектива возникновения нового кризиса в 2017-2018 годах.
НБЖ: Почему вы называете именно эти годы в качестве периода возникновения нового кризиса? Потому что пройдет 10 лет после предыдущего?
М. ЭСКИНДАРОВ: Да. Цикличный характер капиталистического хозяйства никто не отменял. Хотя, конечно, посмотрим, как будет развиваться мировая экономика, как будет развиваться БРИКС, который становится серьезной силой.
НБЖ: Мы начали наше интервью с обсуждения нынешнего кризиса, а заканчиваем обсуждением будущего кризиса. С вашей точки зрения, есть ли вероятность, что его «породит» Китай? В последние несколько лет очень много говорят о том, что «китайский пузырь» вот-вот лопнет.
М. ЭСКИНДАРОВ: Не думаю. Китайские власти уже неоднократно доказывали, что они умеют очень эффективно регулировать экономику. Конечно, их нередко обвиняют в том, что это регулирование они совершают с нарушением рыночных правил. Но давайте признаем очевидное: чисто рыночных отношений уже давно нет, времена Адама Смита и Джона Мейнарда Кейнса прошли, в том числе и для банковской системы. Если все в ней должен регулировать рынок, зачем руководители Центрального банка рассуждают о нормативах, резервировании, о том, как регулировать риски банковской системы? Пусть рынок все расставляет по местам и сам удаляет слабые звенья. Страшно пустить все на самотек? Тогда давайте искать оп
Начать дискуссию