Кому нужны «молодые специалисты»?

Так, на днях спикер нижней палаты Федерального собрания Борис Грызлов пообещал уже в текущем году принять закон «О первом найме». Естественно, формулировка несколько иная: Госдума может принять этот закон, а может и не принимать — там видно будет.

Интереснее, что этот закон будет из себя представлять.

По сути дела, «Единая Россия» предлагает расширить диапазон действия обязательного на сегодняшний день только для предприятий госсектора «принципа квотирования». Этот принцип предполагает, что госпредприятия должны информировать службу занятости о наличии у них вакансий и резервировать треть из них для свежевыпустившихся «дипломированных специалистов». Теперь кроме госсектора в обязательном порядке такой принцип хотят ввести для предприятий с госкапиталом не менее 25%, компаний с 50-процентной долей госзаказа в объеме производства, а также для субъектов, дотируемых бюджетами всех уровней.

По словам юристов, это означает, что выпускник принимается сразу в штат, а не берется на «испытательный срок», при котором его могут уволить «по формальным причинам». Штатного сотрудника могут выставить за дверь только на основании 81-й статьи Трудового кодекса РФ.

Частным компаниям, добровольно взявшим выпускника, обещают налоговые преференции: они смогут снизить налог на прибыль на величину уплаченного за этого работника ЕСН. Однако, как отмечают эксперты, ЕСН поступает во внебюджетные фонды, тогда как большая часть налога на прибыль идет в региональные бюджеты, так что получается, что трудоустройство «молодых специалистов» пойдет за счет регионов. К тому же, не всем нравится, что одним предлагается брать молодых специалистов по желанию, а другим — в обязательном порядке. Но тут «водораздел» проходит по хозяйственной принадлежности организации: если доля государства в той или иной компании высока, тут уж, как говорится, будьте любезны, ибо высшее образование у нас до сих пор формально бесплатное.

Вот тут и начинается самое интересное.

В советское время выпускник, получивший за счет государства образование, должен был отработать затраченные средства на должности, на которую его направляли по распределению. После того как с развалом Союза на нет сошел и принцип распределения (точнее, после того как распределение сделалось добровольным), высшее образование стало якобы совсем уж бесплатным, хотя совершенно очевидно, что это, мягко говоря, не совсем верно.

В любом случае, в вузы часто идут даже не только и не столько за знаниями, сколько за аттестатом о получении высшего образования — за дипломом, который ни к чему, в общем-то, не обязывает (дополнительной популярностью вузы пользуются в качестве средства спасения от службы в наших доблестных вооруженных силах). Спикер Грызлов сетует на то, что до половины сегодняшних выпускников не могут найти работу по специальности, однако откуда эти цифры? И идет ли речь о невозможности найти работу — или нежелании ее искать? Тем более что государственные организации редко могут похвастаться высокими зарплатами (не считая, конечно, сырьевых империй).

Для современного студента подчас важнее корочка, а не собственно квалификация. Тем более что в условиях непредсказуемости рынка «неспециалисты» оказываются вполне востребованы: планка ответственности соискателей ниже и, следовательно, найти работу им не трудно даже при низком профессиональным уровне. Для работодателей подобный подход в кратковременной перспективе тоже выгоден — не слишком профессиональным сотрудникам можно назначить зарплату поменьше, да и уволить при первой же необходимости.

Долгосрочное планирование до недавнего времени было не в почете: какой в этом смысл, если завтра по звонку конкурента могут прийти из любой проверяющей организации и устроить неприятности вплоть до закрытия?

В свою очередь позорно низкие зарплаты работников образовательной сферы вкупе с высоким формальным спросом на высшее образование неизбежно привели к повсеместному распространению «теневых рыночных отношений», чему немало способствует то обстоятельство, что «входные требования» вуза и уровень подготовки даже самых что ни на есть отличников общеобразовательной школы настолько разнятся, что без репетиторов и подготовительных курсов поступление невозможно в принципе. Проблема нарастает с каждым годом, поскольку платным становится по факту даже не столько образование, сколько поступление, спрос на него растет — и не только потому, что дети хотят учиться (слава богу, если так).

К слову сказать, уровень знаний выпускников редко оказывается достаточно высоким, чтобы они могли сразу приступать к работе по специальности. Как правило, такое случается лишь тогда, когда студент начинает работать еще в годы обучения. В противном случае организациям, которых сейчас вот-вот обяжут принимать на работу свежеиспеченных «специалистов», приходится еще и тратить ресурсы на то, чтобы подтянуть новоприбывших до необходимого уровня — попросту говоря, «дообразовать». Едва ли обещанные налоговые льготы покроют эти расходы. И хотя многое зависит от того, какие именно условия приема на работу будут прописаны в законе, мы явно имеем дело с популистской законодательной «косметикой».

Организациям с высокой долей государственного капитала хотят насильно навязать не слишком нужных им «специалистов», причем, поскольку зарплаты невысоки, скорее всего в такие учреждения будут приходить наименее компетентные выпускники — более сведущие постараются устроиться на более хлебные должности, а уж по специальности или нет — не суть важно.

Корень проблемы — в самой сегодняшней системе образования, где между школой и вузом, а также вузом и «полевыми условиями» примерно одинаковые колоссальные зазоры. Серьезная реформа системы образования помогла бы решить уйму проблем, в том числе с реальным производством. Увы, правящая партия состоит преимущественно из номенклатурщиков, которые останутся таковыми только при незыблемости нынешнего status quo, поэтому в любых серьезных реформах в какой бы то ни было сфере они вполне обоснованно усматривают для себя фатальную угрозу. «Полумеры» же — проверенный способ изображать кипучую деятельность, но на самом деле не менять ничего.