Разбираем очередной кейс, как мы могли проиграть, но все же выиграли дело по субсидиарке на 8 млн рублей.
Дело: А41-237/18
Размер проблемы: 8 миллионов
Начало проекта: лето 2019
Длительность: год
Сложность: 5/5
Трудозатраты: как и ожидали
Темп: аккуратный
Результат: победа во всех инстанциях
Стоимость: шестизначная, в рублях
Дмитрий был соучредителем и генеральным директором строительной компании «Сивора Строй». Организация специализировалась на устройстве промышленных бетонных полов.
После 2014 года бизнес шел ни шатко, ни валко, и в феврале 2016 году «Сивора» провела свою заключительную сделку: был подписан контракт на комплекс работ по устройству железобетонных плит и монолитного бетонного пола для заказчика «Проект-Девелопмент». Работы были сделаны в срок и сданы без нареканий в июне 2016. После этого Дмитрий с партнером приняли решение закрывать юрлицо и менять сферу деятельности: началась распродажа активов, расчеты с кредиторами и выплата дивидендов.
Убедиться в правильности принятого решения помогла Налоговая служба РФ, инициировав в сентябре 2016 года выездную проверку. В течение следующих полутора лет Дмитрий вел упорную борьбу с фискалами за свое честное имя и в итоге выиграл: в марте 2018 года Управление ФНС услышало доводы предпринимателя и в полном объеме отменило решение нижестоящей инспекции о доначислении налогов и пени в размере 12,4 млн рублей.
Теперь оставалось только подать документы на официальную ликвидацию юрлица, чтобы завершить многолетнюю эпопею. Но в этот момент гендиректор узнал, что в отношении его компании возбуждено дело о банкротстве. Это был шок: по всем долгам уплачено и у бизнеса физически не могло быть обязательств.
Практикующие юристы «Игумнов Групп»
Поможем решить вопросы с бизнесом, субсидиаркой, банкротством и защитой активов
Дмитрий пытался самостоятельно сопротивляться взявшемуся из воздуха кредитору, но вышло не очень убедительно. И после введения процедуры наблюдения он принял единственно правильное решение — искать профильных спецов, благо о субсидиарке он во всех красках успел узнать от налоговиков.
В описании компании «Игумнов Групп» ему понравился минимум громких слов о наличии рейтингов, дипломов, статусов, орденов, почетных грамот и максимум твердой информации, подтверждающей опыт, специализацию и практические знания.
Работать мы начали с консультации о перспективах развития дела в целом и по субсидиарке в частности. Подробнее о том, как мы проводим подобные консультации, читайте в отдельной статье
Предыстория
В ходе консультации выяснилось, откуда взялся «волшебный» кредитор: пока Дмитрий воевал с налоговой, его последний заказчик (тот самый «Проект-Девелопмент») решил вернуть уплаченные за работу деньги. И спустя 9 месяцев после приемки работ «без нареканий» провел экспертизу, которая выявила недостатки.
Казалось бы, с кем не бывает, это же стройка… Но почему-то заказчик решил не пользоваться предоставленной ему 3-летней гарантией, а направил отчет эксперта по юридическому адресу «Сиворы», а еще через несколько дней нанял нового исполнителя, который быстренько отчитался об исправлениях. После чего «Проект-Девелопмент», продолжая избегать прямых контактов со своим первоначальным подрядчиком, обратился в суд за взысканием уплаченной за работы суммы…
Так получилось, что юридический адрес «Сиворы» к этому моменту уже никто не контролировал и оба письма (как от заказчика, так и от суда) получены не были. Потому процесс прошел без Дмитрия и отсутствие его возражений было воспринято судом как согласие с иском. В октябре 2017 года суд вынес решение о взыскании с «Сиворы» 7,4 млн.
Поскольку списать деньги со счетов «Сиворы» не получилось (их там уже к этому моменту не было), кредитор подал заявление о банкротстве. Дмитрий узнал об этом только в марте 2018 года и попробовал обжаловать вынесенный в его отсутствие судебный акт о взыскании убытков. Но апелляция, кассация и Верховный суд были неумолимы.
А в июне 2018 года в отношении «Сиворы» ввели наблюдение, и к этому моменту Дмитрий уже понимал, что конечная цель всех этих телодвижений — выход на его личное имущество через привлечение к субсидиарке.
«Вероятность подобного исхода? И как ее минимизировать?» — вот такие вопросы нам и были поставлены на консультации.
Прогноз по ситуации
Изучив внутреннюю кухню бизнеса, ее отчетность и пояснения бенефициара, мы пришли к выводу, что:
с вероятностью 95% к субсидиарке привлекут;
вменяться будут 2 основания: непередача документов и действия/бездействия, которые привели к причинению ущерба кредиторам.
Если бы Дмитрий обратился к нам заранее, мы могли бы предложить ему вариант грамотной подготовки к банкротству, чтобы минимизировать указанные риски. Как мы это делаем, рассказывали в статье «Как избежать субсидиарной ответственности».
Но сейчас оставалось только надеяться на победу в суде, когда соответствующий иск начнет рассматриваться, и параллельно заниматься защитой личных активов. Запас времени это пока еще позволял.
Что же касается суда, то выиграть его будет сложно: ряд выявленных нами моментов в деятельности компании могли легко квалифицировать не в пользу ответчика. Это мы знали как из своего опыта, так из судебной практики. Тем не менее многое зависит от профессионализма оппонентов, их умения ориентироваться в процессе и обосновывать свои доводы. Если попадутся слабые юристы и суд займет пассивную позицию, то можно вытянуть и «мертвое» дело. На это мы отвели те самые 5%.
Разошлись мы на том, что дали рекомендации, как вести себя с арбитражным управляющим, и указали, какие реперные точки надо взять под контроль — если событие из списка случится, то бежать к нам для запуска соответствующих работ.
Но арбитражный управляющий сильно не креативил, и в следующий раз Дмитрий появился на пороге нашего офиса примерно через год, когда КУ подал в суд заявление непосредственно о привлечении к субсидиарной ответственности. В своем иске конкурсный описал все так, как мы и предсказывали, вплоть до заявленных им оснований по привлечению к субсидиарке: «Игумнов Групп» — вангуем и отбиваем.
Плюсы
Единственный кредитор
Биться с одним кредитором легче, чем с несколькими: знаешь врага в лицо, выявляешь слабые стороны и на них уже давишь.
Никакой налоговой
Большим плюсом было, что до начала банкротства Дмитрию удалось отбиться от претензий ФНС. Будь она в числе кредиторов, исход истории мог бы быть совсем иным. Но сейчас, отмененный акт налоговой мы планировали использовать в свою пользу.
Слабое заявление
Бывает, читаешь заявление по субсидиарке и радуешься за своих оппонентов: чувствуется компетенция, опыт и глубокое знание вопроса. Тут было не так. Объективно говоря, сама ситуация никак не попадала под субсидиарную ответственность: отсутствовала причинно-следственная связь между вменяемыми нам событиями и наступившим банкротством.
Любимая субсидиарка
Мы занимаемся и оспариванием сделок, и ведением банкротных процедур, и убытками/ущербами, и много чем еще, что возникает в плоскости «кредитор/должник», но суды по субсидиарке были и остаются нашей самой любимой темой.
Минусы
Инициатор банкротства
Единственный кредитор был инициатором банкротства. А значит, действовал в паре с арбитражным управляющим. При слаженном подходе такая команда имела все шансы сыграть результативно.
Непередача документов
Клиент передал лишь часть документов, да и то в несколько этапов. А часть не мог показать как по объективным, так и субъективным причинам. По факту непередачи, конкурсным управляющим было возбуждено исполнительное производство, что явно работало не в нашу пользу.
Наличный расчет
Все спорные действия: займы, подотчеты — брались и выдавались наличными. А значит, было сложнее доказать реальность этих сделок. А значит — велика вероятность, что до них докопаются и наш доверитель влетит.
КДЛ
Наш клиент был не только соучредителем, но и генеральным директором, а значит, признавался контролирующим должника лицом по умолчанию.
Презумпция вины
В силу закона, вина ответчика по требованиям о привлечении к субсидиарке — презюмируется. Это значит, что нам вменялась обязанность доказывать свою невиновность, а конкурсный мог писать любую ахинею и курить в сторонке, посмеиваясь над тем, как мы с серьезным лицом ее опровергаем.
Доводы и контрдоводы
Напомню, нашему клиенту вменяли субсидиарную ответственность по двум основаниям:
1) за непередачу документов арбитражному управляющему и
2) за действия/бездействия, которые привели компанию к состоянию неплатежеспособности.
Непередача документов.
Касательно непередачи документов, конкурсный управляющий был отчасти прав. Документы, действительно, были переданы далеко не все, не в срок и не одновременно.
То, что было передано, передавалось в несколько этапов: часть лично в руки управляющему, часть отправлялась по почте, но благо все перемещения были зафиксированы актами и описями.
В отношении же остальных документов арбитражный управляющий получил исполнительный лист и возбудил испол. производство.
Между тем, с непереданными документами была отдельная история: 19 октября 2017 года Дмитрия… обокрали. Точнее, была совершена кража со взломом, разбитым окном и причиненным ущербом. Среди украденного был и жесткий диск, на котором хранилась вся документация по «Сиворе». О том, почему все хранилось: а) на жестком диске, б) не в офисе, а дома — мы поговорим отдельно чуть позже.
Но факт есть факт: было возбуждено уголовное дело, а среди описи украденного присутствовал и выше указанный диск.
Кроме того, важно не забывать о позиции Верховного суда, изложенной в Пленуме № 53: само по себе отсутствие документов не влечет негативных последствий для руководителя. Именно заявитель должен объяснить, чем именно ему помешало отсутствие конкретных документов. К примеру, если из-за этого КУ не может свести дебет с кредитом и проанализировать активы должника — да, ситуация для ответчика плохая. Но если отсутствие документов никак не мешает процедуре банкротства — тогда вообще о чем спор?
Подробнее о непередаче документов можно прочитать в статье «Субсидиарная ответственность бухгалтера при банкротстве». Не шарахайтесь от слова «бухгалтер», там не только про них.
В нашем деле управляющий таких объяснений не представил. А значит, у нас в кармане было сразу 2 козыря:
справка из МВД с фактом подтверждения кражи;
отсутствие со стороны КУ объяснений, каким образом вменяемый им перечень документов мешает сформировать конкурсную массу.
Действия / бездействия
Под это основание конкурсный управляющий подвел 3 ключевых момента, которые он выявил в ходе процедуры и которые, по его мнению, привели компанию к банкротству:
неправомерная выплата дивидендов,
необоснованное снятие налички со счета Должника под видом займов и выдачи денег под отчет,
ненадлежащее выполнение работ по договору подряда, что привело к взысканию с «Сиворы» убытков.
И если первый и особенно второй пункт действительно вызывали серьезные опасения, то по доводу №3 стало понятно, что кредитор и его арбитражный управляющий раньше с субсидиаркой не сталкивались.
Это типичная ошибка новичков в делах о субсидиарке. Мол, у меня есть решение суда о взыскании с Должника убытков (или авансов за невыполненную работу, или неосновательного обогащения, или чего-то еще…). А значит, суд привлечет к субсидиарке на автомате. Нет, ребята, это так не работает.
Пару лет назад мы расписывали кейс, который вели со схожими обстоятельствами. Там заказчик тоже пытался доказать субсидиарку на основе вступившего в законную силу судебного акта о взыскании 220 млн с подрядчика и… пролетел всухую. Не будем повторяться, как отбиваться от подобных претензий — перечитать историю можно по ссылке. А в дальнейшем повествовании довод №3 мы вообще рассматривать не будем, т. к. он полностью беззубый.
Соответственно, свою позицию в части «действий/бездействий» мы расписали, исходя из следующих тезисов:
Дивиденды — это норм. ООО в принципе создается с целью извлечения прибыли. Если прибыль есть, логично, что будут выплачиваться дивиденды.
Периодичность и их размер зависит от внутренних критериев компании и определенных условий. К примеру, раз в полгода, при условии положительного баланса и отсутствия просроченных обязательств.
Конкретно на примере «Сиворы»: долгов у них не было, прибыль была, вот они и выплачивали их раз в квартал. Причем выплата дивидендов была регулярной и обычной практикой для нашего клиента, что подтверждается выпиской по счетам организации за предыдущие периоды. То, что на них неожиданно свалится контрагент со своими претензиями — как они могли это предугадать?
Подотчет. Дмитрий передал нам часть расходников, так что мы их приобщили к делу. В них было прописано, что деньги выплачивались наличкой в пользу другой организации для покупки цементосодержащей смеси «Геркулит». Всего было приобретено 60 тонн.
Одна беда — к моменту банкротства смесь списали за истечением срока годности. Ну а что делать: купили для дела, но заказы закончились и смесь не пригодилась — вот такое рыночное стечение обстоятельств, которое наш клиент никак не мог предвидеть.
Займы. Согласно представленным договорам Дмитрий сам кредитовал свой бизнес, а потом «Сивора» эти займы возвращала. Всего было погашено порядка 20 кредитов. Такой расклад сильно возбуждал наших оппонентов: мол, «Сивора» деньги Дмитрию перечислять-то перечисляла, да только нет доказательств того, что компания в принципе эти деньги от него получала. Согласно выпискам видно, как Дмитрий забирает деньги с указанием «по договору займа №…», при этом в выписках не видно, когда эти деньги от Дмитрия приходили и приходили ли вообще…
Очень хороший заход! Только про одну деталь КУ забыл: наличку и кассы никто не отменял. А значит, никто не запрещал нашему клиенту внести деньги наличными и получить обратно по безналу.
Предварительное заседание
Предварительное судебное заседание мы обычно используем в качестве пробного шара — нет задачи выложить все карты на стол, но важно озвучить минимальный объем информации, чтобы получить ответную реакцию со стороны оппонентов и судьи. После этого можно понять, куда будут развиваться события, где у нас слабые места и как нужно изменить стратегию и тактику. Говоря военным языком: первое судебное заседание — это рекогносцировка на местности.
Итак, по первому доводу оппонентов — непередача документов арбитражному управляющему — мы выкатили на вид суда только те доказательства, которые и так присутствовали у наших оппонентов: почтовые квитанции, описи и акты, подтверждающие передачу документов.
Конкурсный среагировал:
— Да, господа, документы вы, конечно, передали, но не все. А то, что вы передали, это никуда не годится. Из этого нельзя ни состояние компании понять, ни сделки оспорить. Да еще и кадровой документации нет. Почему не передаете эти документы судебному приставу? В отношении вашего доверителя же испол. производство по данному вопросу открыто!
После чего выдает нам целый список того, что нужно предоставить.
Я отвечаю:
— Мы бы с превеликим удовольствием передали вам эти документы, но только у нас их нет. Они украдены.
И прикладываю справку из МВД.
В беседу вступает судья:
— А почему вы хранили всю документацию на жестком диске, а не в бумажном виде? — вопрос первый.
— Почему вообще вы хранили документы дома, а не по юр. адресу? — вопрос второй.
В общем, проходится по тем уязвимым местам, которые лежат на поверхности.
Вариантов особо нет, я решаю потихоньку сливаться с этой темы:
— По закону не запрещено вести документооборот в электронном виде. Так же как и хранить документы дома. Вины нашего доверителя в краже документов нет. Все, что смог, все восстановил и передал. Дмитрий — не посторонний человек с улицы, а руководитель организации. Да, возможно, и стоило бы хранить документы в офисе, но это его право хранить их в любом удобном для него месте.
Дальше судья перешла ко второму основанию:
Что за займы?
А подотчет?
А почему дивиденды?
«Куда и зачем вы все эти деньги платили? Готовьте подтверждающие документы, что деньги вносились в кассу или снимались с нее, на что они были потрачены, и в следующем судебном заседани будем рассматриваться по существу!».
Ок, выход в судебный процесс показал 2 момента:
Во-первых, будет больно. Отдрюкают нас по полной программе. Это минус.
Во-вторых, судья настроена на быстрое рассмотрение, так что больно будет недолго. Это плюс.
Итого: скорее всего, в следующем судебном заседании все и закончится. Поэтому усиливаем свою позицию по максимуму, ищем новые доказательства и вываливаем все карты на стол. Там, где крыть нечем — компрометируем доводы оппонентов и молимся, молимся…
Новые козыри
Итак, после первого судебного заседания стало понятно, что по основанию «непередача документов» оппоненты будут давить на открытое испол. производство в отношении нашего клиента (по факту истребования документов). Таким образом, они будут замыливать ту информацию, которая была им по факту передана, и прямо подтверждать, что еще много всего ценного и интересного осталось в наших руках.
Этого сильного аргумента их надо лишить. Пораскинув коллективными мозгами артели «Игумнов Групп», мы пришли к банальному и оттого прекрасному решению: за неделю до основного судебного заседания мой помощник съездил к судебному приставу со всеми актами и описями ранее переданных КУ документов и убедил его завершить испол. производство в связи с фактическим (!) исполнением (!!) требований.
Соответствующее постановление было вынесено в нашем присутствии: один экземпляр выдан нам на руки, а второй направлен в адрес конкурсного управляющего по почте. И так случайно совпало, что получит он его перед самым судебным заседанием. Так что времени на его оспаривание у КУ не будет. Эх, печаль, печаль…
И отдельное отступление для любителей везде искать коррупцию, договоренности и админресурс: все вышеуказанное было сделано без каких-либо вот этих элементов. Только с использованием качественного русского языка, логики и умения разговаривать и убеждать. Так что ничего не бойтесь, пробуйте и вы увидите, как много людей готово пойти вам навстречу.
Но вернемся к нашим задачам.
Еще я изучила отчет конкурсного управляющего, который он приобщал к материалам основного банкротного дела. И нашла табличку, в которой КУ расписал кучу запросов, направленных в адрес дебиторов нашего клиента. И все ему ответили и прислали документы, подтверждающие, что задолженностей нет, все погашено. «Вот и попался, красавчег!».
Гораздо хуже обстояло дело с основанием «действия/бездействия». Здесь нам вменяли, что Дмитрий осуществлял намеренный вывод денег из компании, а в соответствии с презумпцией вины мы должны были доказывать, что траты носили обоснованный и разумный характер. Доказать это можно только финансовыми документами, которые у нас отсутствовали. Что логично, иначе мы бы их уже передали конкурсному управляющему. ))
И если с выплатой дивидендов и выдачей денег под отчет изначально была выработана более-менее логичная позиция, то возврат займов в отсутствие доказательств их получения мог быть квалифицирован судом минимум как причинение убытков кредиторам. Однозначных аргументов в нашу пользу здесь быть не могло, поэтому оставалось только путать и запутывать, а там может кривая и вывезет…
Позиция была дополнена, расписана и направлена в суд.
Рассмотрение дела по существу
Основное судебное заседание началось с вопросов арбитражного управляющего:
— А где документы?
— Часть украли, остальное у вас. Вот же акты с вашей же подписью. А вот и постановление судебного пристава, который проверил, что все документы вам переданы и завершил испол. производство его фактическим исполнением.
— Ммммм…. А почему это вы дивиденды выплачивали?
— Потому что:
А) дивиденды — это нормально для компании, чья цель деятельности — извлечение прибыли. А в нашем случае ежеквартальные выплаты были стандартной практикой на протяжении нескольких лет,
Б) на момент выплаты не было долгов ни перед одним из кредиторов, но были деньги,
В) ответчик не мог предугадать, что к компании появятся претензии через полтора года после последней выплаты дивидендов,
Г) выплата дивидендов не привела к банкротству. Доказательства обратного в материалах дела отсутствуют.
— Ок, а что там с выдачей денег под отчет на покупку строительной смеси?
— Так объяснили же: купили, не пошла в процесс, срок годности истек, списали. Все доказательства приобщены к материалам дела. Всё.
— 60 тонн списали?
— Да.
Говорю, а сама чувствую, что коленки подгибаются. Понимаю, что скоро вопрос дойдет до получения и возврата займов, на которых мы можем мощно и основательно так просесть.
И, конечно же, подключается судья:
— А займы? Займы-то вы как брали перед тем, как начать их возвращать?
— Наличкой брали…
— А почему по банку видно, что на счет внесли только 1,2 млн рублей?
— Потому что деньги сразу из кассы расходовались на хоз. нужды.
— Почему именно через кассу? Где кассовые книги?
В общем, был круговорот этих вопросов во вселенной. И ситуация мне совсем не нравилась. А когда мне не нравится ситуация, значит, пахнет жареным. Пора перехватывать инициативу, все равно хуже уже не будет:
— Хорошо, чисто гипотетически предположим, что компания выплачивала деньги по займам человеку, который эти деньги в компанию не вносил. Но только предположим! Это было во второй половине 2016 года, когда у компании не было ни единого кредитора. Чем конкретно был причинен вред текущему кредитору, если мы говорим о субсидиарке?
Замешательство в зале. Как это так: представитель ответчика сам же фактически допускает, что с займами, скажем, не все «так»?!
Пользуюсь моментом и жму дальше:
— В период погашения этих займов организация была платежеспособной, не было ни одного просроченного обязательства, не было никаких претензий даже от нынешнего кредитора. Судебное решение по взысканию они получили только спустя полтора года. Как мы могли выплатой этих денежных сумм довести компанию до банкротства? Где здесь причинно-следственная связь, установление которой является обязательным условием для привлечения к субсидиарной ответственности?
Арбитражный управляющий что-то мямлит, я не останавливаюсь:
— Субсидиарная ответственность — это исключительная мера, применяемая там, где очевидно мошенничество или злоупотребление и по своей сути является дополнительным видом ответственности. Прежде, чем заявление на субсидиарку подавать, вы хоть что-то пытались сделать? Те же сделки оспорить?
При этом, как это обычно и бывает, суды не дают дожимать оппонентов, так что на этом месте меня тормознули: «Вам ответили на вопрос? Все, давайте дальше». Причем реакция в стиле «я не знаю» или «я не буду отвечать» тоже считается за ответ.
Тогда я решаю зайти с другого угла. В расчетах суммы ко взысканию с субсидиарщика учитываются не только требования кредиторов, но и расходы на ведение процедуры банкротства, в том числе и вознаграждение арбитражного управляющего. Это нормально, так и должно быть по закону.
Но проблема была в том, что в отчете у нашего конкурсного управляющего одни суммы, а вменяет он нам по иску другие. Расхождение почти в 400к.
Тут я и начинаю поддевать. Мол, сумма-то не бьется, не верно рассчитали.
На самом деле, для субсидиарки это принципиального значения не имеет, а вот если суд переквалифицирует требования в убытки, то недоказанность их точного размера будет основанием для отказа в удовлетворении требований.
Судья смотрит документы и говорит:
— Действительно, а чего это вы себе так много понаписали?
На что КУ:
— Ммммм…. Давайте тогда отложимся, мы тут все пересчитаем.
А судья — мой любимый момент — в ответ:
— Вы что, не можете понять, какое у вас вознаграждение должно быть?
Таааак, зерно сомнений посеяно.
Ладно, давайте дальше:
— Как документы, которые вы поименно перечисляете, помогут вам сформировать и пополнить конкурсную массу? К примеру, та же кадровая документация, учитывая, что работников… не было?
КУ начинает что-то вроде:
— Ну вот, у вас второй учредитель был директором коммерческим. Ваш доверитель — генеральным. Вот же решения и приказы о назначении.
Попался!
— Уважаемый управляющий, а почему тогда вы с нас спрашиваете все документы по трудоустройству, раз они у вас есть? По вашим отчетам вижу, что и от контрагентов ответы вы получили. Что же вы нас трясете-то?!
Молчит.
— Плюс, согласно актам, за вашей подписью вам передана первичная и кадровая документация. Вот и судебные приставы производство уже завершили, постановление вы наверняка получили.
КУ в растерянности, я продолжаю:
— Мы передали вам базу 1С, всю основную документацию: выгружайте, изучайте, оспаривайте сделки. Не отказывайте себе ни в чем. Что вам мешает-то?
Я сыпала вопросами. И, похоже, у судьи сложилось впечатление, что позиция у управляющего действительно неустойчивая.
И в конце добиваю: «Вы уже определитесь: либо вы убытки взыскиваете, либо субсидиарную ответственность. Потому что предмет доказывания совершенно другой». Я уже не то что намекала, я уже прямым текстом говорила.
И в конце добиваю: «Может, вы все же об убытках говорите, а не о субсидиарке».
И судья: «Ну мне все понятно, выходите, суду нужно подумать». Мы выходим. Сейчас суд вынесет определение. Я в ожидании откровенно трясусь, на голове потихоньку отрастает седой волос. Думаю: «Точно привлекут».
Вызывают на оглашение резолютивной части. Заходим. Ноги ватные, ладошки вспотели… Судья говорит: «Отказать в привлечении к субсидиарной ответственности». Я про себя: «Чтооооооо!!!???».
С представителем второго ответчика мы даже обнялись в коридоре. Да-да, это были те славные доковидные времена.
Апелляция
Мы не сомневались, что управляющий так быстро не сдастся и 100% пойдет в апелляцию. А вот чего мы не предполагали, так это такого… определения.
Первое — ждали мы его два месяца.
Второе — видимо суд сам не понял, как он вынес такое решение: в определении не было расписано ни приведенных нами доводов, ни представленных доказательств. Наша позиция вообще никак не освещена. Как будто судьи там и не было.
Весь судебный акт забит отсылками и цитатами из Пленумов ВС, статей законов, и ничего по тому, как это соотносится с нашим делом. Вообще ни выводов, нифига нет. Мы очень сильно расстроились.
Полезные материалы от «Игумнов Групп»
Из нашей рассылки вы узнаете больше о субсидиарке, банкротстве и защите активов
Получить судебный акт
Такой расклад в разы увеличивал шансы, что:
КУ пойдет дальше.
В следующей инстанции нам не поздоровиться и нас продолжат таскать по тем же вопросам.
Определение первой инстанции отменят и взыщут с нашего клиента деньги.
И, вы не поверите, я была права.
Понятное дело, что к апелляции конкурсный управляющий уже осознал совершенные ошибки и был во всеоружии. Тем более, что содержание судебного акта (а вернее — его отсутствие) работало больше в его пользу.
В апелляционной жалобе КУ давил как раз на то, что суд не последовал Пленуму, согласно которому субсидиарка может быть переквалифицирована в убытки. Ну и отрабатывал по всем своим старым доводам: мол, не принято во внимание, не исследовано, не учтено…
Я же все отрицала: убытки — это другое основание, в первой инстанции о нем и речи не было, а менять в апелляции основания для привлечения невозможно в силу закона. Касательно обстоятельств дела — дивидендов, выплаты займов, подотчетов — это все исследовалось в первой инстанции.
А нам, как на зло, еще и с председательствующей «тройки» не повезло. Катькина — судья резкая, все время наезжает:
— Читали мы определение первой инстанции: ничего там не исследовалось. Значит, доисследовать будем мы.
И я думаю: «Ну все, приехали, твою мать».
И мы начинаем снова по кругу мусолить одну и ту же проблему: «А что за займы? А почему наличка ходила? А с чего это дивиденды выплачивались?». Особенно долго мусолили то, куда 4 млн снялось и 3 ушло наличкой.
Постепенно доходим до документов. Я в очередной раз объясняю, что то, что было — мы предоставили. Если не было — восстановили. Остальное — украли. И тут судья отходит от сценария:
— Справка мне ни о чем не говорит. Где приговор по уголовному делу?
— У меня нет его с собой.
— А почему?
— Я же не могла знать заранее, что мы заново начнем исследовать все обстоятельства дела.
В итоге судья откладывает заседание, а я связываюсь с клиентом, чтобы он предоставил мне документы по уголовному делу.
Тут, кстати, был прикольный момент. Когда отложили судебное заседание, мы у выхода перекинулись парой слов с представителем конкурсного управляющего.
Она мне: «Аааааа, вы же в Игумнов Групп работаете??».
Я отвечаю: «Ага…», а сама фсбшника включаю… Так, так, так.. По каким проектам мы с ней могли пересекаться, чтобы ничего лишнего не сказать.
Она: «Ой, а я читаю все ваши статьи и подписана на рассылку».
И тут я думаю…. вот вроде приятно, а вроде упасть мордой в грязь перед тем, кто читает мои статьи — жопа ;)
Уголовное дело
В общем, отправила я клиента ознакамливаться с материалами уголовного дела и тут вскрывается неожиданное.
Дело в том, что в первой инстанции суду было достаточно справки из МВД, поэтому я на этом внимание на заостряла в соответствии с золотым правилом: если не спрашивают — не говори.
А тут выясняются детали: прохладной осенью 2017 двое дядичек залезли к Дмитрию в дом. Залезли и вытащили три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртку замшевую, три… Но Дмитрий вернулся домой раньше времени, дядечки увидели его машину, вылезли обратно в окно и наутек.
Горе-воришек поймали с поличным, но нам интересно другое: в списке украденного числилось и личное имущество, и злополучный диск. Но вот только на допросе господа отрицали кражу жесткого диска.
Формат допроса — отдельный сорт шутки. Передаем содержание:
— Диск брали? — следовател
— Нет, не брали. — господа
— А, ну ок. Раз не трогали, то не трогали. Так и напишем: «Виновные не найдены».
По факту в наличии только два допроса: допрашивают Дмитрия нашего и его супругу. Упоминают, что есть какой-то жесткий диск на 320 Гб, на котором хранятся документы «Сиворы Строй», т. е. не бумажки. И все, больше ничего нет. Я просто сидела, читала и изумлялась.
В итоге кражу диска выделили в отдельное производство, т. е. в основном деле он не фигурировал. А это значило, что принеси мы приговор, судья скажет:
— О диске ничего не сказано! Получается, вы не хотите предоставлять документы.
Чтобы выкрутиться из этой ситуации, я решила приложить в дело протоколы допроса: там и сумма причиненного ущерба, и про диск и его оценочную стоимость написано.
Прихожу в суд. Предвкушаю 119-ый круг ада.
Так и есть. Судья уже успела ознакомиться с моими пояснениями и с порога спрашивает про приговор, я парирую тем, что так-то, так-то, историю с диском выделили в отдельное производство:
— Ага! Значит вы ввели суд в заблуждение.
— Отрицаю, уважаемый суд! Сам факт кражи подтвержден: вот протоколы допросов, про диск там все есть. Ответчик не виноват, что в отдельное производство выделили.
Молчание судьи исчерпывающее, «не верят нам, Федор, не верят». А потом все пошло по нашему любимому кругу с хождением денег по займам, подотчетам и дивидендам.
Я в очередной раз объясняю суду, что вменяются вообще не те основания: что у компании ни кредиторов не было, ни признаков неплатежеспособности на момент рассматриваемых действий с финансами. Да, выплачивали дивиденды, но как наш доверитель мог предвидеть, что на них через полтора года свалится долг, при том, что компания шла на ликвидацию.
А судья не останавливается:
— С вами все ясно. А что это за качество работ такое было, что через 9 месяцев все пришлось исправлять?
Я не могу понять: меня подкалывают или спрашивают всерьез?
— Уважаемый суд, это обычная хозяйственная деятельность. Гендиректор же не сам лично выстилал эти полы. Так функционирует бизнес: одни руководят компанией, другие делают работу. Бывает, что в работе находят недостатки и возникают убытки. Это же не значит, что у директора был коварный план: специально положить полы так, чтобы по ним пошли трещины и все это вытекло в 7 лямов.
Судья молчит. Я понимаю, что сейчас будет финальный гвоздь.
— Так а почему по безналу сделки не проводили? — судья
— Так не запрещено законом проводить через кассу.
— Но зачем?
— Да для оптимизации налогов, для чего же еще! — я не выдерживаю.
— Все понятно! От налогов уходили.
Все. Чую, хана.
Выходим из зала для вынесения постановления.
Возвращаемся на оглашение резолютивной части. Меня потряхивает.
«Определение оставить в силе».
О-бал-деть. А как же долго меня мурыжили! Если честно, я не сразу поверила в то, что услышала.
Круг почета
На контрасте с тем, как было изложено определение первой инстанции, апелляция расписала все красиво: четко была указана наша позиция, приведенные доводы. С таким постановлением было уже не страшно.
Полезные материалы от «Игумнов Групп»
Из нашей рассылки вы узнаете больше о субсидиарке, банкротстве и защите активов
Получить судебные акты
И хотя КУ подал жалобу в кассацию, на само заседание он не пришел. В заявлении он попытался свести дело к убыткам, ссылаясь на то, что любое выбытие денежных средств из организации ведет к убыткам ее кредиторов и доказывание причинно-следственной связи здесь не требуется.
Но и тут был свой косяк: в просительной части он попросил привлечь к ответственности на 7 миллионов, хотя сами убытки рассчитал в 3 млн.
Вопроса 2:
Причем здесь 7 миллионов, если вы пишите про 3 млн?
Что за новые доводы к кассации?
В общем, суд особо не стал в это погружаться, заслушал мои объяснения и оставил все в силе. А в постановлении просто указал на то, что у кассации нет права повторно изучать обстоятельства дела и принимать к сведению новые доводы, а нарушение норм материального и процессуального права заявитель не доказал. В общем-то, так все и есть.
Выводы
Во-первых, привлечь к субсидиарке — это не реку перейти. Даже профессиональные участники банкротной отрасли не всегда понимают, как это сделать результативно и совершают элементарные ошибки. Или просто не используют всех механизмов законодательства. Например, в нашем деле конкурсный управляющий упустил столько возможностей как в целом по процедуре, так и в части нашей позиции, что я бы на месте его заказчиков-кредиторов сильно загрустила. Но обучение тому, как правильно привлекать к субсидиарке — не входит в цели данной статьи.
Во-вторых, ошибки в судебном процессе делают все (и мы тоже). Вопрос в другом: достаточно ли профессионален ваш юрист, чтобы увидеть промахи своих оппонентов? И хватает ли у него опыта, чтобы использовать эти просчеты в свою пользу?
В третьих, суд — это не только (и даже не столько) про поиск истины, сколько про убедительное доказывание своей версии событий. Есть с этим проблемы? Поможем, звоните.
Информация в статье актуальна на дату публикации на сайте igumnov.group.
Чтобы быть в курсе последних трендов по субсидиарке, банкротству и защите личных активов — приезжайте в гости.
__
Екатерина Кондратьева
юрист «Игумнов Групп»,
профи по банкротствам юридических и физических лиц,
специалист-схемотехник
Специализация: Индивидуальное сопровождение банкротства. Защита от субсидиарной ответственности в суде и юридическая помощь в исполнительном производстве.
Комментарии
2Ой, читаю-смеюсь в голос. Какой Дмитрий, однако, продуман. Вносил наличку, выводил реальные деньги. Документы у него украли, три раза "ха". Пришли воры и давай кассу тырить,наверное на макулатуру сдать.
суд — это не только (и даже не столько) про поиск истины, сколько про убедительное доказывание своей версии событий.