В чем в чем, а в деле национализации всего Россия в последние годы добилась замечательных успехов. Здорово национализировали идеологию, избавившись от вредных либеральных загогулин, навязанных Западом. Хорошенько национализировали интеллектуалов (несогласные умчались преподавать в западные университеты или затаились), не говоря уже про мозги рядовых сограждан. А ползучая национализация экономики в виде постепенного расширения госсектора у нас, по сути, не прекращалась с середины 2000‑х годов. В какой-то момент появился даже более точный термин, описывающий суть процесса, — «бархатная реприватизация», да почему-то не прижился.
Что никак не дается, так это национализация элит. Хорошо помню, как российский истеблишмент зацепило высказывание старинного идейного противника СССР, а потом России — американского политолога Збигнева Бжезинского — на одном из международных мероприятий в 2007 году: «В американских банках лежит 500 миллиардов долларов, принадлежащих российской элите. Так что нужно еще разобраться, чья эта элита — ваша или уже наша». А еще он выразил сомнение в том, что с такой элитой Россия может адекватно ответить на вызовы со стороны Соединенных Штатов, раз она от них столь зависима.
Российские власти размышляли над ответом долго. И вот наконец осенью 2012 года концепт стал впервые оформляться вокруг этих двух слов — «национализация элиты». «Единороссы» провели в Госдуме круглый стол под таким названием. В одном пакете с запретом чиновникам иметь собственность и счета за границей обсуждались борьба с офшорной аристократией, деофшоризация экономики, амнистия для возвращающихся в страну капиталов и понуждение бизнеса к патриотичности. За 2013–2014 годы все это более или менее оформилось в законы и постановления. Однако в движение российские капиталы за рубежом привело не это, а взбаламутивший эту тихую низконалоговую гавань острый банковский кризис на Кипре, а затем — угрозы, связанные с санкциями Запада. О, это внушающее уважение движение не затихает до сих пор: шутка ли, ведь только за период с 1992 по 2012 год из России было выведено $800 млн (оценки McKinsey); перемещение таких масс чревато штормами.
Вот из Финляндии за 2014 год инвесторы выводят более $10 млрд, в то время как ВВП страны — всего $250 млрд. Местные аналитики грешат на русских. Вот капиталы утекают из Германии и Франции. И опять говорят о русском следе. А совсем недавно и мировой финансовый центр — Великобритания — рапортовал о чистом оттоке капитала в $356 млрд за последние пятнадцать месяцев (данные CrossBorder Capital). И тут основная причина, которую называют, — русские.
Но чу! Куда бегут блудные деньги? После Кипра они наводнили Британские Виргинские острова ($61 млрд в 2013 году). По мере обострения конфликта на Украине — хлынули в Гонконг, разогрев там фондовый рынок. Сингапур еле отбился, введя дополнительные правила по проверке происхождения капитала.
Вполне логично было бы измерять прогресс программы национализации элит объемом репатриированных средств, которые зачитываются на балансе Родины в виде иностранных инвестиций. Или хотя бы замедлением бегства капиталов. Но с этим — сплошные разочарования: в 2014 году Россия поставила исторический рекорд оттока капитала — $152 млрд. Это означает, что вместо национализации произошло банальное перепрятывание денег по заграницам, основанное на следующей логике: расширение санкций то ли будет, то ли нет, а держать капиталы в России страшно в любом случае. И даже то, что «ведущий» может в конце концов сказать «Кто не спрятался — я не виноват» и отправится искать, пугает меньше.
Начать дискуссию