Неопределенно-личное

Мой друг‑египтолог когда-то поразил меня рассказом об одной синтаксической особенности древнеегипетского языка: оказывается, в нем вообще не было определенно-личных предложений. Как на таком языке в принципе можно было изъясняться? Очень просто. «Фараоном пошлó на войну, им завоевало множество городов и взяло богатые трофеи» — вот вам приблизительный русский аналог построения фразы по-древнеегипетски. Однако мною пишет эту колонку вовсе не для того, чтобы вас удивляло лингвистическими причудами народов, которых давным-давно не стало…

С древними египтянами все понятно: будучи людьми до невозможности религиозными, они пребывали в убеждении, что любым существом движут мистические силы, — и это зафиксировалось в их языке.

Меня же давно тревожит постепенное исчезновение энергичных, действующих по своей собственной воле существ из российского делового «синтаксиса». Придешь ли на предпринимательское мероприятие послушать выступления — и только слышишь: «Будет создано…» вместо «Я создам…», «Откроется…» вместо «Мы откроем…».

Но сильнее всего неопределенно-личное (не в грамматическом, а в социальном смысле) проникло в представителей чиновничьего сословья любых рангов, и это явственно слышится в каждой речи. «Нестационарные объекты уличной торговли будут снесены». «В центре города откроется столько-то булочных». «Мною будет подписан указ». «Возникнет столько-то высокотехнологичных рабочих мест». «Москва станет международным финансовым центром». «За счет импортозамещения доля отечественного производителя составит…». Кто совершит все это? Богиня Сехмет в ярости своей или бог Тот — в мудрости? Куда выступающие вечно прячут активных субъектов всех этих действий?

Безличный язык выдает не только инстинктивное желание не брать на себя ответственность, скрывшись за мистическими силами. Дело в том, что мы ухитрились построить экономику, в которой самая деятельная и инициативная сила — предпринимательский класс — хронически пребывает в страдательном залоге. У государства заметно больше контрольного пакета российской экономики: вклад в ВВП России госкорпораций, компаний с госучастием, их «дочек» и «внучек» еще несколько лет назад независимые эксперты оценивали в 55%. Положение мажоритария располагает к простым и размашистым решениям по всем острым вопросам: «заливать» проблемы деньгами (пока они есть), ставить на поток мегапроекты, девальвировать рубль и т. д. Такие решения даются легче, чем кропотливая работа по стимулированию роста, созданию среды, формированию климата.

Предприниматели в массе своей в этой системе отношений оказываются младшим и очень зависимым партнером. Среди них давно запущен специфический эволюционный отбор: успеха добиваются умеющие правильно работать с админресурсом, получать всеми правдами и неправдами госзаказ, осваивать бюджеты, припадать к источнику. Зона предпринимательства, не зависящего от государственных денег, сужается на глазах. И такой экономике действительно легко обходиться без определенно-личного: убыль полумиллиона ИП за прошлый год, громкие и тихие отъезды бизнесменов на жительство за границу, неожиданные объявления об отходе от дел — что с того?

Все нынче озабочены поиском точек экономического роста. Из номера в номер «Бизнес-журнала» ищем их и мы. Но, кажется, первое, что нужно сделать, — вернуть в экономику субъекта. Харизматичного, пассионарного, умеющего говорить от первого лица.