Тема привлечения к субсидиарной ответственности в банкротстве не утрачивает актуальность. Кредиторы горят желанием вернуть свои деньги и одержимые этим желанием готовы до последней капли крови взыскивать долги компании с ее бывшего руководства.
В данной публикации мы рассмотрим наиболее частые заблуждения бывших руководителей бизнеса (как номинальных, так и фактических), которые кратно повышают субсидиарные риски.
1. Меня не привлекут к ответственности, так как я номинальный директор, а все решения принимает фактическое руководство фирмы.
Довольно часто бизнес ведется через номинальных руководителей, особенно если речь идет о группе компаний, аффилированных между собой. Не обязательно такой руководитель должен быть маргинальным лицом, часто это обычные сотрудники компании, которых реальное руководство фирмы попросило побыть директором какое-то время.
После того, как эти фирмы начинают банкротиться, задавать вопросы первым делом начинают лицам, которые формально исполняли полномочия директора. Очень часто такие руководители рассуждают следующим образом: я в действительности никаких решений не принимал, всеми делами управляли реальные собственники бизнеса, суд во всем разберется и не станет меня привлекать к ответственности.
Подобная логика глубоко ошибочна. Закон прямо устанавливает, что номинальных руководителей можно привлекать к ответственности, поскольку номинальный статус не означает отсутствие контроля над фирмой. Поэтому при получении приглашения явиться в суд не следует пренебрегать подготовкой выверенной позиции и оставлять ситуацию на самотек.
Смысл здесь в том, что при грамотном участии в судебном процессе шансы отбиться от субсидиарных претензий однозначно есть. В ситуации же, когда директор просто отмалчивается, включается презумпция того, что такой руководитель виноват в банкротстве фирмы. В этом случае привлечение к ответственности может состояться практически гарантированно.
2. Меня не привлекут — несмотря на фактическое управление компанией, формально я не имел к ней никакого отношения, не подписывал никаких документов, а директором я предусмотрительно назначил другое лицо.
Здесь рассмотрим прямо противоположную ситуацию, когда человек формально не является ни директором, ни даже участником, но в действительности управляет фирмой и/или получает основную прибыль от ее деятельности.
Несмотря на распространенность подобной бизнес-модели, она не гарантирует защищенность реального собственника бизнеса. Причина прежде всего в том, что привлекать к ответственности можно независимо от формальной связи с компанией, главное — доказать, что человек в действительности влиял на деятельность организации.
В свою очередь, кредиторы могут попытаться использовать следующие способы, доказывая причастность лица к управлению фирмой:
- Электронная переписка и общение в мессенджерах.
Кредиторы могут случайным образом добыть электронную переписку между фактическим руководителем и номинальным директором. Иногда такая переписка содержит прямые указания «номиналу» о том, какие принимать решения и куда отправлять денежные средства. Если так случилось, то к скрытому бенефициару как минимум появятся вопросы.
Если вам необходимо защититься от субсидиарной ответственности, либо обезопасить личные активы, обращайтесь к нам.
Аналогичное правило применимо и к переписке через Telegram, WhatsApp и пр., в том числе с использованием голосовых сообщений. Руководство компанией через мессенджеры — довольно частая причина рассекречивания скрытых собственников бизнеса.
- Свидетельские показания и пояснения номинальных директоров.
Не следует забывать, что если номинал «сдает» реального руководителя, то размер ответственности номинала может снижаться судом. Соответственно, если контакт с номинальным директором утрачен, он может сделать все для того, чтобы переложить ответственность на фактическое руководство. Дополнительно это может подкрепляться показаниями свидетелей, к примеру, главного бухгалтера либо иных бывших сотрудников компании, которые могут взять да и сказать, кого они в действительности воспринимали в качестве руководителя фирмы. И конечному бенефициару фирмы опять же придется на это реагировать.
Безусловно, есть и другие способы доказать фактический контроль над обществом (информация в СМИ, протоколы совещаний, родственные отношения с номинальным руководителем, дача поручительства за компанию и т.д.), которые есть смысл рассматривать отдельно в каждом конкретном случае.
Следует помнить, что взыскание денег с реального собственника бизнеса для кредиторов гораздо более ценно, поскольку у таких лиц могут быть довольно интересные активы, которые можно забрать. В зависимости от цены вопроса и степени обиды кредиторов могут использоваться практически любые ресурсы, изобличающие реального руководителя компании. В этой связи, как минимум, не следует рассматривать номинального директора как некий «щит», укрывшись за который можно обезопасить себя от всех претензий.
3. Я не буду вообще занимать никакую позицию — в заявлении о привлечении к ответственности нет угрожающих доводов, пусть кредиторы сами все доказывают.
Характерная реакция многих ответчиков — зачем мне как-то отвечать на заявление о субсидиарке и в принципе давать какие-либо комментарии? Кредиторам нужно, вот пусть они все и подтверждают, а я посмотрю на процесс со стороны.
Есть смысл предостеречь: лучше забыть о том, что кредиторы или суд что-то кому-то должны. В современных реалиях субсидиарка превратилась в хорошо действующий репрессивный механизм, который очень легко активируется при одном лишь упоминании об этом кредиторами.
Да, можно взывать к высоким материям и говорить об исключительной природе субсидиарной ответственности и всепоглощающей обязанности кредиторов доказать основания для удовлетворения требований. На практике же ситуация, когда субсидиарный ответчик не дает подробных объяснений по каждой конкретной претензии кредиторов, чаще всего толкуется не в его пользу.
4. Я давно перестал быть директором, поэтому субсидиарная ответственность меня не коснется.
Некоторые бывшие руководители убеждены, что если перестать быть директором за три года до начала банкротства, то можно ничего не опасаться.
Такой подход неверен. Не имеет особого значения, сколько времени прошло после ухода с поста директора. Важен трехлетний период, предшествующий наступлению у компании признаков банкротства. Ключевое — период не перед возбуждением дела о банкротстве, а перед наступлением признаков банкротства, момент которого индивидуально устанавливается судом.
Итак, если в течение трех лет перед тем, как у компании появились признаки банкротства, лицо было директором, то можно ставить вопрос о его привлечении к ответственности. При этом неважно, было лицо директором все три года перед наступлением признаков банкротства либо меньшее количество времени в рамках трехлетнего периода до наступления этих признаков.
В свою очередь, с момента наступления признаков банкротства и до возбуждения непосредственно дела о банкротстве может пройти достаточно много времени — и два, и три года и больше. Директор может прекратить свои полномочия и за 5 лет до возбуждения банкротства. Однако если судом будет установлено, что такой директор руководил фирмой в ходе трехлетнего периода перед образованием признаков банкротства, то кредиторы смогут обоснованно ставить вопрос о его привлечении к ответственности.
5. В привлечении к ответственности нет ничего страшного, т.к. потом право требования можно будет выкупить с торгов.
Ранее огромной популярностью пользовался алгоритм, когда после привлечения к субсидиарной ответственности право требования к бывшему руководителю выставлялось на торги и затем выкупалось дружественными к нему структурами. Многие уверены, что и сегодня можно легко так сделать.
Однако сейчас реализовать это не так легко. Дело в том, что Закон о банкротстве дает кредиторам выбор, что делать с активом в виде права требования к бывшему руководству. Кредиторы, действительно, могут решить продать право требования с торгов и тогда оно будет доступно всем желающим для покупки. А могут забрать право требования себе исходя от размера своих требований к организации — банкроту.
К примеру, руководителя привлекли к ответственности на сумму 100 млн. рублей. Кредитор с требованием к организации — банкроту, предположим, 20 млн. рублей, сможет требовать напрямую с руководителя эти 20 млн. рублей, кредитор с требованием 10 млн. сможет требовать непосредственно с руководителя 10 млн. и т.д. А дальше кредиторы могут взыскивать этот долг с руководителя через приставов, либо потребовать объявить руководителя банкротом и оспаривать его сделки, либо перепродать, т.е. рычаг воздействия на субсидиарного ответчика у кредитора может сохраняться бесконечно долго.
Соответственно, не следует, как многие привыкли, слишком сильно надеяться на продажу субсидиарки с торгов и ее выкуп с огромным дисконтом.
Что же в итоге? Очевидно, что до тех пор, пока не случится радикального разворота в судебной практике, субсидиарка продолжит оставаться любимым оружием кредиторов в борьбе против руководства компаний — банкротов. Столкнувшись с субсидиарной ответственностью, есть смысл не заниматься самообманом и оперативно включиться в решение проблемы. Это гораздо эффективнее, чем позже работать с последствиями в виде многомиллионных долгов.
Начать дискуссию