Александр Аузан: «Россия не достойна превращения во второразрядную страну»

Доктор экономических наук, президент Института национального проекта «Общественный договор» Александр Аузан – один из тех ученых мужей, голоса которых нынче слились в один тревожно гудящий хор. Хор этот на разные лады повторяет, по сути, одну фразу: «Подгнило что-то в датском королевстве…» И действительно, нелады с российской экономикой становятся все виднее, и чтобы понять это, даже не обязательно быть экономистом.

Так что же все-таки у нас не так, Александр Александрович?

Год назад я произнес популярную фразу, за которую меня много критиковали. Иосиф Дискин в возражение написал целую книжку. Я тогда сказал, что Россия проскочила развилку, на которой была возможна модернизация, и теперь нам придется ждать нового окна возможностей. Боюсь, что итоги последнего года такой взгляд не опровергли.

Это год кризиса, а кризис – хороший диагност. Но не лекарь. Чтобы он был лекарем, надо, чтобы до кризиса и во время кризиса предпринимались определенные меры. Сейчас часто вспоминают экономиста Йозефа Шумпетера с его словами про «творческое разрушение», но к нам они отношения не имеют. Наше разрушение не творческое, потому что технические инновации при таком состоянии институтов невозможны. Где они, эти инновации? Касперскому недавно дали Государственную премию - и правильно дали, потому что малый бизнес кое-что может, несмотря на то, что среды для него не было, и нет. Но вот, к примеру, от «Ростехнологий» что-то не видно больших технологических прорывов.

Высказанная Медведевым формула «четырех И» (институты, инфраструктура, инвестиции, инновации)  за полтора года как-то пооблетела. Институты менять – дело довольно тяжкое, потому что любой из них – он в чьих-то интересах. Кому издержки, а кому и доходы. Что касается инфраструктуры, то кризис вообще идеальное время для вложений в нее. С точки зрения антикризисного эффекта очень хорошее дело, несмотря на потери на коррупции и воровстве. Но вот не пошли на это. Инвестиции разбежались сами собой, остались одни инновации, поэтому решили заниматься инновациями. Но и тут не получилось.

Вы сказали, что кризис - это диагност. Диагноз, похоже, получается исключительно в черных тонах.  

Нет, кризис показал и кое-что хорошее. Это первый полноценный экономический кризис в России нового времени, и он стал тестом двадцатилетия. Он показал, что девушка, что называется, созрела, общество потребления, о котором мечтали люди в конце 1980-х, в России создано. Торговые сети, телефония, новые отрасли сервиса – все это реагирует теперь на динамику как экономика перепроизводства, а не как экономика дефицита. Я вспоминаю Егора Гайдара, человека, который дал импульс всему этому, ледоколом выступил, это его победа. И 50-60 долларов за баррель нефти – это не страшно. Тот же Егор Тимурович говорил, что это нормальный, рабочий диапазон для России.

Но минуем мы этот кризис плохо, как, кстати, и все посткоммунистические страны. Да и не только посткоммунистические. Вот Испания тоже плохо проходит кризис или Ирландия. А, к примеру, Малайзия показала, что у нее создан механизм самодостаточного роста.

Самое опасное, что правительство, как показал 2009 год, не собирается менять курс. Все уже признали, и депутаты, и чиновники, что «тучные годы» мы просто профукали. То, что мы считали подъемом, на самом деле было застоем. И то, что правительство не собирается ничего менять, на мой взгляд, в долгосрочной перспективе чревато аргентинским сценарием. Ведь Аргентина 60 лет назад входила в десятку ведущих стран мира, по ВВП на душу населения была близка к США. А сейчас числится где-то в шестом десятке. Потому что в свое время тамошние элиты решили, что зерно и мясо люди будут потреблять всегда, и можно не заниматься преобразованиями. Люди действительно, потребляют зерно и мясо, и наверное еще долго будут потреблять наши углеводороды. Но мы, как Аргентина, будем маргинализироваться. Это медленный и крайне неприятный процесс. Но наши граждане рассуждают: «Когда там мы опустимся, лет через 50, когда рак на горе свистнет? Ну, мы еще успеем засучить рукава». Похоже, мы на этот путь вползли.

Может, все же надо было пойти по китайскому пути? Я слушал недавно депутата-единоросса Когана, тот рассказывал, как в Китае бизнесменов сажают в тюрьму за плохое качество товара. Хотите такого? – спрашивал депутат. Вот это сдвиги, вот это изменения.

На мой взгляд, упрек в том, что мы не заимствуем китайские методы и институты, безоснователен. Ведь, кроме КНР, было еще три китайских государства - Тайвань, Сингапур и Гонконг. Сейчас два осталось – Гонконг вошел в состав КНР. Так вот, они показывали динамику гораздо лучшую, чем КНР. Давайте немножко успокоимся насчет результатов Большого Китая, потому что Россия показывала ровно такие темпы роста в 1920-е годы. Военный коммунизм принес предельный экономический спад, зафиксированный в XX веке - на 85% упал валовый продукт по сравнению в 1916-м годом. И не в индустриализацию были максимальные темпы роста, а во времена НЭПа. Это то же самое, что сейчас в Китае – жесткий политический контроль коммунистов и либерализованная экономика. Это годится, когда идет переход от аграрной экономики к индустриальной, но Россия–то эту стадию давно перешла! У нас деревни больше нету. Поэтому китайские методы хороши для нашего прошлого, но не для нашего будущего. 

Во время постиндустриального перехода надо смотреть на европейские и восточно-азиатские страны, но не на Китай. У них у всех сильная правовая система, хорошо работает суд. Поэтому не надо упрекать в том, что мы не стали пятиться в поисках того, что помогло нам 80 лет назад.

Вы Гайдара вспомнили. А если бы тогда, в конце 1980-х, не отстраняли коммунистов от власти, а надстроили то, что было – пригодился бы китайский рецепт?

Гайдар получил уже разваливавшуюся ситуацию, ему что-то менять было уже поздно. Были, конечно, ошибки, можно было, например, приватизацию проводить иначе, но китайские методы в конце 1980-х уже не годились. Российская деревня как ресурс для перемен закончилась лет за тридцать до того.

Вы верите, что что-то изменится, или вы пессимист?

Я пытаюсь предупредить. В правительстве есть думающие, прозорливые люди, они раньше пытались что-то поменять. Но потом потекли деньги от экспорта нефти, и «компьютер завис». А это опасно тем самым аргентинским сценарием, о которм я говорил. Надо понимать, что Россия не распадется, она выживет, но она не достойна того, чтобы превращаться во второразрядную страну с великим прошлым. А для этого нужен долгосрочный взгляд. Люди у власти отличаются не столько политическими взглядами, сколько дальностью своего горизонта. Так вот, сейчас нужны люди с дальним горизонтом.