Бег апатридов

ПОЧЕМУ ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ ВСЕ ЧАЩЕ ХОТЯТ УЕХАТЬ ИЗ РОССИИ, ЧТОБЫ ЖИТЬ И РАБОТАТЬ ЗА РУБЕЖОМ? ДЕЛО ДАЖЕ НЕ В НАЛОГАХ ИЛИ «ИНВЕСТИЦИОННОМ КЛИМАТЕ». ПРОСТО МАЛЫЙ И СРЕДНИЙ БИЗНЕС ЭТОЙ СТРАНЕ НЕ НУЖЕН. СОВСЕМ.

Я из тех, кто долго прожил за границей, а затем вернулся в Россию. Вернулась я совершенно осознанно. То есть вовсе не из­за каких­то постигших меня неудач, а благодаря странной березовой ностальгии, стечению жизненных обстоятельств и желанию быть полезной вроде бы меняющейся стране. Полезной — новоприобретенными знаниями, контактами и контрактами, возможностью заработать, в конце концов. Феномен 2000­х! Тогда многие «возвращенцы» излучали надежду, а главное, деловой оптимизм. Куда все делось?

Оглядываясь на последние два десятилетия, легко заметить: тенденция 90­-х к отъезду профессионалов и вообще предприимчивых людей сменилась в 2000­-е трендом к возвращению в страну. Но, оценивая очередное десятилетие, легко почувствовать явный настрой на повторный исход предпринимателей и менеджеров. В том числе — исход внезапный, форс­мажорный. Пусть даже и на заранее подготовленные «аэродромы».

В 90­-х из России уезжали по большей чести предприниматели, топ­менеджеры, управленцы среднего звена и представители науки. Они стремились «хлебнуть» глобализации, сделать международную карьеру, получить хорошо оплачиваемую работу. К тому же к концу первого десятилетия нового века родное государство выдало дефолт. Кто же знал, что его последствия всего лишь за год исчезнут как дым! Как бы то ни было, многие из уехавших приобрели ценные навыки в самых разных сферах (вспомните, сколь дикими были наши рынки 90­-х), а возвращаясь, привозили в чемоданах зарубежные контакты и умение работать «как у них».

Я вернулась точно с таким же драйвом, пребывая в уверенности, что профессионализм — замечательная вещь и что везде должны быть профессионалы. Тогда и тебе хорошо, и окружающим, и экономика растет, и жить приятно в стране, где профессионалы повсюду — и в сапожной мастерской, и в офисе банка.

Но профи, по большому счету, оказались невостребованными в России. Чиновно­олигархической Руси, как известно, было и так предельно хорошо при запредельных ценах на нефть, газ, металлы. Страна, как и до моего отъезда, жила по своим неписаным законам. Точнее, по понятиям дикого капитализма из далекого прошлого человечества. Сказочные цены на сырьевые товары позволяли элите дикого капитализма получать все возможные блага и в упор не замечать малый бизнес, основу любой сколько­нибудь развитой экономики.

Я прожила десять лет в Турции. В Москву вернулась в 2003-­м. Не так давно мне довелось принять участие в радиопередаче Finam.FM на тему «Почему люди возвращаются с Запада в Россию?» Предлагалось четыре варианта ответа: «ностальгия», «лучшие возможности для бизнеса и карьеры», «неудача, неспособность адаптироваться на Западе» и «патриотизм». Теперь, поразмыслив, прихожу к выводу: такая журналистская артикуляция этого феномена во многом искусственна.

СТОЯ В ПРОБКЕ, ОЖИДАЯ УЖИНА В РЕСТОРАНЕ ИЛИ ПРОСТО ПРОГУЛИВАЯСЬ ПО УЛИЦЕ, ВЫ В ЛЮБУЮ СЕКУНДУ МОЖЕТЕ НАПОРОТЬСЯ НА ОТКРОВЕННОЕ ХАМСТВО

Трудно сказать, кого больше среди тех, кто вернулся, — удачливых людей или неудачников, романтиков или прагматиков. Если уж и выявлять какой­то тренд, то, скорее, речь нужно вести о комбинации всех пречисленных причин в одном конкретном «флаконе». Тем более, в каждом конкретном случае ингредиенты смешиваются в разных пропорциях. Не знаю, кто и как к этому отнесется, но в моем личном «флаконе» было, наверное, больше патриотизма. По большому счету, с самого начала у меня не возникало прямо­таки непреодолимого желания переехать за границу. Так уж сложилось. Если честно, я просто влюбилась, вышла замуж и уехала. А вовсе не потому, что в России было плохо, а уезжать — модно.

Я работала в Стамбуле. И, на мой взгляд, довольно успешно, уверенно продвигалась по карьерной лестнице. Но меня всегда притягивала Москва. Роскошь человеческого общения с близкими. Самореализация именно на Родине, среди тех, кто тебя знает чуть ли не с детства. Свобода работать без усилий по адаптации к расчудесным, но чужим нравам и практикам. Возможность говорить и мыслить на родном языке. Можно долго перечислять. В неродном городе мне многого не хватало.

Как меня встретила Москвa — это отдельная история. Ну, как она могла встретить? Грубостью, хамством, «крутизной», даже вымогательством денег (а как это еще назовешь?) со стороны вполне приличных на первый взгляд людей. В какой­то момент я поняла, что работаю и вообще живу вопреки окружающей реальности любимого города. От этого становится грустно. И отчего­то cразу вспоминаются те романтические ощущения, с которыми возвращалась. Скорее всего, я придумала для себя этот замечательный город. А потом оказалось, что образ этот не слишком вяжется с реальностью. У города с моей помощью произошло этакое раздвоение личности. Одна, идеалистическая, жила в памяти. Другая, со сдвинутыми мозгами, поселилась прямо под окнами моего дома и офиса.

Раньше вопрос «Уехала бы я опять?» вызывал у меня искреннее удивление и даже презрение. Но теперь с огромным сожалением вынуждена признать: ответ, данный мною сходу, без промедления, был бы утвердительным. Работать, да и вообще жить, вопреки с каждым годом становится все тяжелее. Зато все больше хочется жить и заниматься любимым делом так, чтобы тебе никто не мешал.

Помимо экономических и политических российских реалий, в последнее время меня невероятно расстраивает необязательность и общая невоспитанность наших сограждан. Стоя в пробках или в очереди к кассе супермаркета, ожидая ужина в ресторане или просто прогуливаясь по улице, вы в любую секунду можете напороться на откровенное хамство. И это вовсе не означает, что конкретно ко мне кто­то вдруг проникается антипатией. Просто мы так живем. А в головах людей засела странная поведенческая модель, заставляющая вести себя именно так и никак иначе.

Недавно, в самый разгар экономического кризиса, меня пригласили на одно мероприятие с участием банкиров и предпринимателей. Как всегда, последние высказывали очень много претензий в адрес банкиров по поводу высоких ставок по кредитам. Не выдержав напора бизнесменов, один весьма высокопоставленный банкир встал и заявил: «Ну, если здесь все так плохо, так уезжайте на Запад! Там ставки низкие, и работать проще!» Правда, на лице представителя финансового учреждения легко прочитывалась куда более жесткая формулировка: нам и без вас здесь хорошо, мы делаем деньги совсем другими способами, а с вашими кредитами, да и вообще с вами, одна возня.

Я ВЕРНУЛАСЬ В РОССИЮ С ДРАЙВОМ, ПРЕБЫВАЯ В УВЕРЕННОСТИ, ЧТО ПРОФЕССИОНАЛИЗМ — ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ВЕЩЬ И ЧТО ВЕЗДЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПРОФЕССИОНАЛЫ

Вот так нас, малых и средних предпринимателей, и кредитуют (точнее не кредитуют) в стране, собравшейся модернизироваться под славным лозунгом «Россия, вперед!» В любой сколько­нибудь развитой стране, во Франции или Турции, в Китае или США, крупные корпорации успешно сотрудничают со многими сотнями малых фирм. Именно через них идут продажи и осуществляется сервис. Небольшие сателлиты становятся центрами инновационных исследований и поставляют гигантам столь ценный ныне креатив — рекламный, маркетинговый, вообще любой. Благодаря этому крупные игроки получают возможность сконцентрироваться на ключевых направлениях, мейнстриме, внедренческой деятельности, обновлении модельного ряда, а в целом — на диверсификации и активности в сфере экономики знаний. Только так, в симбиозе с массой предпринимателей, удается добиться выживаемости в условиях развитых рынков. А над нами висит проклятие недр. При таких нормах сырьевой прибыли у государства пропадает всякое желание всерьез (если не считать лозунгов) заниматься другими секторами экономики. В итоге мы десятилетиями слышим лишь декларации о добрых намерениях. Но если на нас так действует проклятие недр, за которым столь удобно прятаться правящему классу, почему в соседней нефтедобывающей Норвегии все иначе? Может быть, там от нефтяного счастья малый и средний бизнес не кредитуют? Напротив, кредитуют, причем охотно и даже с явным желанием.

Наблюдая сегодня за своими знакомыми, друзьями и теми, с кем приходится общаться по работе, я все чаще слышу: «Ну вот, я достиг наконец успеха, чтобы уехать из этой закошмаренной страны». Говорят это те, кто еще пять­десять лет назад и помыслить не мог об эмиграции. А теперь весь прежний патриотизм куда­-то делся. Люди не хотят жить в стране, они никому не нужны. Ни банкам, ни министерствам, ни гигантам госкапитализма. А к выработке правил игры в российский капитализм нас не подпускают.

Пару лет назад один мой приятель, рассуждавший в присутствии иностранцев об ущербности жизни в России, получил замечание от соотечественницы. Дескать, не следует при иностранцах ругать нашу страну и вообще «выносить сор из избы». Немедленно последовавший ответ я запомнила навсегда:

— А с чего вы взяли, что это ваша страна?

Может быть, мы и в самом деле теперь апатриды, в поисках удачи утерявшие Родину? Россию, которую теперь модно называть «Рашкой»? А что, в списке известных апатридов фигурируют Альберт Эйнштейн, Карл Маркс, Фридрих Ницше. Так что можно оказаться в очень приличной компании.