Генри Резник: «Правда юридическая не равна правде житейской»

Федеральная палата адвокатов РФ, Московская государственная юридическая академия, Российская академия адвокатуры и нотариата сегодня провели очередную конференцию «Адвокатура. Государство. Общество». Темой нынешнего форума стала нелегкая судьба суда присяжных в современной российской юриспруденции.

Один из участников конференции, президента адвокатской палаты Москвы, правозащитник Генри Резник, известен своей убежденностью в том, что суд присяжных - наилучшая форма правосудия. Иллюстрируя эту мысль, он рассказал собравшимся историю о том, как рязанский пенсионер хотел убить сына, но присяжные его справедливо оправдали.   

«В прошлую пятницу меня одолевал Первый канал с просьбами прокомментировать вердикт присяжных, вынесенный недавно в Рязани, - сообщил Резник. - У меня день расписан по минутам, но комментарий я им дал. Правда, по телевизору его все равно не увидел (несмотря на обещания телевизионщиков), поэтому расскажу об этом случае вам.

Рязанские присяжные оправдали пенсионера, которого обвиняли в том, что он из корыстных побуждений заказал убийство собственного сына. Дело было так.

У того пенсионера умерла жена, соответственно, открылось наследство. Пенсионер, согласно версии обвинения, решил лишить сына этого наследства, причем очень простым способом – убить. Сам факт «заказа» полностью доказан, и присяжными он не оспаривался. Дело в том, что «киллером» оказался сотрудник милиции, который записал на скрытую камеру, как подсудимый предлагает ему убийство. На записи старик сумбурно просит убрать сына из этого мира, твердя «как он меня достал, как он меня достал!». Но защита, в свою очередь, выяснила очень интересную деталь – пенсионер готов был заплатить за смерть сына 100 тысяч рублей ради наследства, которое могло принести ему максимум 40 тысяч.

Подсудимый пил, и сильно. Оправдываясь, он говорил адвокату, что это друзья сына подпоили его, одурманили и подтолкнули на преступление. Экспертиза доказала его вменяемость. И в ситуации, когда его абсолютная неадекватность была видна невооруженным глазом, когда он метался перед камерой, повторяя «достал, достал» версия защиты оказалась единственной, объясняющей его поведение. Адвокат заявил, что его подзащитный был приведен в состояние, когда он не мог отдавать себе отчет в своих действиях. Мотив корысти рухнул, и присяжные вынесли оправдательный приговор. Это показатель того, что в судах присяжных неустранимые сомнения (согласно презумпции невиновности) трактуются в пользу обвиняемого. Чего и близко нет в наших профессиональных судах.

Я догадываюсь, почему мой комментарий не пошел на ТВ. Мне навязывали мысль – «ну молодой еще у нас суд присяжных, выделываются, поэтому ошибаются». А я настаивал, что присяжные из Рязани были правы. Не знаю, как другие каналы, но Первый, видимо, продвигает к суду присяжных отрицательное отношение.

Замечу, что виновность в суде присяжных – совсем не то, что вина в профессиональном суде. Нормы права всегда по необходимости формальны, жестки. Перед законодателем всегда стоит усредненный человек. Считается, что у него есть сила воли, рассудительность, способность противостоять обстоятельствам, иначе право не могло бы просто существовать. А люди живые – они бывают слабы, абсолютно нерассудительны и прогибаются под внешними обстоятельствами. Правда юридическая проверяется житейской правдой. И когда они расходятся, то присяжные имеют право выносить оправдательный вердикт.

В прошлом году вступил в силу закон о сужении компетенции суда присяжных. Общественная палата выступала против тогда, выступает против и сейчас. Мы подготовили и уже направили на рассмотрение Госдумы и администрации президента  законопроект о расширении его подсудности. Мы предлагаем отдать под компетенцию суда присяжных дела о простых убийствах, нанесении тяжких телесных повреждений, взятках и наркотиках. Повторюсь, никакой надежды на профессиональных судей я не возлагаю».

Я склонен согласиться с мнением уважаемого адвоката. Конечно, двенадцать присяжных  - это куда более богатая психологическая палитра, нежели один судья. И к сухим уликам, вещдокам (другое дело, истинным или фальшивым) в этом случае добавится изрядная доза субъективности. Но, пожалуй, в том и справедливость, что обвиняемого будут судить, что называется, не буквой, а духом закона. Да и подкупить двенадцать человек все-таки сложнее, чем одного.