Энергетика прошлого в своих отношениях с потребителем была полностью завязана на продажу киловатта. Энергетика будущего сориентируется на сервис. Не проспят ли смену парадигмы нынешние лидеры рынка?
Энергетические компании традиционно видят свой бизнес в контексте количественных показателей, подсчитывая, сколько они могут продавать — больше или меньше, дороже или дешевле. Даже при оценке экономического роста страны «проверочным» параметром служит рост потребления электроэнергии. Однако изменения на стороне потребителя энергии уже в среднесрочной перспективе могут серьезно повлиять на правила расчета экономической эффективности энергокомпаний. И в итоге — изменить расстановку сил на этом рынке.
Попытки поменять правила игры в отрасли уже делаются. Интересный пример — энергетическая система Калифорнии. За последние двадцать лет там не зафиксировано роста потребления в пересчете на киловатт-часы на одного жителя, притом что сам регион активно развивается и его вклад в ВВП США составляет сегодня около 15%. Да и прибыльность энергетических компаний штата продолжает увеличиваться. Просто зарабатывают они не за счет роста количества киловатт-часов: регулятор поменял экономические правила, избавив их от зависимости получения прибыли только за счет роста потребления энергии.
Конечно, калифорнийский пример радикально отличается от картины, которую мы наблюдаем во всем мире. Однако позволю себе утверждать, что энергокомпании, которые воспринимают в качестве товара только энергию и не обращают внимания на изменения, происходящие за пределами энергетики, будут неизбежно терять своих потребителей. Самые серьезные изменения происходят на стороне потребителей. Но обусловлены они вовсе не энергетикой: не энергоэффективными процессами, не созданием возобновляемой энергетики, не каким-то из проектов, которыми сегодня так увлечены представители этой отрасли, а совершенно другими тенденциями, которые влияют на образ жизни людей, миграционные процессы и сам облик городов.
Обмен веществ
Компании энергетического сектора имеют полное право быть консервативными. Исторически эту отрасль относили к базовым инфраструктурным — наравне с транспортной системой и водоснабжением. Здесь много регулирования, да и на уровне самоидентификации энергетики ощущают себя фундаментом, на котором базируется вся остальная экономика. Разумеется, действовать в духе Фигаро — нынче здесь, а завтра там — энергетики не могут. Но попутно они пропускают целые эпохи изменений, в которых могли бы принять непосредственное участие.
К примеру, вся энергетика мира пропустила революцию 1960-х годов, которая заключалась в появлении нового способа транспортировки энергии — с помощью батареек и других элементов питания. Вы скажете, что производство и продажа батареек — это совсем другой вид бизнеса, неэнергетический? А почему, собственно говоря? Ведь это тоже продажа энергии на огромном рынке, хотя и в другой форме. Но этот рынок энергетики проигнорировали: его освоила химическая промышленность. Точно таким же образом мимо них сейчас «проезжает» рынок электромобилей и гибридов.
Консерватизм не позволяет им заметить и более серьезные изменения. Например, зарождающийся сектор автономных генераторов энергии, построенных на принципе химической генерации. В Японии на базе топливных элементов планируется развернуть целый город (Фуджи-Сава). В топливных элементах происходит химическая реакция — например, преобразование природного газа, — а на выходе получаются вода, углекислый газ и бездна энергии — без потерь, свойственных классическому сжиганию углеводорода. Однако этот бизнес почему-то также не рассматривается энергокомпаниями: они до сих пор не выходят за пределы логики «генерация — распределение — сбыт».
Между тем парадигма существования энергетики очевидно меняется, и проявляется это в первую очередь в распространении концепции «умных» сетей. Smart grid (английское их название) — это не просто некое дополнительное оборудование, которое появляется внутри традиционной схемы передачи энергии потребителям с крупных генерирующих установок. «Умные» сети меняют логику существования энергетики: миллионы потребителей энергии (они же одновременно и производители, поскольку генерация происходит на их «домашних» установках — солнечных, ветряных, топливных элементах и т. д.) будут обмениваться ею друг с другом и с энергетическими компаниями. И эта концепция тесно связана с появлением новых экономических отношений, в которых энергия становится всего лишь одним из видов товаров.
Мутирующие города
Развитие энергетики жестко связано с тем, как государство планирует распорядиться своими территориями. Для меня очень показательным является сравнение карты Чукотки и Аляски с точки зрения расположения населенных пунктов. Если на Аляске вы увидите мелкую сеть поселков, то на Чукотке — всего лишь пару городов. Такая неравномерность расселения людей обусловлена отсутствием возможности дотянуть сеть энергоснабжения до малонаселенных поселков. Однако для так называемого удержания, а также освоения и развития территорий необходимо иметь равномерную сеть поселений. И без новых схем невозможно создать «мелкодисперсное» распространение энергии. Модель старой энергетики ориентируется на все большее укрупнение городов, которые легко обеспечивать централизованной схемой подачи энергии. Никто не против мегаполисов, они выполняют свою важную роль, однако ими не должна исчерпываться вариативность видов человеческих поселений. Потому что развитость территории определяется тем, присутствует ли на ней вся линейка городских и сельских поселений. Аналогия — живая природа, где для нормального существования системы биоценоза требуется, чтобы на одного слона приходились миллионы жуков. Урбанистические «слоны» в России есть, а вот слой менее крупных форм жизни, который и формирует систему перераспределения людских энергий, сегодня истончается — причем условия для этого создаются в значительной степени энергетикой. Однако если внутри энергетической отрасли не существует мотивов развиваться другим образом, это не означает отсутствия потребностей в этом у страны в целом.
Энергетические компании сегодня большое внимание уделяют модернизирующим инновациям. Замечательно! Однако необходимо ориентироваться и на радикальные критические инновации, способные создать новую систему. Для этого энергетикам и нужно оценить изменения, происходящие сегодня вне отрасли, обратить внимание на тенденции развития городов, которые будут меняться под влиянием новых социальных запросов.
Критерии выбора места для проживания в последнее время сильно меняются. Раньше город воспринимался людьми как большой завод, и люди оценивали его с точки зрения возможности найти работу с достойной оплатой и с удобством добраться на нее. Сейчас все большее значение приобретают сохранность и продолжительность человеческой жизни. А территории, неспособные предложить сравнимую продолжительность жизни, столкнутся с феноменом «экологического беженства». Мобильность людей становится все выше. В этом смысле целый ряд постсоветских стран показывает весьма неутешительную динамику. Например, из Латвии (довольно благополучной территории с точки зрения условий для проживания) со времен распада СССР уехало фактически полстраны. Сначала отправлялись на заработки, потом закреплялись — и в конце концов убеждались, что на новом месте жить лучше.
Страны, заинтересованные в увеличении долговременного входящего потока, привлекают современных мигрантов не только работой, но и возможностью комфортного проживания в экологически пригодном для жизни месте. Самый показательный пример для меня — немецкий Вольфсбург, в котором базируется завод Volkswagen. По сути, это «собрат» нашего Тольятти. Вот только различия разительны: город представляет собой вереницу парков и озер, между которыми расположены небольшие жилые кварталы.
Впору говорить о рынке городов, конкурирующих друг с другом за жителей. И продолжительность жизни горожан — показатель, который многое говорит о конкурентоспособности. Наиболее привлекательные для проживания города обычно очень высоко стоят и в соответствующих рейтингах. Переехав в такое место, семья только за счет простого физического перемещения может выиграть 15–20 лет жизни, и вряд ли она не воспользуется такой возможностью. Эти тенденции косвенно задают и большие требования к энергетике. Ведь в «зеленых» городах она не может быть построена на «грязном» сжигании топлива. Города, где зимой выпадает цветной снег, в ближайшей перспективе будут иметь огромные проблемы с кадрами: все, кто сумел заработать, попытаются вывезти оттуда свои семьи, и найти замену сбежавшему персоналу будет сложно. Раньше зоной «рекрутинга» в мегаполисы являлись близлежащие деревни и мелкие города, однако этот ресурс почти исчерпан. Наверное, нынешние поколения — последние, кто по доброй воле «понаехали» в Москву и другие крупные города.
Концепция «зеленых», «устойчивых» и даже «упругих» городов все больше привлекает «потребителей». Важнейшим показателем (маркером), определяющим пригодность для проживания, является то, выращивается ли в городе и его ближайших окрестностях еда. Развертывание сети городского фермерства сейчас стоит на повестке дня многих успешных городов за рубежом. В российских же такой маркер полностью отсутствует.
Сами мы — местные
Когда-то в развитие идеи «зеленых» городов я придумал термин «креативная территория». Это территория, которая умеет прямо на месте потребления генерировать ресурсы — будь то кислород, вода, продукты питания, энергия и т. д. Города, заинтересованные в повышении своей привлекательности, в первую очередь начинают заниматься восстановлением системы поверхностных и сточных вод. Когда-то эту проблему решил Киев: давно забетонированные и упрятанные под землю ключи вскрывались, рядом строились специальные питьевые павильончики, обеспечивался санэпидконтроль качества воды. Вода — это один из ресурсов, которые город может и должен генерировать, если он хочет быть «зеленым».
Другой простейший пример — дождевая вода. В российских городах этот ценный ресурс почему-то изначально рассматривают как «отходы» и отправляют в ливневую канализацию. Почему бы его не использовать, например, для орошения «зеленых» крыш? Интересный факт: растения, высаженные на крыше пятиэтажки, способны произвести объем кислорода, которого окажется достаточно для дыхания жителей этого дома. То есть возникнет правильный баланс, основанный на потреблении ресурса прямо на месте. Современный город (креативная территория) замыкает на себя множество процессов, в том числе сортировку отходов. Мусор является очень ресурсо- и энергоемким продуктом. Например, в Швеции половину энергии получают от сжигания мусора, который даже с выгодой для себя импортируют из-за рубежа. Получается, шведская энергетика фактически поглотила отрасль мусоросборки и утилизации, замкнув ее в прибыльную цепочку производства энергии.
В большинстве стран энергетическая отрасль продолжает держать оборону. Однако надолго сил не хватит: либо ты распространяешься на смежные рынки, либо теряешь свой. Сейчас, например, «новую прибыль» от энергетики начинают получать хайтек-компании (не зря Google, Microsoft, Cisco и др. получили лицензии на сбыт энергии): они умеют платить за энергию домохозяйствам и продавать ее дороже, фактически играя на спотах, в то время как традиционная энергетика занимается продажей по утвержденным тарифам и длинным договорам. Оценить разницу можно, сравнив городской телефон с сотовой связью, которая постепенно отъедает кусок традиционной наземной связи, физически неспособной дотянуться до удаленных территорий, в то время как сотовые операторы уже давно обслуживают деревни.
Креативная энергия
Какие еще выводы должны сделать энергетики, наблюдая за процессом превращения городов в «зеленые»? В последних в воздухе не висит множество проводов: они давно перешли на подземные кабели, которым не страшны ледяные дожди и другие катаклизмы. Технологии сложные, но ведь прототипы давно существуют. В российских городах выделены огромные площади под высоковольтные и низковольтные провода. Из-за глубоко устаревшей технологии выведены из использования сотни гектаров, на которых даже деревья нельзя посадить, чтобы они не повредили провода. Еще одним важным моментом является «зачистка» или полная модернизация тепловых станций. Без ликвидации выбросов, которые генерируют эти объекты, ни один город не может претендовать вообще ни на какой статус среди «зеленых городов». А огромные градирн, которые до сих пор можно часто увидеть в России, означают полное отсутствие каких-либо идей по рациональному использованию городского пространства. Градирни ТЭЦ выделяют чистый пар — а значит, это тепло можно было бы круглый год использовать для теплиц, цветочных оранжерей и теплых прудов для разведения рыбы. Однако пока градирни символизируют собой лишь теплопотери.
«Зеленые» решения — не обязательно что-то безумно дорогое. Например, в Берне проблему очистки воды в реке решили элементарным способом, который подсказал один из участников специально организованного конкурса. Дно реки «обили» деревянными порогами. Ведь падающая вода, как известно, обогащается кислородом, то есть очищается. Сейчас в этой реке ходит крупная форель.
Особо пристально энергетики должны следить за тенденцией к распределенной генерации электроэнергии, то есть ее производству на месте потребления. Энергия — это всего лишь один из видов товаров. Не менее привлекательными рынками для энергетиков могли бы стать продажа энергомашин и их сервисное обслуживание. Технологические компании будущего смогут обеспечивать потребителей генераторами энергии, зарабатывая фактически на сервисном взносе. С их появлением и потребитель, и компания смогут играть в одни ворота, будучи заинтересованными в одном — чтобы оборудование работало как можно дольше. Такая схема предполагает принципиально иные отношения, похожие на те, что уже сложились в автостраховании, когда на время ремонта автомобиля вам могут предложить воспользоваться подменной машиной. Следующим (после продажи энергомашин) шагом могло бы стать обслуживание поселкового энергобаланса. Ведь любая энергосистема неустойчива, а потому требует отдельной математики, диспетчеризации — то есть принципиально нового бизнеса, который в России пока никто не предлагает. А значит, рано или поздно рынок могут занять западные конкуренты, которые уже производят энергоустановки, соразмерные домохозяйствам.
Так или иначе, я ожидаю больших изменений в машиностроении, связанных с переориентацией на создание малых энергетических машин, способных повторить революцию, которая в свое время произошла в мире офисной техники. Некогда принтеры и сканеры были устройствами промышленного типа, однако сейчас любой человек может позволить себе иметь все это дома. С одной стороны, производители заинтересованы в том, чтобы продавать миллионные тиражи техники, то есть иметь дело с B2C, а не с ограниченным рынком B2B. С другой — все это хорошо укладывается в концепцию «разворачивания домашнего офиса», когда дом перестает восприниматься исключительно как место для сна и отдыха. Во многих странах удаленная работа сотрудников даже поддерживается государством: работодатели получают за это дотации, ведь они решают такую важную для города проблему, как снижение транспортной нагрузки. Сегодня такая революция может повториться в энергетике, если машиностроители начнут массово выпускать средства производства энергии для домохозяйств. И уже несколько позже сольются все смежные тенденции, включая появление 3D-принтеров «для каждого дома», с помощью которых люди смогут распечатывать элементы вещей и сами вещи. Конечно же, производители этой техники также крайне заинтересованы в B2C-рынке, позволяющем кратно увеличивать продажи.
«Умные» электросети изменят логику существования отрасли: миллионы потребителей энергии будут одновременно заниматься генерацией на «домашних» установках. А с помощью сети — обмениваться ею друг с другом и с энергетическими компаниями
Сегодня российские энергетики вкладываются в возобновляемые источники энергии, копируя западных коллег. Однако, на мой взгляд, этот ход нельзя повторять. Это бессмысленно в условиях, когда со сбытом энергии в скором времени могут возникнуть большие проблемы. Необходимо продавать новый товар! А это требует совершенно другого уровня энергомашиностроения и ИТ. Решившись вложиться в такой маневр, энергокомпании смогли бы прямиком выйти на рынок B2C — самый привлекательный (потому что массовый) для любой компании. Копировать же проекты зарубежных коллег в области возобновляемой энергетики не стоит, ведь это повестка стран — покупателей энергии. В противном случае мы просто-напросто профинансируем их машиностроение и ИТ на фоне общей потери потребителей энергии. Ответ должен лежать в другой плоскости и быть связанным прежде всего с российской школой математики и криптографии (если учитывать, что управление энергобалансом локальных сетей будущего предъявит большие требования к идентификации пользователя). Здесь у нашей страны повышаются шансы не только на внутреннем рынке. Ведь лишь единицы стран способны продуцировать решения в области криптографии, притом что часть мира по разным причинам не сможет воспользоваться услугами американских разработчиков. Ответ России может быть только асимметричным тому, что происходит за ее пределами. Да, Америка увеличивает добычу сланцевого газа, который будет сжижаться и отправляться через океан в Европу. Но ведь это XIX век! Намного интереснее было бы делать энергомашины, способные производить биотопливо!
Итак, энергетикам следует обратить внимание на процессы, происходящие за пределами отрасли. В числе наблюдаемых тенденций — ресурсопорождение, которое является основой для экономики будущего. По таким принципам будут проектироваться города, креативные территории, в которых ресурсы порождаются, а не уничтожаются. И в логике таких изменений производство энергии в местах потребления является более чем уместным процессом — наряду с производством воды, продуктов питания и вещей.
Начать дискуссию