ОДИН ИЗ ПОПУЛЯРНЕЙШИХ УПРЕКОВ В АДРЕС СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ — НЕПРЕРЫВНО РОСШЕЕ ПРИ НЕЙ ИЗОБИЛИЕ НЕЗАВЕРШЕННЫХ СТРОЕК. К КОНЦУ ЭПОХИ ОБЩИЙ ИХ ОБЪЕМ СООТВЕТСТВОВАЛ НЕСКОЛЬКИМ ГОДАМ НАПРЯЖЕННОЙ РАБОТЫ ВСЕГО СТРОИТЕЛЬНОГО КОМПЛЕКСА СТРАНЫ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ТО И ДЕЛО ЗАКЛАДЫВАЛИСЬ НОВЫЕ ПРОМЫШЛЕННЫЕ И ЖИЛИЩНЫЕ ФУНДАМЕНТЫ.
Система финансирования строительства в последние советские десятилетия поощряла работы нулевого цикла. Котлован, фундамент… Трудозатраты там сравнительно невелики. Работает в основном техника, управляемая минимальным числом людей. Зато формальный объем, исчисляемый кубометрами земляных и бетонных работ, составляет львиную долю всей стройки. Отделка же, в значительной степени ручная, оплачивалась сравнительно скромно. Да и украсть цемент из фундамента проще, чем из стен. Особенно если стены — с завода железобетонных изделий, где учет куда прозрачнее, чем на самой стройке.
Любопытно разобраться, как влияют на планирование подобные неофициальные стимулы. Система оплаты строительных работ не раз пересматривалась. Однако незавершенные стройки — притча во языцех с самого начала советской индустриализации. С чего бы?
Фундаменты и тогда закладывались фантастически быстро. Так, роман Валентина Петровича Катаева «Время, вперед!» (вскоре название стало популярнейшим лозунгом) посвящен технологическому (и идеологическому) процессу достижения рекордной скорости бетонирования фундамента на Магнитогорском металлургическом комбинате. Монтаж же механизмов на новых фундаментах шел заметно медленнее. А уж освоение готовых заводов растягивалось и вовсе на непомерные сроки. Скажем, Сталинградский тракторный выходил на проектную мощность немногим быстрее, чем строился: он приемлемо заработал года через два–три после официального пуска.
Долгое освоение было порождено (и порождается ныне) не в последнюю очередь катастрофической нехваткой квалифицированных кадров. К конвейеру становились вчерашние строительные чернорабочие. Да и на новостройку люди приходили в основном из деревни. Не зря одновременно с индустриализацией началась коллективизация.
Устранение межей, укрупнение сельхозугодий позволило применить наиэффективнейшие тогдашние агротехнологии, высвободив множество рабочих рук. Сходное укрупнение (хотя иным методом — в основном, скупкой обанкротившихся ферм) прошло тогда же и в США, где также резко подняло производительность на селе и вывело множество работников в города, позволив в скором будущем — уже к началу Второй мировой войны — вновь резко нарастить промышленное производство.
Кстати, и в СССР, и в США переход к новым агрометодам сопровождался изрядными сбоями производства (но по разным причинам: у нас — неосвоенность технологий, у них — кризисное падение спроса). По самым надежным оценкам, у нас три миллиона жертв голода (хотя заинтересованные политики говорят и о семи), у них — от миллиона до пяти (там приняты иные методы демографической статистики, так что данных за нужный период маловато).
Но дело не только в нехватке отечественного рабочего опыта. Многие производства запускались столь несинхронно, что немалая их часть поначалу работала впустую. Так, легендарный Днепрогэс в первые годы работы оказался загружен лишь на седьмую долю проектной мощности: новейшие мощные заводы, для энергоснабжения которых и была создана одна из лучших и совершеннейших гидроэлектростанций тогдашнего мира, еще только строились.
ПРИ СТАЛИНЕ ПЛАНЫ СОСТАВЛЯЛИСЬ В ДВУХ ВАРИАНТАХ. ПЕРВЫЕ, РАССЧИТАННЫЕ НА ХУДШИЙ СЛУЧАЙ, ВЫПОЛНЯЛИСЬ ВСЕГДА. ОПТИМАЛЬНЫЕ — УКАЗЫВАЛИ, ЧТО ДЕЛАТЬ С РЕЗУЛЬТАТАМИ НЕПРЕДВИДЕННОГО ВЕЗЕНИЯ
Ярчайший пример ошибок централизованного планирования? Не будем торопиться. Строительство в те годы было уже неплохо механизировано. Самое эффективное оборудование — с электроприводом. Если бы Днепрогэс строили одновременно с заводами, потребляющими его энергию, само их строительство заняло бы куда больше времени, да и обошлось бы заметно дороже. Если смотреть с точки зрения директора ГЭС — она и впрямь несколько лет работала неэффективно. Если же исследовать весь производственный комплекс, созданный у Днепровских порогов, — распределение сроков приходится признать оптимальным.
Аналогичный анализ других крупных производственных комплексов показывает: значительная часть подобных рассогласований является кажущейся. А фактически — оптимизирующей какие-нибудь существенные аспекты строительства комплекса в целом. Все-таки советские планы составляли мастера.
И выполняли — тоже мастера. Многие годы я думал: единственная советская пятилетка, исполненная по всем ключевым показателям, — восьмая (1966–1970), «косыгинская». Только недавно узнал: планы составлялись в двух вариантах — отправном и оптимальном. Отправные — рассчитанные на худший случай — выполнялись всегда, кроме разве что военных лет. А вот оптимальные — осуществимые только при наиболее благоприятном стечении обстоятельств — лишь указывали, что делать с результатами непредвиденного везения.
Вроде бы печальный опыт долгостроя первых двух пятилеток не помешал в третьей, начавшейся в 1938-м, также наплодить немало новостроечных площадок. Прежде всего — в новых промышленных районах: Урал, Сибирь, Средняя Азия… Тоже омертвление средств? Ан нет: в первый год войны именно на эти площадки эвакуировались — порою прямо из-под носа немцев — многие тысячи промышленных предприятий. И уже в начале 1942-го наше оборонное производство приблизилось к довоенному уровню, а к концу года — существенно превзошло и наши довоенные возможности, и промышленность Германии со всей подмятой под нее континентальной Европой.
План эвакуации был детально расписан загодя. Вопреки расхожим легендам Хрущева, страна тщательно готовилась к битве с объединенной Европой — еще когда на роль объединителя претендовала не Германия, а традиционно конкурирующая с нами Великобритания. В конечном счете, как и положено по военной (да и мирной) науке, верная стратегия СССР (и военная, и прежде всего экономическая) превозмогла все чудеса легендарной немецкой тактики.
ЕСЛИ БЫ ДНЕПРОГЭС СТРОИЛИ ОДНОВРЕМЕННО С ЗАВОДАМИ-ПОТРЕБИТЕЛЯМИ, ВЕСЬ ПРОЦЕСС ЗАНЯЛ БЫ КУДА БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ, ДА И ОБОШЕЛСЯ БЫ ЗАМЕТНО ДОРОЖЕ
Увы, после Иосифа Виссарионовича Джугашвили грамотные стратеги нашей страной не руководили — а многие, начиная с великого тактика Лейбы Давидовича Бронштейна (Лев Троцкий. — Прим. ред.), и ему в этом даре отказывают. Вспомним хотя бы развиваемую с 1974 года с подачи идеологического отдела ЦК КПСС во главе с Михаилом Андреевичем Сусловым закупку всего недостающего за рубежом на нефтедоллары вместо развития новых технологий. А раз уж на самом верху тонули в тактических мелочах — на низовых уровнях управления и подавно решали текущие задачи. В частности, обеспечивали высокий фонд зарплаты. Даже если конкретный долгострой (не говоря уж о положении отрасли в целом) никак не способствовал стратегическому продвижению.
В пьесе Шуни (Александра. — Прим. ред.) Исааковича Гельмана (отца модного либерального галериста) «Протокол одного заседания» бригада строителей отказывается от квартальной премии, убедившись: реальный трудовой энтузиазм группы никоим образом не способствует успеху работы в целом, а перевыполнение плана обеспечено всего лишь его предварительной необоснованной корректировкой. Начальника планового отдела строительного треста, не вполне положительного персонажа (вполне отрицательные случаются только в романтике, но не в реализме), по ходу пьесы упрекают за фразу «Я перед трестом отчитываюсь за каждый квартал в отдельности, а не за всю жизнь сразу». Нынче такое поведение — норма, общепринятая у менеджеров, ежеквартально (реже в лучшем случае — как политики, раз в 2–4 года) отчитывающихся перед фактическими, а что еще важнее — потенциальными акционерами.
Уинстон Черчилль сказал: политический деятель думает о следующих выборах, государственный — о следующих поколениях. Современный рынок ценных бумаг, рассчитанный в основном на массового инвестора, заведомо некомпетентного в бизнесе, чьи акции его интересуют, весьма способствует вытеснению государственных деятелей — политическими. (К таковым инвесторам относится и представительная демократия, рассчитанная на столь же заведомо некомпетентного гражданина, инвестирующего свой голос даже не в государственные решения, а всего лишь в лиц, наделяемых правом соучастия в их принятии.)
Хорошо еще, что семейный бизнес, в том числе наследственная монархия, не вполне исключает приход во власть честного, эффективного и дальновидного руководителя.
Начать дискуссию