ЛОПНУЛИ «МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ»? НЕ СТРАШНО! КУДА СТРАШНЕЕ НАСТОЯЩИЙ СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС, В КОТОРЫЙ РОССИЯ РИСКУЕТ ВСТУПИТЬ УЖЕ В БЛИЖАЙШИЕ ГОДЫ. ЧТО ДЕЛАТЬ? СМОТРЕТЬ ВПЕРЕД, ЛАТАТЬ ДЫРЫ И ПЫТАТЬСЯ НЕ ОТСТАТЬ ОТ СТРАН-ЛИДЕРОВ.
Кризис, о котором столько говорят в России, по сути своей не является для страны системным. И я согласна с теми моими коллегами, которые характеризуют его исключительно как кризис мозгов и кризис менеджмента первобытно-кустарного периода — эпохи первичного накопления капитала. Проще говоря, все дело в получившей широкое распространение модели управления, основанной на примате спекулятивных тенденций, когда главные цели заключались в бесконечном расширении бизнеса и получении сверхприбылей.
На самом деле все, что происходило, является не более чем ошибочным восприятием возможностей, открывающихся в условиях гипертрофированного роста. Обеспечить превращение инвестированного капитала в реальный продукт и добавленную стоимость в таких условиях не смог бы практически ни один управляющий. Эта игра безумна по своей сути, так как заранее обеспечить гиперрост ресурсами, необходимыми для его реализации, практически не удалось ни одной компании. Не случайно на Западе, да и на Востоке не слишком принято баловаться с подобной технологией. (Запад ее, как правило, вообще игнорирует.) И только в нашей стране сформировалась уверенность, будто спекулятивным периодом в экономике следует воспользоваться по максимуму.
В чем это выражалось? Прежде всего, мы породили спрос на заемный капитал, построив ничем не обеспеченные, финансово неустойчивые системы на старых основных средствах еще советского периода. Кроме того, поскольку для обеспечения всех процессов быстроразвивающегося бизнеса человеческого капитала не хватало, мы наладили лавинообразный выпуск халтурной продукции. В результате такого беспечного отрыва от истинных основ бизнеса и естественных экономических товарных отношений и качественного производства, включающих в себя резервирование и накопление, было надуто множество «пузырей» заемного капитала без обеспечения промышленными мощностями, которые затем лопнули.
Вряд ли следует именовать все это «кризисом», учитывая априори известное свойство любого мыльного пузыря: довольно быстро он лопается и превращается в ничто.
Да, следует учитывать социальный аспект. И мне очень жаль пострадавших людей. Но вот компании, прошедшие все стадии жизненного цикла мыльного пузыря, жалости у меня не вызывают. Когда-то нужно наконец-то становиться взрослыми. То есть — браться за умные книги, а также анализировать собственный и чужой опыт — вместо того чтобы слушать заезжих гастролеров-консультантов, которые стаями крутятся вокруг руководителей пузыреобразных структур.
Но все бы ничего, и можно было бы даже не замечать гибели макросистем, построенных на иллюзиях гиперроста, со спокойной душой двигаясь дальше. Однако в результате краха крупных «пузырей» существенно пострадали совершенно нормальные компании малого и среднего размера, поскольку проблемы на них посыпались одна за другой, в точном соответствии с принципом домино.
В одной из своих статей для «Бизнес-журнала» я уже описывала этот принцип. От него почти невозможно застраховаться и защититься. Единственный шанс спастись — работать на открытом рынке. Но если компания ориентирована на крупного клиента или госзаказ, исчезновение единственного источника прибыли ведет такой бизнес к мгновенной гибели.
Это, впрочем, тоже не системный кризис, а всего лишь — последствие финансового урагана: когда падают крупные деревья, всегда страдает некоторое количество молодой поросли. Справедливости ради замечу, что в таких компаниях зачастую работали деятельные и талантливые люди, которые хорошо делали свое дело — и пострадали, в общем-то, совершенно безвинно.
Последствия этих событий аукаются до сих пор, а в целом ситуация далека от стабильности. И если в некоторых отраслях заметен постепенный рост активности, отражающий успехи в борьбе с финансово-ресурсными проблемами, то у значительной части компаний кризис продолжается до сих пор. Долговая яма, в которой они оказались, становится все глубже, а ожидание инвестиций — затягивается.
Надо сказать, что и в мире кризис тоже затягивается. Видимо, наш министр финансов Алексей Кудрин был прав, когда прогнозировал, что депрессия продлится около пяти лет. Два года мы уже продержались, но я не стала бы утверждать, что все сложности позади. Мало того, не обозначая сложившуюся ситуацию как кризис, нетрудно осознать куда более страшную истину: настоящий кризис, скорее всего, еще впереди.
Его главной причиной является то, что критический срок использования основных средств и объектов, которые были созданы в советский период, уже подступил, и скоро мы окончательно их «доедим». По всей видимости, это произойдет уже к началу следующего года. В этом смысле показательны предсказания британских аналитиков, сделанные еще в 2007–2008 годах. Они прогнозировали, что главные проблемы в России начнутся тогда, когда все основные средства одномоментно (а у нас все стройки на закате советской эпохи велись одномоментно!) достигнут пределов своего физического существования.
В советский период было построено немало крупных объектов. А ведь не секрет, что экономика страны держится именно на них. Здесь уместно вспомнить об иллюзиях, сопровождавших развитие американского агропромышленного комплекса. Считалось, что фермеры могут прокормить всю страну, а затем выяснилось: если фермер является доминирующей фигурой в сельском хозяйстве, решить такую задачу он никак не может. Зато с ней успешно справляются огромные агрокомбинаты различной направленности. Надо сказать, эта отрасль в России чувствует себя более или менее сносно. Но если оценить ситуацию в других сегментах экономики, налицо отсутствие модернизации или слишком низкая ее динамика. Так что обеспокоенность нашего правительства вполне обоснованна: наряду с инновационным ростом нам необходимы новые мощности.
Почему у нас все смеются над пресловутыми нанотехнологиями? Вовсе не потому, что мы более не способны к научным прорывам. Способны: в России не перевелись гении. Все дело в том, что у нас нет инструментов для реализации подобных проектов. Проблема снова обнаруживается в сфере производства и промышленности, которая могла бы базироваться на инновационных разработках, но — только при наличии новых современных мощностей. Значит, новые заводы необходимо или построить, или приобрести. Даже скорее всего приобрести, поскольку как таковые нанотехнологии у нас есть. Я имею в виду весьма патриотично настроенных ученых, которые пока что составляют интеллектуальную элиту зарубежных компаний, работающих с нано.
ОЛИГАРХИ НЕ СМОГЛИ ДАТЬ СТРАНЕ НОВЫЕ МОЩНОСТИ В 90-Х, А ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ СЛЕДУЮЩЕЙ ВОЛНЫ — СОХРАНИТЬ И ПРИУМНОЖИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ
Но надо торопиться. Ведь мы банально и катастрофически не успеваем, поскольку поздно спохватились. Олигархический период слишком дорого стоил России. И не потому, что олигархи «выкачали деньги из страны», а затем «рухнули». Это их частная судьба. Куда хуже, что взамен они практически ничего не построили. Да, некоторые компании все-таки как-то модернизировались. Например, часть металлургических и машиностроительных заводов, энергетические предприятия. Но одновременно мы потеряли гражданское и отчасти военное самолетостроение, судостроение, огромные области машиностроения, обработку цветных металлов. И именно поэтому в столь непростом положении сегодня оказываются многие компании (например, РУСАЛ): попытки осуществления модернизации некоторых объектов носят чуть ли не героический характер. Ведь одновременно с перестройкой компания должна выдавать на-гора определенный объем продукции.
Все эти проблемы могут привести к тому, что в 2011–2012 годах в России начнется настоящий, системный кризис, что в еще большей степени усилит перекос в сторону виртуальных специальностей, сопровождаемый жестоким дефицитом специалистов в промышленности. (Кстати, правительство озабочено этой проблемой и пытается восстановить систему среднего специального образования.)
Другая наша беда — изношенность человеческого капитала. И здесь мы снова не успеваем, поскольку требуется время на восстановление, чтобы прийти в себя от последствий ухудшения качества образования. В том числе — вызванного распространением так называемых коммерческих вузов. В итоге сегодня у нас нет не только высококлассных специалистов: у нас фактически нет специалистов как таковых. Впрочем, некоторые симптомы свидетельствуют, что уровень падения квалификации все-таки снижается, и дай бог в этом не ошибиться. Учебным заведениям, в течение долгих лет занимавшимся, по сути, продажей свидетельств о получении высшего образования, постепенно перекрывают кислород. Однако процесс формирования крепкого поколения профессионалов в условиях духовно-интеллектуальной «ямы» идет очень медленно. И продлится он не менее 8 лет.
Кстати, весьма показательна критика, звучащая в адрес тех, кто озабочен этой проблемой. Достаточно вспомнить о ЕГЭ, введение которого на самом деле стало мощной попыткой заставить школу наконец работать. Что ни говори, а вуз технически не способен выковать мраморного Аполлона из кизяка: слишком велики затраты ресурсов и времени на такую операцию, слишком много дыр в школьном образовании приходится латать. Должно быть нормальное «сырье» — интеллектуальная основа для формирования поколений современных профессионалов. А школы не могут его создать.
Способны ли мы еще производить нормальные кадры? К счастью, да. Пока еще живы великие преподаватели, мастера. Вот только они часто болеют и рано умирают, потому что очень уж насыщенна и интенсивна нынешняя жизнь. Слава богу, пока еще не всех их заменили преподавателями американского типа, у которых «на один квадратный метр» встречается всего две мысли. Хотя подобные типажи, увы, нередки. Один такой преподаватель в моем присутствии заявил, что задача бизнеса — не существовать долго и эффективно, а быстро повысить свою стоимость до значимых цифр и кому угодно продаться. Вот таких надо гнать в шею. Чему они могут научить? Разве что — пускать «мыльные пузыри» в бизнесе. Обидно то, что учебная программа, в рамках которой прозвучали эти «смелые мысли», призвана формировать будущих руководителей. А их учат — снова спекулировать.
Подведем промежуточный итог. Десять лет первоначального накопления капитала в нашей стране не привели к созданию ценностей, на которых экономика страны могла бы развиваться. Нет мощностей, нет квалифицированных кадров. В итоге сейчас, когда в мире начался мощный виток инновационного развития, мы остались у разбитого корыта. Тем временем другие страны (даже те, что стартовали с похожего уровня разрухи и разброда) все это время комплексно продвигались по пути нормального развития. За исключением, пожалуй, Украины, где переходный период слишком затянулся и страшно ударил по экономике страны.
От мирового кризиса в России пострадали многие люди, мы лишились части компаний. С другой стороны, у нас все еще есть ресурсная база. Мы торгуем нефтью, газом и производными от них. И вроде бы все ничего. Но реальное положение в отраслях экономики внушает опасение. Что делать? Необходимо срочно озаботиться будущим. Настал момент, когда стратегия и способность видеть перспективу становится для выживших компаний насущной необходимостью.
У всех, кто выжил, сейчас имеется реальная возможность расширить стратегическое пространство, способное обеспечить преимущество в будущем. При этом, однако, надо понимать: перед всей страной как макросистемой все еще стоят задачи выживания и формирования масштабной базы для дальнейшего развития. Причем, к сожалению, решать эти задачи приходится одновременно. В то время как другие государства созрели для нового рывка, мы должны выходить на старт с далеко не полной и устаревшей экипировкой, которую придется «дошивать» уже на дистанции. Все это потребует очередных жертв от трудоспособного населения. А значит, нам опять предстоит борьба за выживание.
Немцы говорят: русские не умеют жить, они умеют только выживать. Происходит это то ли по недоумию, то ли потому, что мы не способны понять органических особенностей циклов развития, — а может быть, просто игнорируем их. Большое счастье, что мы спохватились в тот момент, когда еще хоть что-то можем производить. Хуже было бы, начнись у нас одна за другой веерные аварии, подобные катастрофе на Саяно-Шушенской ГЭС. Только тогда и опомнились бы. Кстати, в гидроэнергетике спохватились все-таки вовремя: продолжается модернизация Волжского каскада, иначе самые страшные аварии могли бы произойти именно в этом регионе. И вместо Поволжья мы рисковали получить море.
Всем пора понять: настал момент, когда дымок от экономического пожара уже всерьез начал разъедать глаза. И надо что-то делать. Что могут предпринять российские компании? Повторю: надо думать о завтрашнем дне, формировать реалистическое, сценарное видение будущего. Главное — не тратить время на разработку вульгарных корпоративных «миссий». Куда полезнее описать планируемые действия с объяснением причин: почему и зачем именно эти шаги следует предпринять.
Требуется видение. В буквальном смысле интуитивно-сенсорное видение, настоящее прогнозирование, если хотите — ясновидение. Конечно же, это должно подкрепляться весьма сложными организационными работами и аналитикой. Ведь именно из аналитических срезов управляющий должен складывать мозаику.
Формирование идей (точнее, попытки ответить на вопрос о том, что делать дальше) в каждой организации происходит по-своему. Я знаю компании, где видение перспектив удавалось сформировать за пять сессий по три–четыре часа. Вместе с тем встречала предприятия, у которых на это уходило 20–30 сессий.
Известно несколько способов формирования видения будущего развития компании. Главное, чтобы результат был качественным, позволяющим ответить на множество вопросов. Чрезвычайно важны все аспекты, имеющие отношение к внутренней среде (управление, маркетинг, структура, люди и т. д.). Но нужно комплексно оценить и внешнюю среду: политику, демографию, макроэкономику.
Последнее особенно важно. По ощущениям, в России продолжается формирование государственно-монополистического капитализма. Видимо, за основу будет взята баварская (она же китайская) модель, сопровождающаяся доминированием во всех областях производства — во всяком случае на первых порах — монополистических госкомпаний. В дополнение к ним будут создаваться и поддерживаться средние бизнесы, исполняющие сервисные функции. Кроме того, будет формироваться достаточно устойчивый малый бизнес. Возможно, со временем госкомпании преобразуются в финансовые управляющие центры, а средние и малые будут выступать в качестве субподрядчиков.
Когда-то подобную систему в Римском клубе нарекли жаргонным словом «маки», происходящим от названия специфической системы земледелия в Сицилии. Ее технология такова: срубив дерево и засыпав пень землей и опилками, на появившемся пространстве сеяли зерновую культуру. Затем ее скашивали и оставляли стерню гнить. Вскоре из этого пня выстреливала столь бурная поросль, что, например, в ее зарослях не обитали даже животные.
Со временем подобная схема нашла применение в бизнесе и менеджменте, а термин «маки» потерял свою первоначальную окраску, став символом мощной системы, в рамках которой ключевые стратегические направления контролируются правительством и государством, а все остальное отдано на освоение не менее мощным малому и среднему бизнесу. Но — под неусыпным контролем государства.
Думаю, такая система в принципе оправданна. Поскольку все главные проблемы в экономике достигли уровня государственного масштаба, отдельным предпринимателям (среди которых, надо сказать, довольно мало людей, способных мыслить государственными категориями) не под силу решение этих вопросов. Кроме того, очевидно, что в глазах государства бизнес давно потерял доверие.
На сей счет можно услышать разные мнения. В частности, на волнах некоторых радиостанций, где часто выступают люди, совершенно не разбирающиеся в экономике. Но факты говорят сами за себя. Олигархический бизнес не смог дать стране новые мощности. А следующее поколение предпринимателей не сумело сохранить и сформировать требуемое качество человеческого капитала. То есть «невидимая рука рынка» не справилась, и теперь ее место заняло государство. А на пнях, оставшихся в земле после бури, появляется новая зелень. Успела бы подрасти.
Начать дискуссию