Еще 15 апреля 2014 писатель Роман Валерьевич Злотников в заметке «Немножко о приводных ремнях ситуации на Украине» указал: политическая агрессия Соединенных Штатов Америки на Украине, перерастающая в вооруженный конфликт между разными группами деятелей самой Украины, вынудит Европейский союз переориентироваться с российского газа, добываемого в традиционных пористых месторождениях, на куда менее экономичный американский сланцевый — и таким образом оплатить развитие множества отраслей промышленности США, связанных с этим новым направлением производства. Тем самым сланцевый газ может стать новым (после автомобильной и военной промышленности в первой половине XX века и вычислительной техники во второй) локомотивом развития всего хозяйства Америки.
На мой взгляд, рассуждения Злотникова в целом верны, но далеко не полны. США действительно пытаются подчинить себе ЕС любой ценой и любым способом. Но вовсе не только ради развития своей газодобычи — и даже всей промышленности. Это не цель, а лишь одно из средств. Цель же — сохранение глобальной системы разделения труда.
Сейчас крупнейшая в мире структура производства промышленных товаров массового спроса обобщенно выглядит как конструкторское бюро в Соединенных Штатах Америки с заводом в Китайской Народной Республике. При этом КНР платит за право производить разработанное в США столько, что последние в целом получают китайскую продукцию практически даром: американские потребители оплачивают ее — но деньги переходят к другим субъектам в самих же Штатах. Китай наверстывает упущенное, продавая те же изделия за пределами США.
Именно ради наращивания лицензионных отчислений непрерывно ужесточается такая юридическая фикция, как «имущественные авторские права». Невозможность массового доступа к музыке, книгам и фильмам — побочный эффект такого ужесточения (хотя и выгодный США в целом, ибо сокращает общее число способных к самостоятельному творчеству и тем самым укрепляет монополию уже имеющихся американских разработчиков).
Но американское КБ — далеко не единственное в мире. Большинство проектируемых там изделий, изготовляемых в КНР, вполне могут создавать и конструкторы из ЕС. Если китайские заводы переориентируются на этих партнеров, то уже ЕС будет получать массовую промышленную продукцию бесплатно, а Соединенным Штатам придется ее оплачивать в полном объеме.
США во избежание столь разорительного для них изменения глобальных промышленных и финансовых потоков борются за уничтожение потенциальных и реальных разработчиков за своими пределами. Для этого, в частности, им нужно ослабить промышленность ЕС: чем она мощнее, тем больше у нее возможностей создавать новые изделия — и, главное, готовить новых разработчиков.
Простейший способ ослабить промышленность — свободная торговля со страной, чья промышленность более развита количественно и качественно. США, при всей массовости вывода своих производств в КНР, еще сохранили значительную долю былого могущества. Причем их технологии с незапамятных пор заточены под крупносерийное производство силами сравнительно малоквалифицированного персонала. Поэтому даже при нынешнем упадке культуры (во многом — усилиями все той же Америки) остаток производства США значительно эффективнее, чем в ЕС, где тоже довольно многое выведено в регионы дешевой рабочей силы. Предлагаемое сейчас объединение Североамериканской зоны свободной торговли (Northern American Free Trade Area — NAFTA) с Европейским союзом приведет к скорому обрушению оставшихся производств ЕС и тем самым исключит возможность перехода КНР на тесное взаимодействие с «конструкторским бюро» Евросоюза.
Приманка для ЕС в предлагаемой Трансатлантической зоне свободной торговли — раскрытие перед ним рынка NAFTA. Но там смогут развернуться только те, кто не имеет аналогов ни в США, ни в КНР. Их сравнительно немного. Значительная же часть производств Евросоюза окажется под конкурентным давлением, не сдерживаемым уже никакими таможенными барьерами. По мере обрушения одних производств другие — даже те, что вначале выиграют от расширения рынка, — лишатся близлежащих партнеров и окажутся под угрозой. В конечном счете промышленность в «старой» Европе постигнет та же участь, что и в «новой» по мере ее интеграции в ЕС, — даже без административного принуждения к закрытию (чем Брюссель откровенно злоупотреблял).
Но есть у ЕС и другие потенциальные рынки. Прежде всего — рынок БРИКС в целом и РФ в частности. Причем последний — наипривлекательнейший в БРИКС: потребности российских граждан довольно сходны с общеевропейскими, да и средний уровень доходов не настолько отстает от ЕС, чтобы заметная доля европейских товаров была недоступна массовому отечественному потребителю. Дальнейшее освоение российского рынка не в полной мере заменит ЕС североамериканский — зато не грозит сверхмощным давлением конкурентов.
Отсюда — очевидная задача США: сократить, а в перспективе — вовсе заблокировать хозяйственное взаимодействие ЕС с БРИКС в целом и РФ в частности. Причем ограничение сотрудничества с Россией автоматически уменьшает и каналы выхода на Китай: ведь в ЕС становится и меньше разработчиков.
Главный способ воспрепятствовать партнерству ЕС и РФ — не экономические санкции, вводимые под политическим давлением США (их могут и отменить следующие правительства стран ЕС; массовое настроение избирателей показали уже выборы Европейского парламента в конце мая), а географическая изоляция. Польша и Украина вместе взятые образуют барьер от Балтийского до Черного моря. Контроль Америки над их руководством позволяет сделать сухопутный барьер непроницаемым. На море же США располагают флотом, превосходящим остальные военно‑морские флоты мира в их совокупности (так, былая владычица морей Британия сократила флот до пренебрежимо малого размера не только вследствие уменьшения своего бюджета, но и под открытым давлением заатлантического партнера), и поэтому могут в любой момент заблокировать любое использование водного транспорта между ЕС и РФ.
Руководство Польши подчинено США по меньшей мере с 23 декабря 1990 года, когда ее президентом стал глава профсоюза «Солидарность» Лех Болеславович Валенса (и в ЕС Польша ныне отстаивает не общеевропейские и даже не польские, а американские интересы). Украину же США подчиняли себе поэтапно, ибо влияние там Евросоюза и России не позволило в одночасье сделать ее американской колонией. Государственный переворот 22 февраля 2014 года случился потому, что президент Виктор Федорович Янукович своим отказом подписывать соглашение об ассоциации с ЕС показал, что намерен защищать интересы самой Украины, а ждать исчерпания его полномочий в феврале 2015 года США не могли ввиду предстоящих в ноябре 2014‑го парламентских выборов в самих Штатах: республиканцы трактовали бы невмешательство демократов в дела Украины как удар по интересам страны.
В то же время Россия — естественный политический противовес Америки просто потому, что все еще располагает возможностями причинить оппоненту заведомо неприемлемый для него ущерб. Кроме того, по отечественной трактовке, насчитывающей уже несколько веков, сверхдержава — та, кому никто не может приказать, а по американской, зафиксированной в директивах Совета национальной безопасности, — та, что всем может приказать. Поэтому все, кто не желает покоряться приказам и окончательно превратиться в подножный корм для США, вынуждены ориентироваться на РФ и даже поддерживать ее.
Итак, все происходящее на Украине и вокруг нее можно описать кратко. Америка и Россия перетягивают канат. В роли каната — Евросоюз. Опора под ногами двух конкурентов — Украина.
Причины согласия руководителей самой Украины со столь незавидной ролью доверившейся им республики — предмет отдельного рассмотрения, проводимого сейчас множеством исследователей. Оно выходит далеко за пределы тематики «Бизнес-журнала». Но уже ясно: формальная независимость Украины несовместима с экономической жизнеспособностью ее хозяйства и большинства ее граждан. Республика может быть самостоятельна только в составе Большой Руси — той, что еще четверть века назад именовалась Советским Союзом. И только воссоединение Руси сделает ЕС долгоживущим самостоятельным субъектом мировой экономики и политики.
Начать дискуссию