«В документе сказано про сокращение дефицита пенсионной системы, но нет ни слова о том, насколько увеличатся размеры пенсии, какими вообще они будут», – рассказала газете ВЗГЛЯД ведущий научный сотрудник Академии народного хозяйства при президенте Татьяна Омельчук, комментируя последний вариант стратегии развития пенсионной системы.
Правительство представило президенту Путину проект стратегии развития пенсионной системы до 2030 года. Этот вариант стал уже третьим по счету и, по словам чиновников, принципиальных изменений по сравнению с предыдущим вариантом не претерпел.
Формироваться пенсия будет из трех частей – государственной, корпоративной и добровольной. На первом этапе (2013–2015 годы) планируется повышение тарифа для вредных производств, самозанятого населения и рост периода выплаты пенсии с 19 до 21 года.
Накопительный взнос предлагается снизить с 6% до 2% в пользу солидарной части, а также дать россиянам право выбора: отправить 2% в накопительную часть или оставить всю сумму в солидарной.
Уже объявлено, что стратегия будет вынесена на всенародное обсуждение. О том, что не устраивает экспертов и какой они видят стратегию развития пенсионной системы, в интервью газете ВЗГЛЯД рассказала ведущий научный сотрудник Академии народного хозяйства при президенте РФ Татьяна Омельчук.
ВЗГЛЯД: Что изменилось в последнем варианте стратегии?
Татьяна Омельчук: В первом варианте стратегии речь шла о снижении накопительного взноса до 2–4% от зарплаты. Далее предполагалось, что человек может написать заявление, оставив 6% в накопительной части при условии, что 2% от своей зарплаты в накопительную составляющую он будет вносить добровольно.
В последнем варианте речь идет только о снижении накопительного взноса до 2%. При этом непонятно вот что: сколько добровольно сам человек может уплачивать в накопительную часть – то ли все те же 2%, то ли дополнительные, уже другие 2%. Можно предположить, что накопительный взнос снижается до 2%, однако желающие могут довести его до 0%, отправив всю сумму в страховую часть.
ВЗГЛЯД: Получается, значение данной строки двоякое?
Т.О.: Да, непонятно. Каждый может трактовать по-своему. Хочет, может подумать, что эти «лишние» 2% он вправе отдать в накопительную часть, суммарно у него будет уже 4%, а можно понять и так, что накопительную часть можно просто обнулить.
Причем я видела две разные версии. В той версии, которая размещена на сайте Минтруда, сказано, что человек может добровольно написать заявление и оставить 6%. В другой версии, которую я видела, там вообще нет этой строчки. Трудно сказать, какая из этих версий реально последняя.
ВЗГЛЯД: Предложение по снижению тарифа накопительной части пенсии – главный источник споров. Раньше ее хотели вообще исключить. Какой вариант правильнее?
Т.О.: Я сторонник того, чтобы накопительную часть сохранить. Тем, кому она совсем не нужна, можно предоставить право отказаться от накопительных взносов в пользу страховой части. Для этого, к примеру, можно было бы написать соответствующее заявление. Но это решение человек должен принимать самостоятельно.
А накопительная составляющая нужна, потому что она будущий дефицит пенсионной системы не генерирует, в отличие от страховой составляющей.
И потом, человеку нужно объяснить, что даже сегодня, несмотря на то, что данные накопления не являются его собственностью, в случае его смерти до достижения пенсионного возраста эту часть получают его наследники. Это большой плюс накопительной части, о котором Пенсионный фонд не говорит.
Мы не знаем, что будет дальше со страховой составляющей, какими будут пенсионные формулы, как будут рассчитываться пенсии. Зато мы знаем, что накопительную часть отнять у человека в пользу бедных или низкооплачиваемых работников – одним словом, на борьбу с бедностью – сложнее.
А то, что касается страховой составляющей, мы многого не понимаем. Непонятно, какими будут размеры пенсии, ее дифференциация, условия назначения (какой стаж нужен, заработок и так далее).
ВЗГЛЯД: То есть стратегия не дает ответов на эти вопросы?
Т.О.: Да, эти вопросы вообще не прописаны, о них и речи сейчас не идет. По сути, стратегия заключается только в одном – в сворачивании накопительной составляющей.
ВЗГЛЯД: Сегодня около 30% российских пенсионеров являются «досрочниками», получая выплаты в связи с особыми и специальными условиями труда. Содержанием «досрочников» занимаются те, кто работает сейчас: выплата им пенсий идет из общих средств ПФР, а не страховых взносов работодателей. Авторы стратегии предлагают перенести указанные издержки на работодателей (на 2013 год – доптариф 2–4%, на 2014 – 4–6%, на 2015 – 6–9%). Чем этот вариант плох?
Т.О.: Тарифы, безусловно, вводить необходимо, только повышать их так резко тоже неправильно. За три года предприятия с вредными условиями труда не смогут адаптироваться к такой нагрузке. К 2015 году доптарифы по первому списку (работники, занятые на подземных работах и на производствах с особо вредными и особо тяжелыми условиями труда – прим. ВЗГЛЯД) будут увеличены до 9%. Это большая нагрузка на работодателей, им трудно будет с ней справиться сразу.
И потом, в любом случае этот тариф ничего не обеспечивает, он идет на выплату пенсий пенсионерам сегодняшним. Возникает вопрос: а что будет с «досрочниками» в будущем? Какой тогда тариф может обеспечить получение ими пенсий? А что если число рабочих мест с вредными условиями труда в будущем сократится в два раза, а пенсионеров-«досрочников» будет столько же, сколько и сейчас?
Авторы стратегии пишут, что актуарный обеспеченный тариф на сегодняшний день должен быть 15%. Выходит, если рабочих мест с вредными условиями труда будет вдвое меньше, тариф должен составлять 30%? Исходить из этого тоже неверно.
Тариф для «досрочников» нужно вводить, во-первых, очень медленно. Во-вторых, в конечном итоге этот тариф должен обеспечить досрочную пенсию самого работника (а не сегодняшних пенсионеров), за которого эти тарифы и отчисляются.
Нужно учитывать и то, что работодатели у нас разные. Раньше государственные компании были, теперь частные. В такой частной компании может работать сто человек, а «кормить» они должны будут тысячу.
Можно провести такую параллель: система дополнительных тарифов для шахтеров – там тариф составляет порядка 7%. Данный тариф взимается для того, чтобы финансировать сегодняшние надбавки шахтерам, которые в итоге как бы «размазываются». Дополнительные выплаты шахтерам оказываются очень небольшими при серьезной тарифной нагрузке.
Повторюсь: это огромная нагрузка, которую работодателям будет очень трудно «переварить». Вводить доптарифы нужно постепенно, тогда они могли бы так же постепенно сокращать рабочие места. Сделать это в одночасье работодатели не могут.
Можно предположить, что рост доптарифов предприятия заложат в стоимость своей продукции или, скажем, сократят зарплаты своим сотрудникам, или просто не будут их увеличивать. В конечном итоге может пострадать зарплата ныне работающих.
ВЗГЛЯД: Какие другие спорные места остались в стратегии?
Т.О.: В стратегии ничего не сказано о повышении минимального стажа (и не заложено в бюджет). Раньше предполагали повысить минимальный стаж с пяти до 15 лет. И вроде все соглашались. Однако в документ это не вошло.
Зато в проект бюджета на три года заложили повышение платежа в ПФР для самозанятого населения...
ВЗГЛЯД: Есть мнение, что пенсионная реформа может ударить именно по самозанятому населению – предпринимателям, нотариусам и адвокатам...
Т.О.: В 2013 году тариф повышается в два раза, а к 2015 году – в три раза по сравнению с текущим годом (с 26% от годового МРОТ до 26% от 2-, 2,5- и 3-годовых МРОТ в 2013, 2014 и 2015 году – прим. ВЗГЛЯД). Только вот бессмысленно повышать тариф, если уже при пяти годах стажа самозанятые граждане имеют право на получение трудовой пенсии. Соответственно, никакой заинтересованности в уплате данных взносов у них нет.
Пока мы не начнем двигать минимальный стаж, самозанятые граждане ничего вносить в ПФР не будут. Потому что их тариф все равно не обеспечит им достойной пенсии, а на минимальную трудовую, равную федеральному прожиточному минимуму или региональному, они всегда могут рассчитывать при пяти годах стажа. Им нет никакого смысла уплачивать эти взносы.
Сегодня в категорию «самозанятое население» в России попадает около 12 миллионов человек, а уплачивают взносы только 2,9 миллиона человек.
Стимулов в стратегии мы не видим, зато видим, что тарифы поднимают, и при этом в бюджет уже заложили большие доходы от этого. В 2013 году это дополнительно порядка 50 миллиардов рублей, а в 2015 году – уже 94 миллиарда.
ВЗГЛЯД: Выходит, слабое место в стратегии – это отсутствие взгляда на перспективу?
Т.О.: Я вам скажу больше – мы вообще не понимаем, для чего нужна эта стратегия, не видим цели. Не видны конечные результаты. Для чего нужна новая реформа? В документе сказано про сокращение дефицита пенсионной системы, но нет ни слова о том, насколько увеличатся размеры пенсии, какими вообще они будут.
ВЗГЛЯД: Но ведь первая, базовая ступень трехуровневой пенсионной системы, по расчетам разработчиков, должна дать коэффициент замещения утраченного среднего заработка не менее 40% при нормативном страховом стаже...
Т.О.: Коэффициент замещения 40% – это некий целевой ориентир, но мы не понимаем, что такое 40%. Дело в том, что, согласно новой политике ПФР, коэффициент замещения показывает отношение средней пенсии к средней зарплате за всю жизнь человека. Об этом не пишут, но это предполагается. Планируется, что все три ступени вместе (трудовая пенсия, корпоративная и частная накопительная) должны дать 70%. Но мы понимаем, что это нереально.
Рост реальной зарплаты никто не учитывает. Никаких расчетов на долгосрочную перспективу нет: что будет с системой через 20 или 30 лет, какой у нее будет дефицит, какие средние размеры пенсии. Непонятно, к чему вся эта стратегия.
ВЗГЛЯД: Вы хотите сказать, стратегия без стратегии?
Т.О.: Так и есть. Для чего сворачивают накопительную составляющую? Для того, чтобы сократить дефицит. Но пенсионеры от этого ничего не выиграют.
Два года назад чиновники, отвечающие за пенсионную систему, обещали вывести новую формулу, пересмотреть стаж и так далее. Но ничего этого в новой стратегии нет.
ВЗГЛЯД: На ваш взгляд, безбедная старость в недалеком будущем будет ответственностью государства или проблемой самих граждан?
Т.О.: Исходя из стратегии, единственное, что наше государство гарантирует – это одинаково низкий, уравнительно низкий размер пенсий для всех. На уровне борьбы с бедностью, уровне прожиточного минимума, то есть на уровне минимальных стандартов. Все, что выше этого минимума, становится проблемой самого человека, который должен копить на старость.
Это и есть основная идея стратегии. Собственно, ради этого и накопительная часть сворачивается. Потому что накопительная составляющая – это дифференциация: сколько вы накопили, столько и получили. Пенсионная же система ориентируется на низкооплачиваемых работников.
ВЗГЛЯД: Какие-то проблемы стратегия решает или только порождает?
Т.О.: Порождает проблемы. Приведу пример. Если мы отменяем накопительную часть, то увеличиваются обязательства по страховой, так? Согласно нынешней пенсионной формуле, ваш взнос в ПФР вместо накопительной попадает в страховую часть, и обязательства государства перед вами, естественно, увеличиваются.
Если мы при этом ничего не меняем, в будущем дефицит пенсионной системы будет только расти. А у нас же задача его сократить. Тогда придется изменять пенсионную формулу, другого пути нет. А это, в свою очередь, породит будущую неопределенность.
ВЗГЛЯД: Чиновники отмечали, что некоторые вопросы пенсионной стратегии будут определены только в начале следующего года, так как прежде необходимо определиться с основными направлениями. Может быть так, что какие-то моменты в стратегии будут кардинально пересмотрены?
Т.О.: Основное направление в стратегии – это сворачивание накопительной составляющей. Для нас же было важным поднять минимальный стаж, поднять годовой «потолок» заработка. Сегодня он составляет 512 тысяч рублей, свыше этой суммы размер взносов составляет 10%, но на размер пенсии это никак не влияет. Об этом ничего не говорят, как не говорят и о том, чтобы отменить взносы сверх «потолка».
Ранее предполагалось дифференцировать размер выплачиваемых пенсий в зависимости от уплаченных взносов. Теперь же мы пытается вновь избавиться от этой зависимости – отделить размер взносов от размера выплат.
Я уже не говорю о пенсионном возрасте, который решено не повышать. Здесь можно было бы придумать какие-то более гибкие меры.
ВЗГЛЯД: Как, например, стимулирование более позднего выхода на пенсию?
Т.О.: Именно. Во всем мире пенсионный возраст повышают. Мы от этого отказались. Значит, нужны какие-то меры по стимулированию трудовой активности. Во многих развитых странах поступают просто: если вы раньше выходите на пенсию, то у вас размер пенсии ниже, чем позже – тем он выше, причем значительно.
Должен быть какой-то экономический смыслболее позднего выхода на пенсию. Это может быть формула или повышающий коэффициент.
Стратегия же превратилась в поиски дополнительных источников финансирования Пенсионного фонда.
Первое – повышение тарифов для самозанятого населения, в эффективности чего мы сомневаемся, второе – сворачивание накопительных взносов. Все. На этом стратегия и заканчивается.
Мы видим красивые цифры (коэффициент замещения 40% и 70%), а по факту нет ни честного расчета, ни долгосрочного прогноза. Чтобы было написано, что, скажем, в 2030 году человек со средней зарплатой будет иметь такой-то размер пенсии. Мы может тогда соотнести его заработок со средней зарплатой по стране в прогнозе и понять, действительно ли это 40% или нет.
Пока же можно сказать только то, что нельзя в будущем получить ни 40%, ни 70% без еще большего увеличения дефицита пенсионной системы.
ВЗГЛЯД: Пока стратегия не утверждена, ее ожидает обсуждение и дальнейшее согласование с Российской трехсторонней комиссией (РТК) по социально-трудовым отношениям. Эксперты здесь могут на что-то повлиять?
Т.О.: Пока, если честно, мнение экспертов не учитывали. Пенсионная реформа обсуждается не первый год. Авторы стратегии обо всех экспертных замечаниях знали. Кстати, эти замечания поддерживали многие министерства, в том числе Минфин и Минэкономразвития. Но мы остались неуслышанными.
Начать дискуссию