«Деньги наши — идеи ваши» — слишком короткая формула для того, чтобы описать весь комплекс отношений между зарубежными венчурными инвесторами и российскими интернет-проектами. Иностранцы быстро учатся работать в России. Но и отечественным стартапам, и прежде всего их руководителям, полезно было бы освоить инвестиционный язык так, чтобы пользоваться им без словаря.
В прессе недавно писали про английского банкира, которого посадили в тюрьму за инсайд. Банкир довольно долгое время общался с девушкой. Они даже жили вместе, но при этом он не знакомил ее ни со своими друзьями, ни с родственниками. Всякий раз, когда она высказывала свое недоумение, банкир ей отвечал: «Дорогая, наши отношения все еще на этапе due diligence1!» Вот и отношения американских инвесторов с российским Интернетом, как мне кажется, пребывают на той же самой стадии. То есть «что-то» уже есть: и встречаться можно, и даже жить под одной крышей. Но это скорее пока все еще due diligence, а не прочный и долговременный стратегический альянс.
Если серьезно, то интерес зарубежных инвесторов к нашей стране сейчас только-только поднимается до уровня интереса к Китаю, Индии и Бразилии образца десятилетней давности. Когда инвесторы думают о том, куда вкладывать деньги и какие для этого есть возможности в мире, Россия, как правило, становится далеко не первой точкой, которая указывается на карте.
Впрочем, на общем фоне Рунет все-таки довольно выгодно выделяется, а интерес к российскому сегменту Интернета со стороны инвесторов гораздо выше, чем к другим сферам отечественной экономики. Здесь работает несколько факторов, на которые я хотел бы обратить внимание.
За 2012 год Рунету удалось не потерять свое главное конкурентное международное преимущество — рост. Это самый важный показатель для любого инвестора. Если экономика страны или отдельный сектор не показывают роста — вся привлекательность рассеивается как дым. Так вот, темпы прироста, которые демонстрирует Рунет, — 30% в год — мало кто может продемонстрировать. Даже в Китае уже нет такой динамики. В целом экономика Поднебесной развивается гораздо медленнее, и хотя отдельные интернет-сегменты выглядят более динамичными, чем у нас, все-таки чувствуется некоторое торможение.
Признаем: расти с нуля легче. Поэтому второй главный вопрос таков: насколько долго России в целом и Рунету в частности удастся эти темпы сохранить?
Еще один фактор, который делает Рунет интересным для инвесторов, — кадры. На Западе среди инвесторов и тех, кто так или иначе взаимодействовал с Россией, бытует устойчивое и лестное мнение: с чем с чем, а с девелопментом (разработкой ПО, сайтов и в целом ИТ-решений) и с мозгами в России проблем нет в принципе. Когда обсуждаешь тему инвестиций в нашу страну или конкретные проекты, у большинства инвесторов не возникает даже мысли о том, что здесь могут быть какие-то проблемы с персоналом. «У вас же столько математиков! У вас столько программистов! У вас работает центр Microsoft в Ижевске, у вас есть Томск…» О том, в какой мере это правда, судить, конечно, лучше нам. Что называется, на месте. Как бы то ни было, этой уверенностью западных инвесторов уж точно нужно пользоваться.
Впрочем, всем руководителям венчурных фондов, проявляющих интерес к России, известно и о некоторых ограничениях. С точки зрения человеческого капитала у нас все хорошо, но не идеально. Ученые и авторы интересных идей у нас есть. Технологи, программисты высокого уровня и «кодировщики» имеются. Но вот предпринимателей и менеджеров, способных строить и развивать интернет-проекты, пока не хватает. И прежде всего — именно предпринимателей, которые могут убедить инвесторов: с такими руководителями стартапы имеют неплохие шансы на успех.
Конечно, недостает в России и опыта в части менеджмента — проектного, продуктового. Это обстоятельство отмечают почти все зарубежные эксперты. Такой вывод подтверждается и одним из очевидных трендов 2012 года, зафиксированным в Кремниевой долине: российские компании с интересными идеями, с отечественными или иностранными инвестициями, все чаще переводят головные офисы в США. И это не просто «переезд» компаний из России в Америку. Наши стартапы нанимают необходимых специалистов за рубежом — продуктовых менеджеров и маркетологов с международным опытом, СIO и СTO2. С такими специалистами у нас в стране дела обстоят пока напряженно. Зато все остальное (включая разработку) остается в России. И эта конструкция устраивает всех.
Отчасти такие «переезды» могут сыграть на руку российским компаниям. Ведь венчуристы, при всей внешней «романтике», — люди безумно консервативные. Один из крупнейших венчурных фондов — Sequoia Capital — вплоть до 2005 года инвестировал только «в границах своего телефонного кода» (то есть, условно говоря, воздерживался от вложений за пределами Кремниевой долины). Если телефонный номер офиса молодого проекта, претендующего на венчурное финансирование, начинался не с комбинации 650, можно было даже не репетировать «речь для лифта»3 и не приходить к инвесторам. Подход был жестким: проинвестированная компания должна находиться в радиусе двухчасовой транспортной доступности.
В последнее время инвесторы демонстрируют — в том числе благодаря усилиям государственных институтов развития — куда большее расположение к российским стартапам, в частности к интернет-проектам. Однако и здесь они руководствуются как минимум двумя основными принципами. Первый: «Мы знаем этих людей». Предположим, инвесторы начинают общение с российским стартапом, руководитель которого ранее выступал в роли технического директора (CTO) в американском проекте, а затем вернулся и создал собственную компанию. Этого человека инвесторы знают и доверяют ему. Они понимают: такой руководитель соберет правильную команду и сможет справиться с проектом, ибо уже «понюхал пороху», причем именно в США. Второй: «Мы знаем рынок и технологию». Это значит, что рыночный сегмент, в который планируются инвестиции, и сама предлагаемая стартапом технология хорошо понятны инвестору. Руководствуясь именно этим принципом, один из международных венчурных фондов вложился некоторое время назад в российский онлайновый туристический проект — во многом именно потому, что в этом рынке представители фонда разбираются «от и до», работают в американской туристической индустрии больше десяти лет, развивают пять аналогичных проектов — а значит, могут помочь отстроить технологию и стартапу из России.
Важный нюанс, который чаще всего удивляет российских инвесторов: американские очень положительно относятся к проектам-клонам. Их это совершенно не смущает. Если вы можете что-то скопировать, если у вас есть рынок для «копии» и вы способны доказать, что проект будет уверенно расти, — отлично! Это устраивает тех, кто вкладывается в молодые перспективные компании. Инвесторам не нужны «новеллы». Все хорошо понимают, что Рунет — это отдельный сегмент, куда не так-то просто войти. Пусть у такого проекта не будет IPO на Нью-Йоркской фондовой бирже, зато в перспективе может просматриваться потенциально очень удачный для инвестора выход из компании в ходе сделки со «стратегом». Под такие проекты венчуристы готовы давать большие деньги. Кстати, это одна из причин бурного роста e-commerce в России и общего объема инвестиций, поступающих в этот сегмент.
Если не столько говорить о предпринимательстве, сколько оперировать в терминах государственной политики, которая также влияет на решения инвесторов, то у России сегодня имеются как плюсы, так и (увы!) минусы.
За 2012 год рунету удалось не потерять свое главное конкурентное международное преимущество — рост. Это самый важный показатель для любого инвестора. Если экономика страны или отдельный сектор не показывают роста — вся привлекательность рассеивается как дым
К положительным факторам я бы отнес не слишком глубокое погружение инвесторов в российский контекст. Они не читают всего, что пишется у нас. Как следствие, на зарубежных инвесторов выплескиваются куда меньшие объемы негатива (и истерики, нагнетаемой в России по любому поводу), чем на нас. К тому же, будучи людьми здравомыслящими, они умеют отделять эмоции от фактов и расчетов. Однако международных инвесторов очень настораживает (это однозначно негативный момент, и они об этом говорят открыто) наша непоследовательность, несовпадение лозунгов и реальных действий. Стабильность и последовательность — инфраструктурные факторы, которые люди с деньгами ценят больше всего.
Запад активно вкладывает в Китай, где, признаем, построена не самая открытая и не самая прозрачная интернет-экономика. Это означает, что международные инвесторы готовы мириться со «страновыми особенностями». Но эти условия должны быть им понятны. В этом смысле, кстати, политическая стабильность России — фактор скорее положительный, чем отрицательный. Для любых инвестиций, включая те, что направляются в Интернет, это плюс. Хотя все понимают, что стабильность — не всегда благо, ибо стабильно неторопливое развитие рынка — как раз минус.
Именно здесь и кроется один из главных источников недоверия инвесторов к России в целом и Рунету в частности. Многих откровенно смущает, что политики заявляют одно (и это выглядит здраво, разумно, полезно), а затем на практике предпринимают шаги, которые если не полностью, то как минимум в значительной мере переворачивают декларируемую картину с ног на голову. Признаем: скоропалительно принимаемые законы о регулировании Интернета или о защите детей (лозунги верные — с реализацией проблемы!) не слишком совпадают со стратегической задачей построения инновационной экономики. И это тоже смущает инвесторов.
Не буду утверждать, что особенности внутриполитической жизни России — главная причина отказа от инвестиций в российские проекты, в частности в интернет-проекты. Скорее работает целый комплекс причин. Одна из них — отсутствие «критической массы проектов». В целом их у нас много. Но то, что именуется «способностью к инвестициям», применительно к российскому предпринимательскому сообществу, в том числе и в Интернете, венчурные инвесторы оценивают, к большому сожалению, не слишком высоко.
Буквально пара цифр. Года два назад менеджеры одного из кэптивных фондов (речь идет о собственном венчурном подразделении крупной корпорации) уговорили своих начальников приехать в Россию. Большим боссам было представлено 162 проекта. Из них в качестве потенциально привлекательных с точки зрения инвестирования было отобрано 11. Но ни с одним из этих стартапов не удалось договориться о сотрудничестве. В чем дело? Оказалось, российские инноваторы просто не готовы к диалогу. «В чем состоит концепция, как работает движок?» — спрашивают их «денежные мешки» в ходе переговоров. А в ответ: «Мы вам ничего не покажем. Вы всё украдете!» Вот такой подход. И это проблема. В первую очередь — «образовательная» применительно к предпринимательству.
Иностранцам нравятся наши идеи, наши специалисты, наши технологии. Но им трудно работать с людьми, у которых в голове еще не укоренилось стандартное интернациональное понимание того, что значит делать бизнес и как привлекать инвестиции. Это ведь не бизнес-планы писать… Какие могут быть бизнес-планы на ранних стадиях развития проектов? А что и как «продавать» инвесторам кроме бизнес-планов (в частности — себя и свою концепцию, а также команду) — стартаперы не знают. Можно над этим смеяться, можно лить слезы, но такое происходит постоянно.
Говоря об инвестиционной привлекательности страны, невозможно дать список готовых рецептов. Я по крайней мере за это точно не возьмусь. Как бы то ни было, у России и у Рунета на мировом рынке венчурного капитала шансы есть. И неплохие. Инвесторы, включая американских, ищут новые ниши, новые рынки, новых игроков. Во многом потому, что концепция, популярная в США в последние пять лет («залить» деньгами любой возможный стартап из трех человек, который придумывает красивую идею), с очевидностью дала сбой. Россия и Рунет как рынок пока еще выглядят на глобальной карте очень привлекательно. И в первую очередь за счет потенциала роста. А уж как этот рынок будет поделен — достанется он «варягам» или все-таки российским компаниям (а среди них — привлекающим зарубежный венчурный капитал), — зависит от наших предпринимателей и их способности воспринять международные правила игры.
____________________
1. Англ. — должная добросовестность, осмотрительность. В инвестиционной сфере этим словосочетанием обозначают процедуру формирования верного представления об объекте инвестирования.
2. Аббревиатуры от англ. «chief information officer» и «chief technical officer» — ИТ-директор и технический директор соответственно.
3. От англ. «elevator’s pitch» — краткое изложение инвестору сути проекта (как будто бы во время условной совместной поездки на лифте).
Начать дискуссию