Почему при всем разнообразии российских стартапов инвестору нередко оказывается гораздо выгоднее вкладываться — в зарубежные.
Год назад мы сформировали венчурный фонд с капитализацией в $30 млн, который специализируется на инвестициях в интернет-стартапы, причем преимущественно в Юго-Восточной Азии. Из нынешних пяти портфельных компаний лишь одна — родом из России. Остальные находятся во Вьетнаме, Таиланде и Индонезии.
Почему именно Интернет и именно Юго-Восточная Азия? Нам что, мало российских стартапов? Объясню.
С Интернетом все понятно: достаточно посмотреть, как меняется соотношение маркетинговых бюджетов, идущих в онлайн и офлайн. Если в России в 2011 году на интернет-рекламу был потрачен миллиард долларов, или 10% общего бюджета, то в США соотношение офлайна и онлайна — уже 50 на 50. А, например, во Вьетнаме маркетинговые расходы на онлайн-рекламу составили всего $12 млн. Понятно, что эта цифра будет в ближайшее время расти, причем даже не на десятки процентов, а в разы. Поэтому мы и стремимся создавать там компании, которые смогут получить плюсы от этого перетекания бюджетов.
Рынок Юго-Восточной Азии, как и вообще любой развивающийся, много интереснее, скажем, рынка американского. В США он сильно перегрет, там выше конкуренция, больше венчурных денег. По нашим собственным оценкам, сфера онлайн-сервисов и электронной коммерции в Юго-Восточной Азии сейчас находится примерно на уровне развития российского рынка образца 2007 года. Там нет электронных денег, нет своего Ozon’a.
При этом там отчетливо заметен провал между инвесторами различных стадий. Качественные проекты «посевной» стадии сравнительно легко собирают деньги с помощью «трех Д» (домашних, друзей и дураков) и бизнес-ангелов, которые в состоянии инвестировать до полумиллиона долларов. Более зрелые проекты могут поднять деньги крупных венчурных фондов, которых на рынке немало; их размер инвестиций составляет обычно от $10–20 млн в проект. А вот между этими двумя группами инвесторов находится пустующая ниша, которую мы и поспешили занять. Мы заходим в компании после «посевного» раунда, когда у тех уже есть прототип и первые продажи. Причем всегда на правах миноритарного акционера, поскольку считаем, что брать у предпринимателя б’ольшую часть компании — неправильно, это его демотивирует. Плюс мы даем «умные» деньги — фактически каждую свою компанию «водим» по рынку и знакомим с потенциальными партнерами, помогаем выйти на новую географию. Благо среди инвесторов нашего фонда есть выходцы из Китая и Индонезии.
В России рынок интернет-стартапов очень специфичен. По моим наблюдениям, 90% российских стартаперов занимаются в основном хождением по форумам и непонятным коворкингом. Когда видишь их на идущих сплошной чередой мероприятиях в третий или четвертый раз, поневоле задумываешься: а когда же они работают? На старте человек должен трудиться чуть ли не 24 часа в сутки, вкладывать все свое время и деньги в проект — и только тогда его ждет успех. У нас же большое количество форумов и активностей в бизнес-инкубаторах попортило весь предпринимательский дух.
Еще одна особенность: всякий мало-мальски прилично выглядящий российский стартап (например, имеющий красивую презентацию) страдает явно завышенной самооценкой. И с этим инвестору очень сложно работать, приходится переучивать команду. А как вам циркулирующие по рынку слухи — о быстрых и удачных инвестиционных сделках? Пришла идея стартапа — оценили ее в 10 млн — тут же получили от инвестора пять — запустились… Действительность же такова, что реально таких кейсов на рынке нет.
Но самое главное — это деформация венчурного рынка, которая происходит в России из-за засилья государственных денег. В Сингапуре, кстати, тоже существует такая проблема: там госфонды абсолютно бездумно раздают кучу денег на венчур. Именно поэтому мы предпочитаем не инвестировать в Сингапур. На мой взгляд, госденьги вообще нельзя инвестировать в стартапы, поскольку государство по-настоящему не способно ни контролировать их расход, ни погружаться в специфику рынка. Это под силу только профессиональному частному инвестору.
Начать дискуссию