СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФОРМАЦИИ МЕНЯЮТСЯ РЕЗЧЕ, ЧЕМ ИХ ВЕРХУШКА.
Восточная мудрость учит: когда караван поворачивает, хромой верблюд оказывается впереди. Увы, за рамками афоризма остается ответ на важный вопрос: как долго удастся ему сохранять столь выигрышное положение.
Дантон выразил один из аспектов той же мудрости: революция — это сто тысяч вакансий. Сам он за время Великой Французской буржуазной революции сделал головокружительную карьеру. Побывал даже председателем якобинского клуба (что в тот момент примерно соответствовало генеральному секретарю ЦК ВКП(б) в 1930-е) и членом Комитета общественного спасения (высшая властная структура, примерно равная советскому Государственному комитету обороны во время Великой Отечественной войны). Правда, во внутриякобинских разборках он проиграл и 5 апреля 1794 года отправился на гильотину. Его победители оказались там же, только 28 августа 1794-го.
Дантону и без революции было бы неплохо. За пару лет до нее сын районного (в пересчете на наше административное деление) прокурора купил себе место адвоката при королевском совете. В те времена подобные должности покупались и продавались официально. И никто не сомневался в скорой окупаемости столь серьезных инвестиций.
УСПЕХ ЗАВИСИТ ОТ ЛИЧНЫХ КАЧЕСТВ — ПРЕЖДЕ ВСЕГО ОТ ОПТИМИСТИЧНОЙ АКТИВНОСТИ. ТАКОЙ ЛИЧНЫЙ КАПИТАЛ ВОСТРЕБОВАН В ЛЮБОМ ОБЩЕСТВЕ, В ЛЮБУЮ ЭПОХУ
Да и другие выдающиеся деятели той эпохи вышли, мягко говоря, далеко не из глубочайших низов. Было и среди них немалое неравенство. До революции Оноре Габриэль Рикети — граф де Мирабо — вряд ли подал бы руку провинциальному врачу Жану Полю Мара (нам он известен как Марат: в нормативном французском произношении последняя буква большинства слов проглатывается). Но и последний едва ли умер бы с голоду: в XVIII веке врачи по всему миру и при любом строе были на вес золота.
Даже в вооруженных силах Франции революционную карьеру делали в основном люди, неплохо подготовленные к ней еще в старое время. Наполеон Бонапарт хотя и прозван маленьким капралом, но еще до революции окончил первоклассное военное училище и дослужился — к 19 годам! — до лейтенанта. Правда, мелкий дворянин из провинции, купленной Францией всего за пару десятилетий до революции, да еще и сын адвоката, а не потомственный военный, не мог надеяться в сословной стране даже на звание полковника. Но по тому времени и подполковнику жилось неплохо.
Род Шарля Мориса князя де Талейрана выдвинулся еще в конце X века при основателе свергнутой революционерами династии Гуго Капете, которая владела княжеством Перигор. Сам он ввиду тяжелой хромоты (от травмы в детстве) пошел не в военные (лучшая тогда карьера дворянина), а в священники, как его дядя — архиепископ Парижский. К моменту революции он был епископом Отенским. В начале революции предложил национализировать церковное имущество, а затем стал послом в Англии. С началом революционных войн преуспел в спекуляциях недвижимостью и ценными бумагами в Новом свете. После свержения диктатуры якобинцев стал министром иностранных дел Франции. На этом посту держался при Директории, при Бонапарте, при Бурбонах, при Орлеане. Оброс новыми титулами: князь де Отранто, владетельный князь де Беневенто, герцог де Дино. Под конец жизни вновь побывал послом в Англии. Его смерть современники комментировали: «Интересно, зачем ему это понадобилось?»
Не в одной лишь Франции революция выносила наверх людей, успешных и до нее. Среди народовольцев — не только крепостной (в момент рождения) крестьянин Андрей Иванович Желябов, но и дочь питерского губернатора Софья Львовна Перовская. Среди первых народных комиссаров Великой Октябрьской социалистической революции — сын действительного статского советника (то есть генерал-майора гражданской службы) Анатолий Александрович Антонов (по отчиму — Анатолий Васильевич Луначарский), сын состоявшего в том же звании директора народных училищ Симбирской губернии Владимир Ильич Ульянов… Первый советский народный комиссар иностранных дел, а в 1918–1925-м народный комиссар по военным и морским делам и председатель Революционного военного совета Лейба Давидович Бронштейн — сын крупного южнорусского землевладельца (а затем — арендатора: император Александр III Александрович Романов запретил лицам иудейского вероисповедания владеть землей и проживать в сельской местности, чем вытолкнул в революцию немало евреев) и родственник множества других весьма преуспевающих деловых людей (его двоюродный брат по материнской линии Моисей Липович Шпенцер — владелец доселе существующей в Одессе типографии, руководитель научного издательства «Матезис», отец поэтессы Веры Инбер).
Да и не одни народные комиссары были «из хороших семей». В РККА служило куда больше офицеров, получивших звания еще в имперскую эпоху, чем во всех противостоявших ей белых и зеленых вооруженных силах вместе взятых. Правда, в мирное время далеко не все они продолжили карьеру столь же успешно — но такова, увы, судьба боевых офицеров любой армии в любую эпоху. Зато засилье «буржуазных специалистов» на гражданских должностях — постоянный мотив советской публицистики до конца 1930-х, когда наконец-то появилось достаточно выпускников советских вузов.
Потрясения последней четверти века тоже вытянули в верхние слои общества в основном тех, кто и раньше был далеко не на дне. Первый российский президент Борис Николаевич Ельцин много лет руководил Свердловским обкомом компартии, около года — Московским горкомом, побывал кандидатом в члены Политбюро. Владимир Александрович Гусинский до перестройки был довольно успешным театральным режиссером и постановщиком массовых действий, в 1985-м руководил культурной программой Московского международного фестиваля молодежи и студентов. Другой режиссер, Марк Анатольевич Захаров, остался властителем дум в наши дни, как был в советские. Мастер приватизации менеджмента Борис Абрамович Березовский еще в 1983-м защитил докторскую диссертацию по математике (в те годы это было для еврея сложно: великий советский математик Лев Семенович Понтрягин, заразившись от жены антисемитизмом, передал эту болезнь многим своим ученикам). Первый мэр Санкт-Петербурга (и организатор возвращения Ленинграду этого имени) Анатолий Александрович Собчак — профессор юридического факультета Ленинградского государственного университета, с 1985 года заведующий кафедрой хозяйственного права. Михаил Борисович Ходорковский успешно продвигался по карьерной лестнице в аппарате комсомола и плавно перешел в бизнес через организацию научно-технического творчества молодежи.
В одной из своих статьей я показал: не позднее конца нынешнего десятилетия централизованное планирование благодаря развитию техники окажется по всем мыслимым показателям выгоднее распределенного — рыночного. Но при частной собственности на средства производства заведомо невозможно собрать все сведения, необходимые для правильного планирования: каждый субъект рынка надеется выгадать, скрыв доступные ему данные от других — хотя оправдывается эта надежда крайне редко. Следовательно, ради всеобщей пользы придется вновь передать все средства производства в общественную собственность. Грядет очередное всемирное преобразование.
Мировая история свидетельствует: выгодное неизменно пробивает себе дорогу — но зачастую через судьбы людей. Вот и в обсуждении «Отрицания отрицания» многие опасаются: не окажется ли вторая версия социализма столь же пагубна для множества «людей из прежнего времени», как и первая?
Из вышеуказанного видно: и первый социализм повредил далеко не всем преуспевавшим ранее. Второй окажется не опаснее. Причина понятна. Успех изрядно зависит от личных качеств — прежде всего от оптимистичной активности. Эти качества востребованы в любом обществе, в любую эпоху. Короли судьбы остаются королями — в худшем случае уходят в князья.
Понятно: кто-то может и не успеть переориентироваться на новые условия. Но несомненному большинству заметных мира сего ничто и в новом мире не грозит. Даже Ксения Анатольевна Собчак будет вести молодежные телерадиопередачи при любом строе: у этой аудитории всегда востребован такой стиль поведения.
Хромые же верблюды отстанут от каравана, куда бы он ни шел.
Начать дискуссию