Согласье в товарищах

МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ МЕЖДУ РАЗЛИЧНЫМИ НАЦИОНАЛЬНЫМИ ЮРИСДИКЦИЯМИ ОСОБЕННО НАГЛЯДНА, КОГДА РЕЧЬ ЗАХОДИТ ОБ ИННОВАЦИЯХ.

Результаты интеллектуальной деятельности, будучи нематериальным активом, легко перемещаются через границы — например, в головах тех, кто эти активы создает. Утечка инновационных идей и проектов вместе с их носителями в страны с более комфортным для ведения бизнеса законодательством — процесс неизбежный и вполне естественный. И удобство организационно-правовых форм существования инновационных компаний и венчурных фондов играет далеко не маловажную роль в привлекательности той или иной юрисдикции.

Российский венчурный и инновационно-технологический бизнес в целом приспособился к существованию в таких формах, как закрытый паевой инвестиционный фонд (ЗПИФ), ООО, ЗАО и ОАО. Они позволяют задействовать общепринятые механизмы венчурного инвестирования: вхождение инвесторов в инновационные проекты в ходе различных раундов по мере роста компании, защиту прав, выход участников из проекта и т. д. Но насколько эти формы в действительности удобны для венчура?

Рассмотрим, например, ЗПИФ особо рискованных (венчурных) инвестиций: эту форму в России часто используют для создания венчурных фондов. Паевой инвестиционный фонд — это имущественный комплекс без образования юридического лица, который формируется за счет средств пайщиков и управляется на принципах доверительного управления специализированными компаниями, лицензируемыми ФСФР.

С точки зрения налогообложения форма весьма привлекательна: прибыль можно свободно реинвестировать, налог на прибыль возникает только в момент погашения паев, то есть выхода пайщиков в деньги. Но на этом комфорт для венчура заканчивается. Во-первых, эта форма дорога в «эксплуатации», поскольку управляющая компания обязана выполнять все требования регулятора — ФСФР, — предъявляемые в соответствии с законодательством ко всем без исключения паевым инвестиционным фондам: например, регулярно отчитываться о структуре и стоимости чистых активов (причем установленные методики расчета плохо сочетаются с реалиями венчурного рынка). Такая степень зарегулированности для венчурных фондов представляется избыточной, да и самой ФСФР вряд ли нужна.

На практике в форме ЗПИФ могут эффективно работать лишь крупные венчурные фонды с капитализацией более миллиарда рублей. Во-вторых, ЗПИФ по своей природе — очень непрозрачное образование, которое почти не дает о себе никакой информации в открытых источниках — ни о характере активов, ни об основных пайщиках. Это превращает венчурный ЗПИФ в вещь в себе, которая в большинстве случаев обслуживает интересы узкого круга крупных инвесторов-пайщиков, сложивших капиталы вместе для подъема определенных проектов. «Чужие» инвесторы здесь, как правило, «не ходят».

То есть ЗПИФ вправе выпускать дополнительные паи, чтобы привлечь новых инвесторов, но те туда просто не пойдут, потому что такой фонд им непонятен. В-третьих, в России еще не сложилась практика, в соответствии с которой пайщики могли бы влиять на инвестиционные решения, которые принимает управляющая фондом компания, например через формирование Инвестиционного комитета пайщиков.

ДЛЯ АВТОРОВ ИННОВАЦИОННЫХ ПРОЕКТОВ ООО — ЖЕСТКАЯ И НЕГИБКАЯ ПРАВОВАЯ ФОРМА, ОСОБЕННО ПОСЛЕ ВСТУПЛЕНИЯ В СИЛУ «АНТИРЕЙДЕРСКИХ» ПОПРАВОК

Такая испытанная органи­за­ци­он­но-правовая форма, как ООО, также нередко применяется для создания венчурных фондов. Но и подобная правовая «оболочка» причиняет фонду множество неудобств практического свойства. Что, например, может происходить? Фонд в форме ООО начинает вкладывать деньги в инновационные компании на посевной стадии, что является наиболее рискованным видом инвестирования, поскольку возврат средств ничем не гарантирован. При этом горизонт инвестирования на «посеве» может составлять и пять, и семь, и более лет. Это означает, что стоимость чистых активов такого фонда может (и, скорее всего, будет) в отдельные периоды времени значительным образом снижаться. Между тем в законе «Об обществах с ограниченной ответственностью» (14-ФЗ, ст. 20) читаем: «Если по окончании второго и каждого последующего финансового года стоимость чистых активов общества окажется меньше его уставного капитала, общество обязано объявить об уменьшении своего уставного капитала до размера, не превышающего стоимости его чистых активов, и зарегистрировать такое уменьшение в установленном порядке». Это означает, что фонду то и дело придется сокращать размер уставного капитала и менять учредительные документы. Первые несколько лет венчурный фонд, формируя свой инвестиционный портфель, с формальной точки зрения почти неизбежно будет демонстрировать убыток. Между тем в российских налоговых инспекциях, помимо зарплатных, действуют еще и комиссии, на которые вызывают руководителей предприятий, показывающих убытки. Теперь представьте себе, как директора «убыточного» венчурного фонда в форме ООО будут журить на такой комиссии и какие пространные пояснения о сущности венчурного инвестирования ему придется давать налоговикам.

И для авторов инновационных проектов ООО — очень жесткая и негибкая правовая форма, особенно после вступления в силу пакета «антирейдерских» поправок в середине прошлого года (312-ФЗ от 30.12.2008). Тогда были введены нормы, связанные с нотариальным удостоверением сделок по отчуждению доли или части доли в уставном капитале ООО и подачей в суд иска о признании прав на долю, а также регулирующие основные стороны внутрикорпоративного управления в обществе. Практические сложности возникают на каждом шагу: при передаче долей от одного участника другому или третьему лицу, при вхождении инвестора и так далее.

Более того, используя данную организационно-правовую форму, достаточно сложно реализовать схемы поэтапного финансирования, принятого в мировой практике венчурного инвестирования.

Что касается инновационных компаний, зарегистрированных в виде акционерного общества, то стоит признать: для инвесторов они технически более привлекательны как объект инвестиций. Все-таки закон «Об акционерных обществах» (208-ФЗ) был принят гораздо раньше, в 1995 году, и с тех пор неоднократно видоизменялся, подстраиваясь под практику делового оборота. И обращение акций АО в России — более устоявшаяся практика, нежели обращение долей в уставных капиталах ООО. На этой «территории» инвестор чувствует себя гораздо комфорт­нее при вхождении в компанию. Однако для инноваторов, большинство которых — выходцы из научной или инженерно-технической среды, акционерное общество — еще более сложная в использовании форма, поскольку связана с ведением реестра акционеров, регистрацией эмиссии акций в ФСФР и массой внутрикорпоративных процедур, с которыми они не привыкли иметь дело. При этом стартап, только-только начинающий жить, должен соответствовать большому количеству императивных норм и требований по корпоративному управлению — точь-в-точь как если бы это было крупное предприятие в форме акционерного общества. Разумеется, если проект «выстрелит», он рано или поздно дорастет до уровня, на котором форма АО станет для него удобна и даже абсолютно необходима. Но целесо­образно ли сразу пускаться во все тяжкие администрирования акционерного общества инновационному проекту, состоящему, как правило, всего из нескольких человек?

Для ООО и АО характерны вопросы, связанные c налогообложением инвестиционных средств. Поскольку и инвестор (в случае если фонд создан в форме ООО), и инвестиционная компания являются в соответствии с действующим законодательством коммерческими предприятиями, они являются плательщиками установленных налогов, что зачастую приводит к двойному налогообложению инвестиционных средств.

Увы, у российских инноваторов и венчурных инвесторов пока нет возможности выбора менее зарегулированных организационно-правовых форм, чем рассмотренные выше. Их западным коллегам повезло больше: у них есть форма limited partnership, или, сокращенно, LP («ограниченное партнерство»). Большинство венчурных фондов на Западе инкорпорируются именно в качестве таких партнерств, являющихся, по сути, договором без образования юридического лица, в рамках которого ответственность участников лимитируется размером их доли, внесенной в капитал партнерства.

В самом общем виде, если не вдаваться в национальные особенности законодательства в различных странах, LP состоит из генерального партнера, выполняющего функции единоличного органа управления, который действует от лица всех остальных партнеров при заключении договоров с третьей стороной, а также партнеров с ограниченной ответственностью, не выполняющих управленческих функций (в практике западных венчурных фондов это как раз и есть инвесторы, из средств которых формируется капитал партнерства). При этом для генерального партнера обычно устанавливается б'ольший лимит ответственности по обязательствам партнерства. И западные регуляторы, вне всякого сомнения, отнюдь не требуют от генерального партнера получения лицензии для работы на финансовом рынке, как это происходит с компаниями, управляющими ЗПИФами в России.

ТОВАРИЩЕСТВА МОГУТ СТАТЬ УДОБНОЙ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ФОРМОЙ ДЛЯ СОЗДАНИЯ ВЕНЧУРНЫХ ФОНДОВ И ПРОЕКТНЫХ ИННОВАЦИОННЫХ КОМПАНИЙ В РОССИИ

Примечательно, что в российском законодательстве уже существует правовая форма, отдаленно напоминающая limited partnership, — это товарищество на вере, предусмотренное статьями 82-86 Гражданского кодекса. Эта форма предполагает разделение участников товарищества на «полных товарищей» и «коммандитных товарищей» с правами и обязанностями, аналогичными таковым у генеральных партнеров и партнеров с ограниченной ответственностью в limited partnership. Однако полными товарищами в товариществе на вере могут выступать только индивидуальные предприниматели или коммерческие организации; при этом они отвечают по обязательствам товарищества всем своим имуществом. Раздел ГК РФ о товариществах на вере содержит еще целый ряд положений, которые пока делают эту правовую форму неудобной, а потому малоупотребимой в практической предпринимательской деятельности. Достаточно сказать, что за все время существования нынешней редакции ГК РФ (с 1994 года) в нашей стране было зарегистрировано всего около шестисот товариществ, и ни одно не имело инновационной направленности. То есть для нашей страны это можно до сих пор рассматривать как абсолютную экзотику.

Между тем при внесении определенных поправок в ГК РФ, касающихся товариществ на вере, эту организационно-правовую форму можно усовершенствовать и приблизить к международному венчурному «стандарту».

После небольших законодательных корректив товарищества могут оказаться комфортной формой для создания не только венчурных фондов, но и проектных инновационных компаний — например, с автором проекта в качестве «полного товарища» и инвесторами в качестве «коммандитных».

Собственно, работа над законопроектом уже ведется в Минэкономразвития при участии Российской венчурной компании и РОСНАНО: соответствующее поручение президент Дмитрий Медведев дал в ходе президентской комиссии по модернизации экономики 27 июля 2010 года.

Смысл готовящихся поправок в том, чтобы дать инноваторам удобную, облегченную правовую «оболочку», а не заставлять их использовать сложные в администрировании формы создания юридических лиц уже на самом раннем этапе, когда еще не известно, «сыграет» ли идея. А если «сыграет» — отлично! Преобразоваться в более зрелые корпоративные формы никогда не поздно.