Экономическая амнистия позволила лишь слегка спустить пар. Но правильного сигнала при этом общество не услышало. Результаты экономической амнистии в очередной раз наглядно продемонстрировали полное отсутствие у бизнеса инструментов влияния (за исключением откровенно коррупционных) на принимаемые властью решения. И это несмотря на все институты и механизмы, которые создавались в последнее время.
Идею амнистии для предпринимателей, осужденных по экономическим статьям, активно продвигал бизнес-омбудсмен Борис Титов с момента своего назначения на эту должность в 2012 году. Как показывают опросы общественного мнения, она оказалась не особенно популярной в народе: поддерживают ее 7%, а «скорее поддерживают» — 25% (данные «Левада-центра»). И тем не менее амнистия представляется очень важным шагом. Во-первых, действующий Уголовный кодекс, прямой наследник УК СССР, по многим экономическим статьям предусматривает несоразмерно жестокое наказание. Во-вторых, всем известно, насколько широко эти экономические статьи использовались и используются для того, чтобы «отжимать» собственность и «кошмарить» бизнес. Восстановление справедливости в этой сфере иным способом потребовало бы работы по пересмотру огромного числа приговоров. Так что амнистия представляется наиболее подходящим и благородным способом расстаться с прошлым и перевернуть не самую приятную страницу — как для власти, так и для предпринимательского сообщества.
Концепцию экономической амнистии обсуждали, дорабатывали, согласовывали на разных уровнях. И в итоге она выродилась в настоящего карлика. Борис Титов изначально полагал, что амнистия коснется примерно сотни тысяч отбывающих наказание предпринимателей. Постановление, которое Госдума в конце концов приняла 2 июля 2013 года, предусматривало амнистию по 27 экономическим статьям УК РФ, при этом предполагало возмещение нанесенного ущерба, что сужало «расчетное» количество амнистируемых до десятка тысяч. К концу ноября власти сообщили примерно о полутора тысячах амнистированных. Притом что, по моим данным, пока реально вернулись из мест отбывания наказания около пятидесяти человек. Что получилось? Сигнал, пущенный с самых верхних этажей власти (благодаря неимоверным усилиям бизнес-сообщества), дошел до нижних со значительным затуханием. И это наводит на очень грустные размышления. Предпринимательскую общественность не сможет обмануть и освобождение из заключения «главного сидельца» Михаила Ходорковского. Несмотря на безусловно положительную оценку самого факта освобождения представителями бизнеса, складывается твердое убеждение, что это не акт доброй воли руководителя государства.
Начнем с бизнес-омбудсменства. В России, к сожалению, эта инстанция пока не может должным образом работать, что, помимо экономической амнистии, продемонстрировал целый ряд других ситуаций. Достаточно вспомнить о договоренностях между правительством Москвы и предпринимателями, достигнутых при посредничестве омбудсменов, по поводу компенсаций за снос нестационарных торговых объектов (в кампании по ликвидации «нецивилизованных форматов уличной торговли», которая началась в Москве в 2010 году, пострадало множество законопослушных торговцев). Они были выполнены чисто формально, так как не касались выведенных из городской дислокации многих тысяч объектов, по которым было отказано в компенсации и защите их хозяевам. И это очень прискорбно, поскольку Москва часто задает «линию поведения», которой затем следуют региональные и муниципальные власти по всей России.
Почему так слабо влияние омбудсменов? Потому что этот институт может быть влиятельным не сам по себе, а как надстройка над союзами предпринимателей (работодателей). А поскольку надстраивать, собственно говоря, не над чем (в различные объединения входит всего 5–7% предпринимателей), то и надстройка не может быть состоятельной.
В идеале у нас должно существовать два типа предпринимательских союзов — как в развитых странах. Это различные отраслевые союзы производителей товаров и услуг, в которые вступают предприятия, и союзы работодателей, членами которых становятся физические лица — непосредственно собственники. К последним можно было бы отнести такие структуры, как «ОПОРА РОССИИ», «Деловая Россия» и РСПП, если бы они могли отстаивать интересы предпринимателей как класса. Однако такие функции, как ни парадоксально, не закладывались в эти структуры даже на этапе их создания. Я стоял у истоков «ОПОРЫ РОССИИ» и прекрасно помню, что власти, которые инициировали образование этого союза, вменили ему в первую очередь обязанность «создавать положительный образ предпринимателя». Ни о какой защите предпринимателей речи даже не заходило! В результате мы получили очень формальные объединения, не выполняющие свою базовую функцию — защиту бизнеса.
Если мы говорим о союзах производителей товаров и услуг, площадкой для которых является система торгово-промышленных палат (ТПП), то создание относительно безопасной среды для развития различных видов предпринимательской деятельности возможно с помощью инструмента саморегулирования. Это подтверждается опытом развитых стран, где мы видим, что контрольная функция в значительной степени выполняется самим бизнес-сообществом, а не внешним «игроком» — государственными органами. Однако чтобы такое оказалось возможным, власти необходимо озаботиться настоящей консолидацией предпринимателей страны в бизнес-сообщества и постепенной передачей полномочий контролеров союзам. Иными словами, львиная доля тех контролирующих функций, которые сегодня выполняют чиновники, должна работать внутри предпринимательского сообщества, в противном случае бизнес всегда будет находиться под большой угрозой (силовики-«оборотни», чиновники, жулики и рейдеры будут поблизости).
Сегодня в России против бизнеса работает огромная армия чиновников, полномочия которых перетекают от одних к другим, то сужаясь в своем объеме, то увеличиваясь. Сейчас, например, стоит ожидать наступления «эпохи ренессанса» для полиции и Роспотребнадзора, влияние которых на дела бизнеса заметно возрастает. Этот «маятник» полномочий министерств и ведомств раскачивается из стороны в сторону постоянно. И, к большому сожалению для бизнеса, его амплитуда не уменьшается, а возрастает. Поэтому с начала 2000‑х годов мы наблюдаем исчезновение класса независимых предпринимателей, которые не аффилированы с чиновниками и силовиками и не входят в их «кормовую базу». А как же, спросите вы, бум стартапов и молодежного предпринимательства, который мы сейчас видим? Да, молодых предпринимателей вполне можно назвать «независимыми». Но только до поры — пока их бизнес мал и неинтересен чиновникам.
Если смотреть на экономическую преступность глазами статистики, то ее «расцвет» в России начался в 2000‑е годы, и этому есть логичное объяснение. В 1990‑е для многих предпринимателей взятка казалась эффективным способом решать проблемы во властных кабинетах различных уровней. Достаточно было откупаться, чтобы выглядеть чистым в глазах закона. Как выяснилось впоследствии, предпринимателям до поры до времени просто позволяли «нагулять жирок». К двухтысячным бизнес многих стал достаточно крупным и привлекательным, чтобы чиновники и силовики начали претендовать уже не на мзду, а на долю в предприятиях. И те, кто не был готов делиться, пополнили статистику экономических преступников. Сегодня некоторые представители предпринимательского сообщества любят порассуждать о том, что коррупция является «смазкой» для многих экономических процессов. Однако для меня вполне очевидно: связь между первой взяткой, которую дает предприниматель, и потерей бизнеса в дальнейшем — самая непосредственная. Примечательно, что сценарий сейчас повторяется на периферии «империи». На недавнем Гражданском форуме представитель Дагестана рассказывал, что 70% дагестанских предпринимателей не регистрируют свои предприятия и не платят налоги. Не исключаю, что их бизнес развивается — и за ним с живейшим интересом наблюдают местные чиновники. И довольно легко себе представить (в случае ужесточения контроля), как через несколько лет поднаторевшие в бизнесе успешные дагестанские предприниматели стройными рядами потянутся на Колыму…
Когда мы говорим об амнистии и недоумеваем по поводу ее скромных результатов, не стоит забывать о том, что машина по отъему бизнеса продолжает работать. Амнистия — всего лишь попытка спустить пар. Это сигнал обществу, правоохранительным органам и в дальнейшем — судебной системе. Однако каким бы ни был сигнал, довольно наивно полагать, что он заставит недобросовестных чиновников отказаться от куска хлеба. Самое страшное в том, что сегодня за каждым роскошным автомобилем или шикарной виллой, приобретенными на коррупционную ренту, стоят десятки уничтоженных бизнесов и разрушенных трудовых коллективов.
Как устроена коррупционная система? Нижний ее слой продает гражданам право на нарушение правил. Выше — ступень контроля этого процесса. А на самом высшем, политическом уровне власти придержащие заняты тем, что в случае необходимости корректируют правила, по которым работают нижние уровни, предлагая умерить свои аппетиты применительно к изменяющимся внешним обстоятельствам. Например, «поджаться» в связи с надвигающимся кризисом. Однако и тут сигнал почти не доходит: разные группы интересов меняют это послание, искажают его суть, пытаются добиться для себя права не исполнять указаний свыше. Отчасти это и объясняет ничтожное количество освобождаемых предпринимателей. Дело в том, что бюрократическая машина, как любой громоздкий механизм, очень инертна. Вероятно, когда-нибудь она разгонится и начнет работать быстрее, однако возможным это станет лишь в случае, если верхний политический уровень будет последовательно подавать одни и те же сигналы и контролировать исполнение.
На мой взгляд, решение проблемы коррупции лежит совсем в другой плоскости. Раскачивание маятника полномочий, административная регламентация взаимоотношений бизнеса и власти, создание новых государственных институтов и структур — все это, как и в случае с экономической амнистией, способно дать лишь карликовые результаты. Выход — в консолидации бизнеса и формировании действенных предпринимательских союзов, способных взять на себя контрольные функции. Чтобы союз предпринимателей сам выявлял среди своих членов, например, мошенников — и, выявив, передавал их в руки правоохранителей. Статья 159 УК РФ («Мошенничество») — инструмент для бесконечного числа манипуляций, позволяющий квалифицировать как мошенничество практически любую коммерческую деятельность (так называемое второе дело ЮКОСа — лишь один из примеров ее «успешного» применения). Только консолидация предпринимательского сообщества поможет избежать здесь перегибов.
Наверняка найдется кто-то, кто назовет это пустыми фантазиями. Но давайте обратимся к опыту дореволюционной России и вспомним купеческие гильдии, существовавшие в нашей стране с 1721 года. Членство в гильдии очень ценилось и давало предпочтительные права заниматься торгово-промысловой деятельностью, но и накладывало немало обязанностей и требовало соблюдения определенной деловой этики. C нарушителями разбиралось само «общество». Исключенные из гильдии (их называли «разгильдяями») получали «волчий билет», не имея возможности продолжать вести бизнес. Такова сила внутреннего контроля. Насколько качественным может быть такой самоконтроль? Скажу так: по большому счету это проблема второго плана, тем более что степень контроля может разниться в зависимости от отрасли. В нынешних условиях, когда страна задыхается, экономика сдувается, а на смену нефти не может прийти ничего, массовая консолидация и самоконтроль являются единственно возможными инструментами изменений. В свое время президент РФ призывал судебную систему научиться отличать мошенников от немошенников. Однако в существующей практике это невозможно. Как заметила на обсуждении вопроса экономической амнистии один известный правовед, для того чтобы раскрывать действия преступного сообщества, в котором «работают» многие уровни (от правоохранительных органов до нотариусов), требуется собирать огромную доказательную базу, что почти невозможно в силу колоссальных затрат. Но если будет работать сквозной контроль сообщества предпринимателей — двух типов союзов, — на этом уровне добиться защиты интересов предпринимателей можно.
Необходимо сформировать и цивилизовать предпринимательское сообщество. Причем раз уж мы живем в России в условиях навязанной нам жесткой вертикали власти, то не существует иного пути, кроме как инициировать процесс объединения предпринимателей сверху. В этом вопросе, на мой взгляд, должна доминировать позиция Минэкономразвития как главной институции в стране, от которой зависит судьба бизнеса. Процесс должен начаться сверху и поддерживаться снизу. Рассчитывать на инициативу самих предпринимателей бесполезно, ведь они слишком зависимы от власти. Конечно, это очень длительный процесс, требующий крепкой политической воли, но в то же время очень благодарный. Хотя бы по той причине, что налогоплательщикам не потребуется содержать огромное количество силовиков и чиновников, «нацеленных на результат». Зачем кормить бездельников, если предприниматели будут сами содержать своих контролеров? Чиновник же, как во всех цивилизованных странах, должен получать зарплату только за то, что он что-то создал, а не разрушил.
Рунет и экономическая амнистия
Агентство логистики идей «Интериум» специально для «Бизнес-журнала» провело мониторинг отношения пользователей интернета к экономической амнистии на протяжении всего срока ее действия — с начала июля по декабрь 2013 года. Значительная доля публикаций (38%) в связи с амнистией посвящена ее количественному аспекту: пользователи комментировали очевидное несоответствие числа амнистируемых изначально заявленному. Содержательной стороне амнистии уделяли гораздо меньше внимания, при этом позитивные оценки имели единичный характер. В основном эта тема находилась в поле неконструктивной, политизированной критики: амнистию называли поспешно объявленной, не проработанной с точки зрения критериев применения, придуманной для создания видимости заботы о предпринимательском климате и т. д.
Основные аспекты обсуждения
Начать дискуссию