Куда ж нам плыть

Еще Луций Сенека учил: «Для того, кто не знает, куда ему плыть, не бывает попутного ветра». Рыночное же хозяйствование вовсе не имеет общей, внятной для всех цели. Каждый хозяйствующий субъект самостоятельно определяет направление своей деятельности. Даже взаимодействуя с другими, он рассматривает их только как ограничения области поиска своих решений. А вроде бы общей для всех цели — максимальной прибыли — всем одновременно не достичь: погоня за наибольшей прибылью одних неизбежно порождает убытки у других, а решения, выгодные для всех, столь же неизбежно требуют самоограничения каждого.

Экономические теории, основанные на вере в благотворность неограниченной свободы личности без оглядки на общество, полагают рыночное отсутствие цели благом. Когда каждый из несметного множества деятелей движется в свою сторону, кто-то может даже совершенно случайно наткнуться на полезное новшество. Тогда весь рынок двинется за ним. Так муравьи, наткнувшись на какую-то полезную мелочь, тянут ее каждый в свою сторону, пока она случайно не сдвинется поближе к муравейнику — и они почуют знакомый запах.

Но при большем, чем муравьиное, поле зрения можно проложить верный путь без проб и ошибок, не растрачивая на них силы. Поиск вслепую, предписанный модной (и объявленной нынче единственно верной) теорией, просто нерентабелен: куда выгоднее и полезнее планировать движение заранее (что и делает каждый субъект рынка в меру своих знаний и способностей).

Вдобавок, если мы знаем единую цель всего общества и умеем измерять приближение к ней, то решается еще одна важнейшая задача — распределение жизненных благ между всеми участниками общественно значимой деятельности (не только предпринимателями, но и их наемными работниками, и сторонними консультантами).

Пользователь Livejournal Владимир Сергеевич Камов отмечает в статье «Целковые»:

«Пусть есть Цель, к которой мы стремимся. Результатом деятельности хомо должно быть приближение к этой Цели. Пока не будем ее конкретизировать: просто постулируем, что деятельность индивида вознаграждается строго пропорционально Результату — его вкладу в продвижение к Цели. Даже название для единицы подобралось денежное и однокоренное — целковый. Если у кого много целковых — значит, таков его вклад в продвижение. Все, что способствует продвижению, полезно; что не способствует — вредно. Таким образом:

1. уничтожается разница между внеэкономическим и экономическим;
2. снимается противоречие между мгновенностью и отдаленными последствиями: цель, может, и «прекрасное далеко», но продвижение здесь и сейчас, вознаграждение — 5-го и 20-го;
3. автоматически решается проблема неравномерности распределения богатства — такую неравномерность уничтожать не надо, она сдержит то самое «по общественно признанным потребностям»;
4. это даже не исключает эффективного собственника (!) — эффективного не в миллисекундных долларах, а в целковых, в единицах продвижения к Цели.

Богатый = эффективный = общественно полезный = целесообразный.

Увы, ключевой постулат Камова — существование общей единой цели — прямо противоречит либертарианским теориям. Ведь если цель общая для всех, то свобода каждого ограничена необходимостью движения к ней. А старинное философское правило «Свобода есть осознанная необходимость» (то есть знание наличествующих ограничений позволяет свободно выбирать путь движения, обходящий их) объявлено пережитком тоталитаризма (это страшное слово как раз и означает сосредоточение всех сил общества на решении единой задачи и контроль их целевого использования).

Но дело не в теоретических спорах. Сам способ определения единой общей цели пока неведом. К изданному в мае сборнику моих статей (в основном из тех, что публиковались ранее в «Бизнес-журнале») «Чем социализм лучше капитализма» приложен список задач, подлежащих решению, чтобы предстоящий в начале 2020-х годов переход к социализму (на основе развития информационных технологий) прошел безударно, то есть чтобы ничье благополучие не пострадало, а каждый, кому придется с чем-то расстаться вследствие изменения всей структуры мирового хозяйства, получил взамен нечто, что ему понравится больше утраченного. Одна из ключевых задач этого перечня — как раз целеполагание. Пока можно только предположить: для ее решения понадобится серьезно развить математическую теорию рефлексии — осознания человеком своих и чужих мыслей. Вдобавок придется пропускать через компьютерные фильтры, созданные на основе этой теории, громадный поток самых разнородных сведений — от проектов новых автомобилей до скорости износа станков, от закупок женского белья до фантастических романов. Объем вычислений, скорее всего, будет сопоставим с самим расчетом полного точного оптимального плана всего мирового производства — а он столь велик, что только с начала 2020-х годов мировой компьютерный парк станет достаточен для построения этого плана в облачном режиме (на всех компьютерах, подключенных в данный момент к интернету, во время, свободное от решения пользовательских задач) менее чем за сутки. (При большем сроке расчетов не все производственные процессы можно организовать оптимально.) Словом, вычислять цель, достойную всего человечества, удастся примерно тогда же, когда и составлять план движения к ней.

С начала 2020-х годов глобальный компьютерный парк станет достаточен для построения оптимального плана всего мирового производства. Но компьютерное планирование потребует и компьютерного же целеполагания для всего человечества

При обсуждении этой проблемы меня однажды спросили: зачем вообще нужно рассчитывать цель столь сложным путем? Неужели нельзя волевым способом определить несомненно достойное направление общей деятельности? Например, освоение космоса или борьба с эпидемиями требуют координации всего мирового хозяйства и в то же время очевидным образом приносят немалую пользу человечеству.

Увы, простые волевые решения редко безупречны. Сосредоточение усилий общества на одной цели требует от каждого человека чем-то жертвовать. Даже если в конечном счете он от результата (а то и от процесса) деятельности получает несомненную пользу, всегда остается надежда, что на другом пути найдется нечто полезнее или хотя бы приятнее. Потому и запугивают нас тоталитаризмом: мол, если блуждаешь без руля и без ветрил, то есть шанс наткнуться на цветущие необитаемые острова, а на общем для всех пути получишь только то, что соизволят оставить тебе другие. Если ты сам силен и щедр — скорее всего, поверишь, что и остальное общество тебя не обделит. А вот если с детства приучен грести к себе — то и от других будешь ждать того же. Значит, для общего сотрудничества по единому плану требуется общая же уверенность в оптимальности и самого плана, и цели, ради которой он создан.

От Карла Маркса до Иосифа Вис­са­ри­о­но­вича Джугашвили целью коммунизма признавалось создание предпосылок самосовершенствования каждой личности. Никита Сергеевич Хрущев предложил цель попроще и легче измеримую — материальное благосостояние граждан. Но догнать и перегнать по этому показателю США (к чему призвал Хрущев) не получалось: Америка уже перестроила в своих интересах мировое хозяйство. Попытка встроиться в сложившуюся систему (чем занялись Михаил Сергеевич Горбачев и Борис Николаевич Ельцин) обернулась нашей работой на США. И результаты нашего труда распределяются вряд ли по правилу Камова.

Итак, компьютерное планирование требует и компьютерного же целеполагания. Пока то и другое в полном объеме недостижимо (план мирового производства существующий сейчас компьютерный парк вычислит за пару веков). В нынешнем десятилетии придется действовать локально. С незапамятных времен каждый конкретный бизнес определяет собственную цель. Значит, можно зарплату сотрудников распределять по Камову — пропорционально вкладу в достижение цели. Даже если сам вклад не удается вычислять безупречно и беспристрастно — внутренний климат в коллективе вряд ли окажется хуже, чем при модной нынче системе засекречивания зарплатных ведомостей, когда каждый уверен, что другой получает больше (и просто потому, что начальник ему благоволит). Идея коэффициентов трудового участия опробована еще при социализме — но и на рынке ничего лучшего не найти.