Он меня целовал при луне

Шесть из своих тридцати семи лет  я проработал в крупной международной компании, успев за это время поучаствовать в трех крупнейших нефтегазовых стройках того времени. Компания была паритетным совместным предприятием, в котором ровно половина принадлежала иностранцам – такой формат был в то время популярен на резонансных проектах. Считалось, что отсутствие «золотой акции» сделает проекты привлекательными для иностранных инвесторов, поскольку заставит стороны решать все спорные вопросы консенсусом, и не даст русскому медведю решающего преимущества.

В начале нулевых иностранцы с энтузиазмом перли в Россию, поскольку условия здесь были действительно мармеладные: почти каждый крупный проект правительство благословляло какими-нибудь льготами – то от НДС освободят, то от налога на прибыль, то от пошлин. Форматом, наиболее привлекательным для инвесторов, было СРП – соглашение о разделе продукции, которому отдавал особое предпочтение покойный Виктор Степанович, родной отец серии проектов по освоению нефтегазовых месторождений острова Сахалин.  

Суть СРП в двух словах: владелец ресурсов приглашает иностранного инвестора спроектировать и выстроить за свои иностранные деньги добывающий и транспортный комплекс, позволяющий владельцу ресурсов в короткие сроки начать экспорт нефти и газа с месторождений,  которые сам владелец ресурсов по бедности или по лени освоить не в состоянии. При этом в соглашении фиксируется цена проекта, в рамках которой инвестор получает право после ввода объекта в эксплуатацию купить добываемую нефть по заранее определенной и льготной цене.

Пример: цена строительства – миллиард. На дату заключения СРП нефть стоит 50 долларов за баррель, а в СРП прописывается цена 20 долларов. После ввода инвестор получает в собственность (1 000 000 000 : 20) 50 миллионов баррелей, чтобы продать их на рынке по 50 баксов за штуку, и заработать таким образом over 9000 чистой прибыли. Счастливый владелец ресурсов, в свою очередь получает полностью освоенное месторождение, укомплектованное добывающими и перерабатывающими мощностями с трубопроводными магистралями до точки экспорта, которые  можно эксплуатировать в своих интересах много лет до посинения. Кроме этого,  в местах, где совсем недавно не валялся конь и выли волки, откуда ни возьмись появляется зиллион новых рабочих мест и бодрая экономика, а в давно пересохшую региональную мошну вдруг начинают потоком литься питательные налоги. Как будто этого мало, прицепом к этим ништякам страна-хозяин получает в своей глухомани готовую транспортную инфраструктуру вдоль всего трубопровода – новые дороги и мосты, электронную почту, телеграф и телефон.

На первый взгляд, никаких побочных эффектов - беспримесный обоюдный профит. Именно на таких условиях правительство Черномырдина заключило СРП с консорциумом крупнейших транснациональных корпораций на освоение сахалинских месторождений. Поскольку лично мне посчастливилось участвовать в Сахалине-2, то именно о нем и пойдет речь.

Итак, есть месторождение на севере острова Сахалин, откуда Россия имеет желание продавать нефть, но не имеет возможности – остров, болота, дорог нет, местность населена медведями. Приходит компания Шелл со товарищи, и говорит: за Х миллиардов своих долларов мы построим здесь нефтегазомагистраль и завод по сжижению газа, и все остальные причиндалы, упомянутые выше, а вы дадите нам столько-то баррелей вашей нефти, а также льготу по НДС. Россия подумала и согласилась, стороны зафиксировали цену барреля, и понеслась.

В контракте было записано, что проект будет полностью закончен за два года и Х миллиардов. За год с момента начала работ цена контракта выросла до 2X, еще через год  - до 4X, а к исходу третьего года инвесторы стали говорить о сумме, превышающей первоначальный бюджет в десять раз. Цена вздувалась взрывообразно: восходы и закаты солнца вручную, уборка снега в праздничные и выходные ночи, прогрев болот инфракрасными конвекторами, откачка воды из траншей через трубочки для коктейлей, психологическая реабилитация северных оленей,  впавших в неврастению от рева строительной техники – все это и много другое предъявлялось российской стороне как совершенно необходимое для своевременного завершение работ, но не учтенное в цене.

На все ключевые должности старше прораба иностранные инвесторы поставили свой, иностранный персонал с окладами не менее 20 тысяч долларов в месяц + командировочные + суточные + сверхурочные + личный переводчик + автомобиль с шофером + четырехзвездочное жилье + оплаченный перелет два раза в месяц в США и обратно, etc.

В полном соответствии с договорtнностью о паритете сторон, русские акционеры участвовали в надувании бюджетов со всей возможной энергией, наравне с нерусскими. Для обеспечения полного и двустороннего контроля в каждой мало-мальски значимой должности сидело два человека – резидент и нерезидент. В должностях уровня руководителя отдела это означало минимум четыре человека на одном кресле: два начальника и два секретаря-переводчика.

Представьте себе немыслимую дороговизну такой структуры: две абсолютно самостоятельные, полноценные и независимые вертикали управления в компании. Два директора, два главных инженера, два начальника участка на каждом участке – наш и их. Каждый получает гиперзарплату и командировочные за вахтовый режим. Каждый из двух формально подчиняется еще двум, которые на ступень выше, но на деле слушает только своего соотечественника, а указания «той стороны»  тщательно саботирует. У каждой стороны – своя суверенная бухгалтерия, свои планировщики, свой аудит и свое корпоративное руководство, которое раз в период вдруг приезжает из столицы – нашей или их - чтобы отменять какие-то местные решения и навязывать свои. 

А вечный конфликт бухгалтерий! Представьте себе сотрудничество российского главбуха из республики Башкортостан и, например, ливанца с французским паспортом. Полномочия у них равны, все документы они должны визировать вместе. Русский главбух, естественно, более-менее сносно владеет лишь одним языком – родным башкирским, а ливанец говорит только на аиша-французском. Представьте, как они будут делать квартальный отчет – крича друг другу на чужом языке через пропасть,  лежащую между двумя совершенно разными школами бухгалтерского учета. Мне доводилось объяснять французскому заму директора по финансам, что такое КС-3, и это был опыт, который за деньги не купишь.

Разумеется, у каждой из двух вертикалей была собственная схема отвода денежных ручьев из основного русла в боковые. У русских – кондовая, но надежная система своих подрядчиков с откатами, у нерусских – секондмент иностранного персонала и оффшоры. Которыми, впрочем, русские тоже не гнушались.

В таком вот режиме непрерывного карнавала и строили проект – строили хорошо, но очень, очень дорого. При этом иностранные инвесторы, оценив уровень вовлеченности русских партнеров в процесс распила проектного бюджета, полностью расслабились, посчитав, что групповое полуворовство полугосударственных денег повязало партнеров крепче сиамских близнецов, и туч не будет больше никогда.

Что ж, они заблуждались.  Когда отпраздновали начало четвертого года строительства, наверху настоящей, истинной вертикали  вдруг поняли, что:

• нефти придется отдавать не Х баррелей, а Х⁴
• на рынке баррель стоит уже не Y долларов, а Y³
• в казну недопопало несколько Zиллионов рублей НДС
• каждый из Х⁴ баррелей, которые должны быть переданы инвестору по СРП, мог бы быть продан в десять раз дороже
• объект введен с опозданием в 2 года 

При наступлении этого понимания какие-то могущественные люди из замка с рубиновыми звездами на башнях ощутили дискомфорт в нижней части спины, и отреагировали. К этому времени президентом у нас уже был сами знаете кто, поэтому реакция была достойная, в полном соответствии с канонами дзюдо: пришел лесник и всех разогнал Газпром и отобрал у инвесторов сочный пакет акций всего предприятия. Ну, то есть купил по очень привлекательной цене, соглашаясь на которую иностранные инвесторы познали боль. Та сторона предприняла попытку возвысить голос – тема, если помните, бужировалась на уровне МИДов, и госдеп делал какие-то заявления, но проку от них было чуть меньше, чем никакого – проект уже был достроен, и рычагов у иностранных инвесторов не осталось никаких.

В контексте русской исторической традиции изящного аферизма, итоги проекта оказались каноничными:

• Российская федерация получила разработанное месторождение с транспортной системой  и всеми обещанными аксессуарами
• Примерно половину всех дополнительных иностранных инвестиций освоили расияне, получив около 9000 дополнительной официальной прибыли. Еще некоторое неустановленное, но весьма существенное количество бабла осело золотой пыльцой на счетах ряда новорожденных, но крайне успешных оффшорных компаний, принадлежащих бенефициарам со славянскими фамилиями. Нерасияне все это спокойно наблюдали в динамике, рассчитывая отбить свои дополнительные инвестиции после продажи десятикратного количества баррелей, полученных по итогам СРП.
• Не тут-то было. Внезапно изнасиловав партнеров на самом финише, Газпром отжал у них излишки баррелей, за символическую цену став одним из главных акционеров концессии.

***

Перед отъездом с острова Сахалин, обсуждая всю эту историю в одном из Южно-Сахалинских баров с моим североамериканским приятелем с нерусской стороны, я рассказал ему для наглядности нашу национальную  дидактическую притчу в стихах: «Вот и верь после этого людям! Он меня целовал при луне…»

Вот такой был перевод:

Who may trust all you treacherous people!

He caressed me in light of the moon

Then he took sudden grip of my nipple

Squeezed it painfully, damnedest goon!