Трое в лодке - выплывут или утонут?

Как известно, в сентябре президент Дмитрий Медведев внес в Госдуму поправку к УПК, согласно которой уголовное дело об уклонении от налогов нельзя возбуждать иначе как по итогам проверки ФНС. Следственный комитет России, которому уже почти год как передали все такие дела, в ответ предложил возродить налоговую полицию. А специалисты тем временем предрекают, что в скором времени следить за недобросовестными налогоплательщиками будет просто некому. Например, в этом уверен бывший руководитель дознания Федеральной службы налоговой полиции доктор юридических наук Иван Соловьев.

Краткая справка:

Федеральная служба налоговой полиции (ФСНП) как отдельный силовой орган просуществовала в России с 1992 по 2003 год. Поначалу она носила название Главного управления налоговых расследований при Государственной налоговой службе Российской Федерации (ГУНР), но уже через год была переименована в Департамент налоговой полиции с правами Госкомитета. С 1995 года получила окончательное название. Будучи еще и.о. президента, Владимир Путин в 2000 году учредил профессиональный праздник — День налоговой полиции. А в 2003 году распустил ФСНП без объяснения причин. Большинство ее функций и штат в 16 тысяч единиц были переданы МВД. Материальная база и еще 40 тысяч человек штатного состава отошли во вновь созданную службу Госнаркоконтроля.

Верните системе зубы

Считаете, надо трубить тревогу, Иван Николаевич?

Сегодня государство в сфере налогообложения уверенно идет по пути урезания полномочий правоохранительных органов. Это выражается и в лишении полиции права проводить проверки, и в декриминализации самих преступлений (вспомним повышение в 6 раз размера крупного и особо крупного ущерба). Это и возможность освобождения от уголовной ответственности при условии внесения всех недоимок и штрафных санкций и, наконец, передача с 1 января 2011 года дел по налоговым преступлениям в Следственный комитет.

Поправка, предложенная президентом, означает, что оставшиеся полномочия недвусмысленно будут разбросаны по трем ведомствам. ФНС поставляет исходную информацию, МВД занимается оперативно-розыскными мероприятиями, а Следственный комитет – собственно следствием. Положа руку на сердце, признаем - если хочешь развалить дело, поручи его трем разным госорганам со своими отдельными интересами.

Я правильно понимаю, что вы против такой инициативы?

Эти поправки могут полностью дестабилизировать всю систему расследования налоговых преступлений. Сегодня и без того, если фигурант успел подать в арбитраж иск о признании незаконным акта налоговой проверки, то до окончания его рассмотрения никто возбуждать уголовное дело не станет. Такое бесконечное оттягивание делает систему уголовного преследования беззубой, и «грамотный» предприниматель всегда может этим воспользоваться.

Систему попытались развалить еще в 2009 году законом №383-ФЗ - не вышло. Его авторы тогда говорили именно об этом – что дело должно возбуждаться только по материалам из налоговой. В ответ Генеральная прокуратура выпустила информационное письмо за подписью заместителя генпрокурора Виктора Гриня, в котором разъяснила, что оперативно-розыскная деятельность, регулируемая соответствующим законом, и налоговые проверки между собой ничего общего не имеют. На последующие два года вопрос был снят.

Если я не ошибаюсь, Гриня тогда вроде бы «поправили».

Нет, на местах все руководствовались этим информационным письмом. А иначе зачем обсуждаемый законопроект?

Пока что это именно проект.

А вы сомневаетесь, что он будет принят? Хотя, может быть, мнение специалистов и сыграет свою роль. Будучи в свое время начальником дознания налоговой полиции, да и позже, работая в МВД, я эту ситуацию отслеживал. В среднем реализуется не более 6% материалов, поступивших из налоговых органов. Почему? Потому что налоговики не обращают внимания на надлежащий допрос свидетелей, на поиск элементарных документов, которых было бы достаточно для возбуждения уголовного дела. Возможности оперативно-розыскной деятельности в этой сфере не заменишь никакой контрольной работой.

Следователи в шоке

А почему Следственный комитет предложил возродить налоговую полицию?

Я думаю, что они сами немного в шоке от свалившейся на них дополнительной работы. Согласно своей идеологии, Следственный комитет должен расследовать дела, связанные с повышенной общественной опасностью - убийства, тяжкие телесные повреждения, педофилию. И тут к этому приравнивают налоговые преступления.

Да и вообще начинается неразбериха. Дело, возбужденное по акту проверки налоговой, куда направлять - в МВД или сразу в СК? А зачем в МВД, если следствием все равно будут заниматься не они? Теоретически, схема, конечно, такая: ФНС будет результаты камеральной проверки направлять в органы МВД, те прикладывают результаты допросов, объяснения - и в Следственный комитет. Но это латание дыр. Где-то удастся наладить с налоговиками нормальные взаимоотношения, а где-то начальник ИФНС скажет - у меня свой квартальный план есть, полугодовой, годовой, у меня, в конце концов, инспекторы мало получают… И весь успех процесса будет зависеть от личных взаимоотношений начальника ОВД (или его зама, курирующего вопросы экономики) и руководителя налоговой инспекции. 

Между тем, что такое специализированный орган финансовых расследований? Это неразрывная цепочка от выявления преступления к его пресечению и дальнейшему расследованию. И такие органы существуют во многих развитых странах. Взять хотя бы службу внутренних доходов США, налоговую полицию Германии, финансовую гвардию Италии. По полномочиям они сходны с той налоговой полицией, которая была упразднена в России в 2003 году без объяснения причин.

Возможно, к этой теме вернутся позже, когда все будет продумано, появятся выкладки. Сегодня это не реализуемо, не та экономическая и политическая обстановка.

Если представить, что финансовая полиция действительно возродится, то как быть с тем, что дела должны возбуждаться только по материалам ФНС?

Если финансовая полиция будет при ФНС, то она впитает в себя полномочия по проведению выездных и камеральных проверок. Вообще, налоговые полицейские были уникальными специалистами, штучным товаром. В1992 году, когда создавали Главное управление налоговых расследований, основой штата были сотрудники ФСК (предшественницы ФСБ). Плюс специалисты из МВД по экономическим преступлениям, следователи прокуратуры, ну и бывшие армейские офицеры, чего греха таить. После упразднения ФСНП хорошие спецы ушли в МВД, а кому все равно было - остались в Госнаркоконтроле. В итоге, мне кажется, ни там, ни там бывших налоговых полицейских уже практически не осталось.

А откуда кадры возьмут сегодня?

И в бизнесе, и в налоговом консалтинге они есть. Я думаю, многие захотели бы тряхнуть стариной, вспомнить ту атмосферу. Это была одна из самых уважаемых спецслужб. На долю налоговой полиции в количественном выражении приходилось 8-10% экономических преступлений и 80-90% доначислений в бюджет.

 Свободы и так слишком много

И все-таки, как же быть с курсом на ослабление пресса, на большую свободу для бизнеса?

Мне кажется, что более свободной атмосферы для предпринимателей, чем сегодня, в России не было с 1991 года. У них никогда раньше не было столько прав и возможностей. Посмотрите вокруг - все, кому не лень, минимизируют налоги, а государство, как всегда, на шаг позади.

У нас вся экономика завязана на фирмы-однодневки. Это как конституция предпринимателя. Если их убрать, рухнет вся система. Но добросовестные бизнесмены должны быть сами заинтересованы в том, чтобы навести порядок в сфере налогообложения. Потому что тот, кто работает честно и тот, кто использует разные схемы, находятся в неравных конкурентных условиях. Второй всегда может более высокую зарплату назначить персоналу, за меньшие деньги отдать товар.

Когда шла борьба по поводу 383-го закона, его авторы не скупились на риторику, даже замгенпрокурора Гриня попытались объявить сумасшедшим. Но никто из них не сказал предпринимателям: не нарушайте закон, не заказывайте конкурентов, не давайте откаты за бюджетные контракты, не уклоняйтесь от уплаты налогов, не используйте фирмы-однодневки. Нет у нас того, чтобы налоговый преступник воспринимался именно как преступник.