Когда экономика перестанет падать?

В который раз приходится убеждаться: экономические прогнозы следуют за событиями, не стремясь опережать их, и уж тем более они далеки от указания на возможный перелом сложившегося тренда. И это «болезнь» отнюдь не только российских прогнозистов. Такой прогноз — это не попытка разобраться в том, что и при каких обстоятельствах может произойти в ближайшем будущем, а незатейливый ответ на вопрос: какие показатели будут достигнуты при заданных из прошлого параметрах. Не более чем упражнение в линейном программировании.

ВВП и баррель играют в салочки

Прогнозы представляют собой в лучшем случае соревнование прогнозистов в том, кто первый успеет заложить в свою модель изменения, происходящие в настоящем. Если обратиться к прогнозам развития российской экономики, то это соревнование выиграл банк JP Morgan. Если в середине марта общий тренд прогнозов клонился в пессимизм, отражением чего стали, в частности, уже приводившиеся «Финансовой газетой» российские прогнозы международных рейтинговых агентств, то 23 марта JP Morgan улучшил прогноз по динамике ВВП РФ в 2016 г. в связи, кто бы сомневался, с повышением прогнозных цен на нефть. Экономисты JP Morgan считают, что российская экономика в 2016 г. упадет на 0,8%, тогда как ранее они ждали ее снижения на 1,5%. Все дело, конечно, в нефти: прогноз цен на нефть марки Brent в среднем по 2016 г. повышен до $38 за баррель, а в 2017 г. — до $48. Соответственно улучшен прогноз и по курсу рубля. В конце 2016 г. доллар должен стоить не 70,3, а 64,6 руб. Думаю, недолго ждать, когда по тропе, протоптанной JP Morgan, отправятся обновлять свою продукцию и другие прогнозисты.

Правда, российские официальные прогнозисты делают кульбиты чаще. 16 марта, выступая в Государственной Думе, министр экономического развития Алексей Улюкаев говорил: «Я думаю, что II квартал покажет положительные результаты и по промышленному производству, и по валовому внутреннему продукту». Министр как Брестскую крепость защищал прогноз своего министерства, по которому баррель нефти в 2016 г. должен в среднем стоить $50, тогда российский ВВП приподнимется на 0,7%. Раз в I квартале ВВП, безусловно, падает, то, чтобы не подвести министра, должен незамедлительно начать расти во II квартале. Вот такая псевдоэкономическая логика.

23 марта, выступая в редакции «Российской газеты», Улюкаев проявил большую гибкость. «Наш официальный прогноз, который строился на среднегодовых ценах на нефть чуть выше, чем сегодня, предполагал рост экономики на 0,7%. При $40 за баррель — от нуля до минус 0,5%. То есть на экономический рост мы в этом году не выходим при таком сценарии», — признал министр. Но не расстался с оптимизмом. «Возвращаясь к цифрам: за январь—февраль этого года в промпроизводстве наметился небольшой рост, который сохранится, и в целом за год динамика ВВП по году-либо ноль, либо небольшой минус. В январе было минус 2,7%, с учетом очистки от високосного дня в феврале цифры остались теми же. На рубеже II–III кварталов мы должны перейти в положительную область. Отчасти это результат эффекта низкой базы прошлого года», — приводит его слова «Интерфакс».

В общем ВВП, скорее, упадет, чем вырастет. Но и падение, и рост могут не составить одного процента — такова позиция министра экономического развития.

В той же вилке: цена нефти — динамика ВВП, бьются большинство прогнозистов. Приведем лишь прогноз Алексея Кудрина. 21 марта он говорил: «Я думаю, что цены на нефть от $35 до $40 за баррель [в 2016 г.]. Я думаю, что падение ВВП от 1,5 до 2% при этих ценах».

Отвечая на вопрос ТАСС, когда может ожидаться рост, он ответил: «В следующем году в пределах 1%, от 0 до 1%». Интереса дальше перебирать эти пары цифр я не испытываю.

Кроме нефти

А что есть в интеллектуальном резерве прогнозистов, кроме цены нефти? Оказывается, кое-что есть. Аналитики Сбербанк КИБ традиционно вселяют оптимизм.

Февральская статистика, по их оценке, оптимистична. Годовой рост промышленного производства в феврале составил 1%. В сельском хозяйстве выпуск увеличился на 3,1% в феврале этого года по сравнению с февралем прошлого года; при этом объем грузоперевозок вырос на 3,8%. В строительстве также был зафиксирован рост в 0,4%. По данным Росстата, выпуск в промышленности, в сельском хозяйстве и объемы строительства в феврале увеличились по сравнению с январем с поправкой на сезонный и календарный эффект.

Тем не менее оборот розничной торговли сократился на 5,9% в феврале по сравнению с февралем прошлого года, к тому же сохранилась тенденция к ухудшению помесячной динамики (с поправкой на эффект сезонного сглаживания и календарный фактор). В то же время в ближайшем будущем, как ожидается, эти показатели улучшатся — вслед за улучшением динамики реальных зарплат.

Даже в снижении реальных зарплат стратеги Сбербанк КИБ находят светлые пятна: в феврале по сравнению с февралем прошлого года реальные зарплаты снизились только на 2,6%, так как годовые темпы инфляции замедлились до 8,1%, а рост зарплат в номинальном выражении составил 5,3%. В марте продолжилось замедление годовой инфляции, так что снижение реальных зарплат за март будет не столь значительным, это означает стимул для потребления, за счет чего годовые темпы сокращения оборота розничной торговли будут снижаться.

Как считают в Сбербанк КИБ, потребление и оборот розничной торговли становятся «вторичными для экономической динамики. Оба эти показателя просто повторяют тенденции на стороне предложения. Для российской экономики это новое явление: с 1999 по 2013 г. ее рост определялся увеличением потребительского спроса, чему способствовало повышение цен на нефть (особенно до 2010 г.) или увеличение кредитования (как внешнего, так и внутреннего). Сейчас главным катализатором экономического развития является восстановление динамики в строительстве, инвестициях и, возможно, экспорте».

Вывод вполне «розовый: «Не исключено, что в 2016 г. динамика ВВП будет лучше, чем мы изначально предполагали (мы прогнозировали снижение на 1,0–1,5%)».

Как не превратиться в Кению?

Есть среди экспертов и те, кто не верят в помесячные колебания статистики. Директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги Андрей Мовчан считает, что «за месячными изменениями ВВП уследить вообще невозможно — это статистически недостоверная величина. Да и ее еще много раз будут пересчитывать и уточнять за счет сезонных факторов». В интервью «Новым известиям» он взглянул на проблему экономического роста в России шире: «ВВП складывается из большого количества разных управляемых и не очень составляющих. К примеру, если государство в какой-то момент закажет 10 тыс. новых танков, это сильно увеличит ВВП, но не будет означать, что экономика окрепла. Поэтому получим ли мы в итоге минус 0,5%, минус 1,5% или минус 2,5%, сказать сложно. Во многом это зависит от того, будет ли государство проводить необеспеченную эмиссию, т. е.печатать деньги в большем или меньшем объеме без соответствующего резервного или товарного обеспечения. Также, конечно, важна цена на нефть. Более-менее ожидаемо, что ВВП у нас будет падать, а его качество продолжит ухудшаться. Сокращается нефтяной экспорт, сокращается потребление, сокращается индустрия. Страна находится в рецессии, и никто это не отрицает. А конкретные цифры мы подсчитаем по итогам года».

Тем не менее прогноз у Мовчана есть, и он удручающий: «Пока мы застряли в стагнации и в лучшем случае будем расти не более чем на 1–1,5% в год, в то время как остальной мир растет на 3%, а наиболее успешные страны — на 3,5–5%. В целом, с точки зрения благосостояния людей, их обеспеченности современной техникой и современными возможностями, с точки зрения пенсионного обеспечения, медицины, конкурентоспособности широкого спектра товаров, мы просто безнадежно отстанем, превратимся в своего рода Кению сегодняшнего дня. Там вроде бы есть свои прорывы, вроде бы строится какое-то общество, но какие товары кенийского производства представлены на международном рынке?».

Избежать печальной участи вечно отстающего можно: «Структурные реформы — болезненный, но единственный по-настоящему серьезный драйвер. Драйвер — это привлекательность для инвестиций, а их ничего, кроме структурных реформ, в нашей ситуации не обеспечит. В России нет какого-то одного волшебного бизнеса, который сделает нас богатыми. Для такой страны, как наша, нужны условия для десятков, может быть, сотен разных типов бизнеса, которые будут развиваться. Тогда и можно говорить о стабильном экономическом росте». И центр этих реформ — не манипуляции с бюджетом или с пенсионным возрастом, а создание ситуации, когда арест предпринимателя и отъем бизнеса — исключение, в том числе криминальное, а не правило.

Итак, можно (и нужно) тщательно следить за изменениями, происходящими в нашей экономике, чем прогнозисты не балуют. Если повезет, рано или поздно можно найти основания для оптимистических и совершенно реальных прогнозов. Это, так сказать, техническая сторона экономики. Но есть и ее политическая сторона. Она может стать драйвером экономического роста, если власть пойдет на реформы, не ограничивающиеся технической стороной экономики, а укрепляющие независимость суда и ограничивающие вмешательство в экономические процессы правоохранительных органов, а может обеспечить при достижении незначительного роста дальнейшее отставание от мировой экономики.

Выбор есть всегда.