Современные каретных дел мастера зарабатывают на стремлении покупателей вернуться в те времена, когда колеса без копыт далеко уехать не могли. Вот только производство таких экипажей — трудный хлеб. Да и клиенты чаще всего попадаются очень непростые и норовистые.
Когда-нибудь поездка в обычном пузатом автомобиле непременно станет приключением. В конце концов, случилось же такое со средствами конной тяги, из которых сделали упоительный аттракцион.
Зарабатывают на этом аттракционе многие. Предприниматели, которые занимаются прокатом карет, турфирмы, пансионаты и базы отдыха. Кареты и фаэтоны требуются и таким разношерстным организациям, как цирки, киностудии, музеи, монастыри, казачьи поселения и частные конезаводы. Существует и каретный рынок частного клиента. Причем речь идет не только об импорте. Однако откуда бы взяться в России приличным экипажам? Притом что навыки каретостроения в советское время были практически утрачены. Впрочем, на этом фронте отставание наверстать проще, чем на ниве автомобилестроения. Конные повозки разной степени изящества российские умельцы делать уже научились. Может быть, в классическом смысле это и не кареты. Но уж точно и не колымаги.
Карьера коваля
Таким, как Михаил Казёнкин, от жизни обычно перепадают одни тыквы, а не кареты. В лучшем случае — грубые рабочие телеги. Но в его судьбе сложилось иначе. На карете он, правда, не разъезжает. Но это, скорее, дань строгим ПДД. Ведь построить шикарный экипаж своими руками для него не проблема.
В Подмосковье Казёнкин, зоотехник по образованию, фермер по роду занятий и лошадник по убеждениям, прибыл в 2001 году. На заработки. К тому времени в родной Пензенской области он считался не самым бедным человеком. Держал свое фермерское хозяйство, лошадей, несколько точек на рынке, где торговал цыплятами и кормами. Что повлекло его в окрестности столицы? «В Пензе я действительно был бизнесменом. Только заработок там имел меньше, чем у рабочего в Москве», — говорит Казёнкин. К тому же, чем крепче он вставал на ноги у себя дома, тем прочнее закреплялась за ним репутация… вора. Другого объяснения тому, что кто-то в наше время может быть «при деньгах», местным жителям в голову не приходило.
Кормиться на новом месте Михаил начал трудом поистине зверским. Устроился на конюшню — «обувать» лошадей в подковы. Работа тяжелая, опасная для здоровья. Восемь часов в скрюченном положении. К тому же лошадь может занервничать и «придавить» коваля. Зато платят хорошо. Вот только денег Казёнкин на первом месте службы так и не увидел. Хозяин конюшни «кинул» — не заплатил положенного.
Взятые из дома деньги у Казёнкина заканчивались. Оставшегося хватало только на то, чтобы залить полный бак и вернуться в Пензу. Выбор был простой: или раскиснуть и явиться домой неудачником, или рискнуть и побороздить еще по Москве и округе в поисках работы. «Я понимал, что если в ближайшее время ничего не найду, то не смогу даже вернуться: не на что будет заправиться. Но все-таки домой не сбежал. И теперь очень себя за это уважаю», — приосанившись, говорит Казёнкин.
В конце концов место нашлось — на Конном дворе «Яуза». Постепенно стали появляться деньги. А с ними — и мысли о своем бизнесе. Можно было, конечно, засадить чем-то поля или залезть еще в какие-нибудь сельскохозяйственные дебри. Но Казёнкин присмотрел себе рынок, где не нужно было прорубать путь в рядах конкурентов. Выбор пал на производство конных экипажей. Тогда, в начале 2000-х, экипажи в Москве выпускало лишь одно предприятие — КСИОК, акционированная советская шорно-седельная фабрика.
Изучив фабричный продукт, Казёнкин убедился: ему такая работа вполне по силам. Мастерить повозки он научился еще в Пензе. Нужда заставила. Хотел подработать прокатом, но на фабричную карету денег не хватало. Пришлось выкручиваться самому. Казёнкин обложился найденными в буквальном смысле на свалках железками и начал экспериментировать с помощью знакомых сварщиков. Переделывать пришлось не раз. Но в итоге сваренная из старого железа конструкция обрела форму экипажа. Потом Михаил начал строить повозки и телеги для соседей и знакомых. А когда одно из первых изделий удалось продать аж за три тысячи рублей, пришло ощущение «рынка».
Начиная бизнес в Подмосковье, Казёнкин оборудовал мастерскую и дал рекламное объявление. Сначала отдавал экипажи за бесценок, но вскоре обзавелся репутацией в кругах конников. И даже собственной «торговой маркой». «Дядя Миша» снискал уважение клиентов и смог наконец-то поднять цены до разумного уровня. «Примерно на четвертый год работы я почувствовал, что пошла прибыль», — говорит Казёнкин. Сейчас он делает экипажи с двумя–тремя помощниками. Конкуренция на этом рынке невелика: кроме КСИОК, продажей карет занимаются «Салон карет Сергея Пупынина» в Москве и «Каретный двор» в Набережных Челнах. Не считая народных умельцев, которых наберется несколько десятков по стране.
Кареты им, кареты…
Мастерская Казёнкина — обычный неотапливаемый гараж на участке в подмосковных Горках Ленинских, арендованном по дешевке у местного лесничества. Вокруг смешались в кучу сани, телеги и фаэтоны. Только коней не хватает. А в углу стоит пыльный оранжевый экипаж. Казёнкин называет его двуколкой. Говорит, повозку эту заказал один тверской бизнесмен, занимающийся «диким» туризмом: построил несколько домиков в деревне и возит туда иностранцев, никогда не видевших туалета «дыркой». Пресыщенные однообразным высококлассным сервисом, там они набираются жизненного опыта.
Но большинство клиентов Казёнкина — предприниматели, зарабатывающие прокатом экипажей в парках и на массовых гуляниях. Для гуляющей публики такое развлечение — по меньшей мере любопытное дополнение к вращению на железных крюках аттракционов. Прокатчики покупают в основном самые простые экипажи, то есть двуколки и фаэтоны — коляски с откидным верхом. С этими людьми все ясно. Им требуются крепкое качество и низкая цена. Но к Казёнкину нередко обращаются и те, кто хочет катать не других, а себя любимого. Это ветреные и мятущиеся души. С одной стороны, они готовы щедро платить. С другой — хлопот не оберешься. Один сиятельный господин полгода утверждал цвет экипажа. Другой, не менее блестящий клиент бог весть почему приехал к Казёнкину осматривать товар в сопровождении бригады автоматчиков. Не только повадки, но и желания у таких клиентов непростые. То подавай им карету, сусальным золотом покрытую. То буржуйку в санях, чтобы можно было по лесам гонять неделями. Иногда кареты заказывают через посредников, по фотографиям. И у Казёнкина в таких случаях никогда нет стопроцентной уверенности, что за готовыми экземплярами кто-то приедет. И уж тем более он не знает, когда это произойдет. И кто, собственно, окажется заказчиком. Но старается безоговорочно выполнять заказ. Мало ли что. Вдруг опять приедут люди с автоматами…
Похоже, в затененной портьерами частной жизни элиты и впрямь наблюдаются всплески интереса к каретной езде. Кому-то из владельцев подмосковных усадеб нравятся обзорные прогулки по лугам и косогорам. А для кого-то это повод для перформанса. Как рассказывает Сергей Пупынин («Салон карет Сергея Пупынина»), владелец одного из подмосковных агрокомбинатов отправился однажды в карете на прием к главе администрации. Есть среди покупателей карет и люди, которые уже обзавелись «Феррари» и «Майбахами», впали в фаустовскую тоску и тянутся к конным экипажам.
Впрочем, налицо и другая тенденция. «Сейчас появляется много частных клиентов, которые покупают гектары земли, занимаются сельским хозяйством, обзаводятся лошадьми. Конные экипажи им нужны и для дела, и для развлечения», — говорит совладелица КСИОК Ирина Горлова.
Интересуется экипажной ездой и политическая элита. Доподлинно не известно, сказка это или быль, но поговаривают, что в ночных подмосковных лесах можно встретить Владимира Путина, рассекающего время и пространство на роскошных санях. Укрывшись медвежьей полостью, он мерно и сладко размышляет о судьбах России, под стук копыт и неумолчный вой ветра… (авторство саней приписывают Казёнкину, но он признается лишь в том, что делал однажды сани по заказу кавалерийского почетного эскорта президентского полка).
Жаль только, такие выгодные заказы Казёнкину достаются редко. Карет он делает всего две–три в год. Ведь его изделия все еще далеки от тех, что колесили когда-то по мостовым, распугивая чернь. Между тем среди взыскательных клиентов ценится историческая достоверность экипажа. А главное, в этой сфере один из конкурентов Казёнкина продвинулся намного дальше.
Ноктюрн на флейте водосточных труб
Казёнкин свои повозки делает из металла. В старину же они изготавливались из дерева — вплоть до колес. Зато металл гораздо проще в работе.
Намного ближе, чем Казёнкин, к истокам каретостроения подошел Сергей Пупынин, потомственный дворянин, владелец усадьбы и предприятия имени самого себя — «Салона карет Сергея Пупынина». К каретному делу Пупынин прикипел душой. Для него это семейная традиция: его предок держал в Тамбовской губернии каретную мануфактуру. Поначалу Сергей хотел основать производство в России, но обнаружил, что грамотные мастера перевелись подчистую. В итоге нашел партнера-поляка и организовал мануфактуру в Польше, откуда и возит теперь утонченные ландо и фаэтоны, благоухающие натуральной кожей.
Кареты на предприятии Пупынина делают, как и сто лет назад, из выдержанного дерева и латуни. И только если экипаж относится к «экономклассу», шасси полностью изготавливают из металла. Основным рынком для компании с годовым оборотом 10–15 млн долларов является Европа, где удается продавать полторы тысячи экипажей в год. В России же — 40–50 штук максимум.
Экипажи, которые на родине строят конкуренты, Пупынин недавно в эфире одной из радиостанций назвал «конструкциями из водосточных труб». Может и так. Но вспомним Маяковского: сыграть на такой «флейте» сумеет далеко не каждый.
«Клиенты Пупынина тяготеют к старине, им нравится классика, — говорит Эдуард Сахбиев, совладелец каретостроительной фирмы «Каретный двор» из Набережных Челнов. — И у него действительно классические экипажи. А наши больше подходят для работы, для шоу».
Как и Казёнкин, Сахбиев ориентируется на непритязательных заказчиков, зарабатывающих прокатом. Он считает, что для таких покупателей важнее не «аутентичность» кареты, а износостойкость и легкость, которую его экипажам обеспечивает корпус из стеклопластика. Как бы то ни было, фирме Сахбиева, в которой занято 18 человек, удалось продать за несколько лет более ста карет. «Мы на жизнь не жалуемся. Обновили себе машины, купили квартиры, да еще и в производство вкладываем», — говорит о себе и о партнере по бизнесу Сахбиев. То, что каретостроение — занятие выгодное, он понял сразу, как только продал свой первый экипаж восемь лет назад за 240 тысяч рублей и тут же получил заказ на следующий.
Несмотря на малое число участников, каретный рынок уже разделился на ценовые сегменты. Казёнкин, например, играет в «бюджетной» нише. Очевидно же, что изделия польских мануфактур по качеству не догнать, хоть под колеса ложись. Вот и приходится давить на цену. Самый дешевый экипаж, фаэтон, он готов отдать за 60 тысяч рублей. Если же речь идет о карете, построенной по индивидуальному проекту, то цены начинаются от 300 тысяч. Экипажи «Салона карет Сергея Пупынина» стоят от ста тысяч рублей (экипаж хобби-класса для пони) до нескольких миллионов (историческое воссоздание кареты). Пупынину, кстати, труднее. Доставка и «растаможка» повышают стоимость экипажа на 40%. Впрочем, как говорит сам предприниматель, «за это платит покупатель». Сахбиев же продает самые простые повозки для пони по цене от ста тысяч рублей. Фаэтон в базовой комплектации обойдется в 240 тысяч, а прайс-лист на кареты начинается с отметки в 300 тысяч рублей.
На фаэтонах, по словам Казёнкина, удается зарабатывать не много. 30% себестоимости, как утверждает мастер, приходится на заработную плату, еще 30% — на материал. Все остальное — накладные расходы, налоги, аренда… В среднем себестоимость составляет около 50 тысяч рублей, так что чистая прибыль колеблется в пределах десяти тысяч. «А вот на каретах рентабельность выше, — признается Казёнкин, — но делать их долго и сложно. Часто мне самому приходится учиться какой-то операции, а потом еще учить своих людей».
Нищета и блеск конной тяги
«Копейки пересчитываем, смешно», — бубнит себе под нос Казёнкин, сетуя на небольшие доходы и дороговизну рабочей силы в Подмосковье. Да еще и кризис изрядно подпортил настроение. Предприниматель хорошо запомнил момент, когда его клиенты активизировались и перестали обращать особое внимание на цены. Примерно с 2006 года, по его словам, на рынке начался бум. Прокатчики за полгода записывались в очереди на изготовление экипажей.
«Каретный двор» Сахбиева в последнее время выпускал по пять экипажей в месяц, очереди были расписаны на полгода вперед. Причем заказы поступали с разных концов России. Люди готовы были тратиться на транспортировку, несмотря на то что это удваивало стоимость изделия.
Кризис подарил каретным мастерам вынужденную передышку. Сахбиев признается, что сейчас его производство уже не крутится, как колесо на хорошо смазанной оси. Да и Пупынин согласен с тем, что корпоративный клиент (музеи, госорганизации) явно испытывает проблемы. Остается уповать на «частников». Из бесед с клиентами он понял: многие бизнесмены, столкнувшись с депрессией в экономике, решили махнуть в деревню и пожить анахоретами — по примеру Германа Стерлигова. А что делать в деревне? Жарить поросят, бить зайцев и, конечно, кататься на лошадях.
У Казёнкина же свой рецепт выживания, более приземленный. «Мы же еще и телеги делаем, — говорит он, показывая на убогую конструкцию из досок. — Для сельского хозяйства. Селяне охотно берут. Лошадки — выгодное средство передвижения, потребляют не бензин, а всего-навсего овес или травку».
Покупают телеги и небогатые сельские монастыри, которые не могут позволить себе ни тракторов, ни машин — лишь хилую лошаденку. Жаль только, расширять производство в этом направлении не очень-то выгодно. Под боком у Москвы затраты на производство слишком велики для того, чтобы выпуск дешевых изделий оправдывал себя. А открывать мастерскую в глубинке Михаил не хочет. «В деревне все, кто может и хочет работать, уже что-то свое поднимают. А с остальными найти общий язык не просто. Они все еще пьют водку на поминках Советского Союза и тихо ненавидят своих работодателей. Впрочем, в нас эту ненависть воспитали», — объясняет Казенкин, не открещиваясь от земляков.
Вот и приходится мастеру каретного дела мириться с тем, что в его бизнесе сложился статус-кво. Доход предприятие приносит, но — небольшой. Не разбогатеешь и плечи не расправишь. Однако попыток «раскрутиться» Казёнкин не оставляет. Все деньги, скопленные до кризиса, он вложил в производство теплиц. Каретной экзотикой здесь, конечно, и не пахнет. Зато спрос со стороны горожан, которые вновь строем пошли на дачные участки, — обеспечен.
Начать дискуссию