Системная проблема

В середине февраля в Госдуму был внесен законопроект, ужесточающий ответственность за получение взятки. В том числе — ответственность посредников.

Поправки в Уголовный и Административный кодексы предполагают наказывать коррупционеров штрафами, в 25–100 раз превышающими полученные суммы, не исключая в то же время лишения свободы. Одновременно в ряде СМИ появилась информация о том, что Следственный комитет РФ допросил губернатора Тульской области Вячеслава Дудку по делу о получении взятки в размере 40 млн рублей его подчиненным Виктором Волковым. По словам последнего, деньги якобы предназначались губернатору. Будущее Дудки зависит теперь от того, докажут ли его вину.

С тем, что борьба с коррупцией — важнейшая национальная задача, похоже, согласны практически все. Однако пока на этом фронте не было достигнуто значительных успехов: широкое распространение этой «заразы» остается одной из главных российских бед. Согласно индексу восприятия коррупции в разных странах мира, который ежегодно составляет международная организация Transparency International, в 2010 году Россия заняла 154-е место из 178 возможных. Эту позицию наша страна делит с Папуа — Новой Гвинеей, Таджикистаном, Конго и Гвинеей-Бисау.

Как показывают опросы, широко распространившаяся коррупция зиждется в России на «трех китах»: принуждении к ней со стороны чиновников, «эффективности» взяток и укорененности коррупции в массовом сознании как «нормы жизни». В период кризиса у властей заработал инстинкт самосохранения. Было объявлено о некотором снижении запредельного налогообложения бизнеса. В частности, выражалась готовность в 2009 году недополучить 19 млрд долларов (что составляет 1% ВВП). Значительной суммой власти готовы были пожертвовать в пользу бизнеса. Но вот еще одна цифра, которая впечатляет не меньше: объем коррупции в России достигает 316 млрд долларов в год, что составляет около 13% ВВП. О размере и способах подсчетов этой цифры можно спорить — это же теневой оборот. Нет метода, который мог бы дать точную цифру. Но эти «налоги» в любом случае намного больше, чем официальные!

В марте департамент экономической безопасности МВД обнародовал данные, согласно которым средний размер взятки и коммерческого подкупа в России за год вырос почти втрое и превысил 60 тыс. рублей. Год назад этот показатель составлял немногим более 23 тыс. Кроме того, по данным МВД, в 2010 году было возбуждено около восьми тысяч уголовных дел, связанных с получением взятки. К уголовной ответственности привлечены, в частности, четыре действующих и бывших заместителя губернаторов.

Конечно, хорошо, что осознание масштаба проблем возникает. Но правоохранители или чиновники по-прежнему безбоязненно собирают дань с бизнеса. Хорошо, что государство понижает налоги на 1% от ВВП. Но плохо, что бизнес отдает в несколько раз больше на коррупцию. Уменьшение коррупции хотя бы на четверть даст гораздо больший эффект, чем снижение налогов. Коррупция для бизнеса — это не только деньги, это еще и неуверенность, страх постоянно преследуемого. В таком состоянии заметно убавляются ресурсы для развития, созидания и инноваций.

Проблемы администрирования в сфере бизнеса носят довольно острый характер. В частности, предприниматели негативно оценивают систему лицензирования, контроля и надзора за бизнесом. Судя по опросам, наибольшее недовольство в обществе вызывает работа налоговых органов. Неблагоприятна для бизнеса и деятельность пожарной службы, экологического надзора, Роспотребнадзора, лицензирующих органов. Характерной чертой этих взаимоотношений является коррумпированность. Как показывали опросы, главный очаг коррупции, по мнению предпринимателей, — правоохранительные органы. Лишь немного отстают от них местные органы власти и территориальные подразделения таких ведомств, как налоговая инспекция, ФАС, СЭС, пожарная инспекция и т. д.

ПЕРЕД ЗДАНИЯМИ, В КОТОРЫХ РАБОТАЮТ ГОССЛУЖАЩИЕ C ЗАРПЛАТОЙ В 30 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ, КРАСУЮТСЯ АВТОМОБИЛИ СТОИМОСТЬЮ ДО 100 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ И ВЫШЕ. И ЭТО НЕ СЧИТАЕТСЯ НЕПРИЛИЧНЫМ

Настоящая, а не показная борьба с коррупцией — вот мощный потенциал развития России. Просто посмотрим вокруг. Ко многим местам, где сидят госслужащие (особенно силовики), десяток лет получающие зарплату в 10–30 тыс. рублей, припаркованы автомобили стоимостью в 30–100 тыс. долларов и выше. И это даже не считается неприличным (госпропаганда только бизнесу справедливо объясняет, что негоже демонстрировать богатство). Был, конечно, случай, когда один из министров «прозрел» и «увидел», на каких машинах перемещаются его сотрудники. Но не пора ли обществу заставить «прозреть» всех других министров, губернаторов и так далее? Когда хотя бы самые наглые формы демонстрации неправедного благосостояния (а откуда у бюджетников праведное?) станут не просто неприличными, а вызывающими вопросы правоохранителей, тогда, глядишь, и дело борьбы с коррупцией начнет сдвигаться с мертвой точки.

Регулярно повторяемый, как мантра, тезис, что платить госслужащим надо столько, чтобы не воровали, представляется не очень убедительным. Эмпирически невозможно вычислить границу, за которой вороватый чиновник перестанет воровать. Как известно, «богатство не уменьшает жадности». Международный опыт любых злоупотреблений свидетельствует, что они редко случаются из-за нищеты. Наш опыт говорит о том же: в 2000‑е годы зарплаты — что чиновников, что милиционеров (простите, теперь уже полицейских) — выросли во много раз. Но почему-то граждане не видят улучшения их работы. Скорее, даже наоборот. При этом объем нынешних неденежных привилегий чиновников увеличился многократно. Даже по сравнению с временами обкомов/горкомов КПСС.

В 2000-е годы чиновники, опоздавшие к разделу госсобственности, принялись активно бороться за ее передел в свою пользу. Можно выделить несколько причин резкого роста коррупции в этот период. Во-первых, власть хотела показать предпринимателям, «кто в доме хозяин»: начался массовый «наезд» на бизнес. А где наезды, там и коррупция, ведь они для того и нужны, чтобы за мзду давать обратный ход. Во-вторых, сказалась незавершенность административной реформы: чиновники по-прежнему имеют возможности работать не за зарплату, а за «ренту». Наконец, в-третьих, на смену старому поколению чиновников пришло не знающее меры молодое, которое мечтает попасть на «хлебную должность» и, особо не напрягаясь, собирать дань с кураторства какой-либо программы, организации тендеров или проведения проверок.

ОСОЗНАНИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИХОДИТ, НО ПРАВООХРАНИТЕЛИ И ЧИНОВНИКИ ПРОДОЛЖАЮТ СОБИРАТЬ ДАНЬ С КОМПАНИЙ. ГОСУДАРСТВО СНИЖАЕТ НАЛОГИ НА 1% ОТ ВВП. НО БИЗНЕС ТРАТИТ В РАЗЫ БОЛЬШЕ НА ВЗЯТКИ

Если пробовать делать что-нибудь реальное для борьбы с коррупцией, это получит поддержку в обществе. Причем бороться нужно не на уровне «стрелочников» — сержантов ГИБДД, а системно. Начав с верхних эшелонов. Например, с антикоррупционной проверки законов и иных нормативных актов. А еще, наверное, пора бы всерьез заинтересоваться происхождением выставляемых госслужащими напоказ неправедных богатств (коттеджи-виллы, яхты, машины и т. п.) и предать эти факты общественному осуждению. Для бизнеса это будет означать принципиальное снижение издержек, рисков, необходимости аккумулировать «черный нал» на взятки. В частности, необходимо совершенствовать существующие формы деклараций о доходах чиновников, которые отражают лишь формальное положение дел. В настоящее время даже задекларированное имущество не подтверждается опубликованными доходами. Нужно выявлять и соответствие между доходами и имуществом чиновников и членов их семей. Все-таки очень странное впечатление производят тотально богатые жены милицейских генералов.

На каком-то этапе развития общества коррупция неизбежна. Взятка является «смазкой», необходимой для работы государственных организаций и государственно-хозяйственного механизма. И пока общество не научилось брать под жесткий контроль чиновников — альтернативный заработок оказывается самым рациональным методом заставить госаппарат выполнять свои функции. Но надо же когда-то начинать всерьез с этим бороться!